Болотный Тигр

– Твои прошлые проблемы – сущие пустяки по сравнению с будущими! – выпалила Дженнифер и собралась уходить, но ее остановила язвительная реплика Розамунды:

– Вот тут ты ошибаешься. Знаешь, зачем он хотел меня видеть сегодня вечером? Почему ждал на берегу? Спешил сообщить мне результаты своей поездки в Лондон.

Майкл Брэдшоу больше не нищий – у него уйма денег! Ясно? Он стал очень богатым человеком и может позволить себе все, что угодно – например, путешествовать. – Розамунда выпалила эти жестокие слова и тотчас раскаялась.

Дженнифер вся сжалась и хотела выстрелить в ответ, но отец опередил ее:

– Рози, у тебя с ним что-нибудь серьезное?

Ах, как ей хотелось бросить им в лицо: "Да, очень! Мы собираемся пожениться!" Но она вспомнила данное Майклу обещание и сказала лишь:

– Он предложил мне хорошо оплачиваемую работу.

– Ха! – вырвалось у Дженнифер.

Она и отец уже стояли на лестничной площадке. Это "ха!" так оскорбило Розамунду, что она не сдержалась:

– Завтра утром вы встанете – а меня уже не будет!

– Как это?!

Оба резко, с тревожными лицами, повернулись к ней. Розамунде безумно хотелось успокоить их: "Слушайте, слушайте, какая у меня замечательная новость! Теперь у нас все будет очень хорошо!" Однако время не пришло, и, поникнув головой, она пробормотала:

– Завтра я еду с ним в Кембридж, помогу выбрать мебель.

Отец и Дженнифер хранили упорное молчание, и она с горечью добавила:

– Не волнуйтесь, приличия будут соблюдены: мы берем с собой ребенка.

Она смотрела, как в мерцающем свете свечи они расходятся по своим комнатам. Затем вернулась к себе, закрыла дверь и без сил прислонилась к ней, сцепив руки.

– Ну почему, – горько шептала она, – почему все получается не так, как надо? Они отравили мою радость.

Майкл оказался прав. Знай ее близкие о предстоящей свадьбе, каких только препятствий они не нагромоздили бы у нее на пути. Или их удержало бы то, что он теперь богат? Господи, за что ей эта мука – задавать себе такие вопросы?

Она быстро разделась, юркнула под одеяло и вскоре перестала думать о своих родных. Мысли сами перенеслись через болота, в особняк с голыми стенами.

Он сказал "Я молил Бога, чтобы вы вышли". И потом: "Вы согласны стать моей женой?" Именно так, а не: "Я люблю вас, Рози!" Не стал кривить душой, честно признался: "В моей жизни уже была романтическая страсть". И все-таки он полюбит, она заставит его себя полюбить! Должно быть, он и сейчас к ней неравнодушен, просто не в его характере – признаваться в таких вещах. Как еще он мог просить ее руки?

Она снова услышала голос Майкла: "Может, я почувствовал в вас нечто материнское…"

Да. Он женится, потому что видит в ней будущую мать для Сюзанны – а также для маленького мальчика, живущего в нем самом. Капризного, эгоистичного, требовательного ребенка.

ГЛАВА 8

У Розамунды было такое чувство, словно она качается на волнах зыбкого, непрочного счастья. Временами со дна души поднимался страх, и она уговаривала себя: "Только не надо суетиться – все будет хорошо".

Она твердо верила: после свадьбы все встанет на свои места. Скорей бы прошли эти несколько дней ожидания! Предстоящее замужество вызывало в ней благоговейный трепет; тревога мешалась с нетерпением.

А вообще-то ей некогда было особенно думать: словно заболев лихорадкой расточительства, Майкл развил бурную деятельность по приведению Торнби-Хауза в порядок.

Среди этой суматохи Розамунда время от времени спохватывалась и пыталась вспомнить, каким был дом всего неделю назад – заброшенным, пустым и холодным. Теперь здесь кипела жизнь. Отовсюду раздавались стук молотка и грохот; сновали маляры и обойщики. Четверо наемных рабочих трудились в поле; вчера пригнали трактор. Более того – в старом амбаре, временно приспособленном под гараж, гордо задрав блестящий нос, стоял новенький автомобиль.

В доме царила атмосфера радостного возбуждения, даже счастья. Весело насвистывали рабочие. Мэгги обменивалась грубоватыми шуточками с каждым, кто попадался под руку. Все держались весело и непринужденно – кроме Майкла и иногда – Розамунды: ей начинало казаться, будто она играет роль в каком-то спектакле, обманывая отца и Дженнифер.

Майкл не прикасался к ней, даже не смел при посторонних взять за руку. Только вчера вечером, провожая ее до реки, он отважился подойти ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Розамунде казалось странным, что после помолвки, пусть даже тайной, он вел себя более скованно, чем прежде. Она намекнула; пусть бы зашел к ним, потолковал о том, о сем с отцом, отдал визит вежливости – но он отказался. После венчания – пожалуйста, но не раньше.

Лишь вчера совместными усилиями отделали одну комнату, а сегодня в полдень привезли мебель, и Майкл попросил Розамунду руководить ее расстановкой.

В присутствии рабочих он именовал ее исключительно "мисс Морли": "Мисс Морли покажет, куда это поставить"; "Мисс Морли знает то, знает это"…

Единственное, чем он взялся лично руководить, это сборкой и установкой небольшого пианино. Когда все было кончено, он пробежался опытной рукой по клавишам, и у Розамунды мелькнула мысль: сколь многого она еще не знает об этом человеке! Он явно умел и любил играть на пианино.

Перевалило за пять часов, а в доме по-прежнему кипела работа. Прислушиваясь к стуку молотков и оживленным голосам, Розамунда не без грусти думала: деньги творят чудеса! В это время на прошлой неделе здесь было недостаточно еды, а теперь сверхурочно трудятся рабочие. Через несколько минут специальный грузовик доставит их на шоссе, к автобусу. Благодаря деньгам удалось проложить дорогу через поля. Более того, перекрыли досками самую опасную трещину в земле – это должно было послужить временной мерой вплоть до возведения моста. Деньги действовали наподобие смазки, заставляя безотказно крутиться многочисленные колеса. Не стоит презирать деньги, сказала себе Розамунда. Отдадим им дань уважения за то, что они облегчают жизнь, – не более.

К ней, неуклюже переваливаясь, подбежала Сюзи и воскликнула: "Бов!" Как ни странно, так она звала Розамунду, и та охотно отзывалась.

– Ну-ка, посмотрим, что тут у тебя. Какая прелесть! – Розамунда наклонилась и взяла протянутый девочкой букет из амброзии, одуванчиков, красных водорослей и дикой наперстянки.

– Бов!

– Огромное спасибо, дорогая. Пойдем, поставим цветы в воду.

В этот день Сюзи казалась умиротворенной и счастливой. Однако вчера у нее была истерика – такая тяжелая и затяжная, что совершенно изнурила ее организм. И опять она смотрела в сторону леса – словно там прятался кто-то страшный.

Правда, припадки случались и в другое время например, когда они возвращались из Кембриджа и она шла посередке, держа Майкла и Розамунду за руки. Внезапно Сюзи остановилась, напряглась, принюхалась к чему-то в воздухе и издала жуткий вопль. Они как раз пересекли границу Торнби, но ни дома, ни леса не было видно.

В прошлый раз, разглядев за окном Дженнифер, Розамунда сочла ее виновницей припадков Сюзи. Девочка с первого взгляда прониклась к ней сильнейшей антипатией. Однако теперь Розамунде пришлось пересмотреть свои выводы. Ребенок бился в истерике и тогда, когда в поле зрения не было ни одного постороннего, хотя… трудно сказать. Если они с Майклом не видели, это еще ничего не значило. Возможно, Сюзи что-то чуяла издалека, как чуют собаки…

Розамунда вздрогнула. Ее пугала не девочка с искаженными от ужаса чертами – она воспринимала Сюзи как частичку жизни Майкла, – а то, что наводило на нее такой ужас.

Не успели они дойти до кухни, как послышался голос Джеральда Гибсона:

– Ну и ну! Что здесь только творится? Розамунда обернулась и, поздоровавшись с Джеральдом, ребячливо воскликнула:

– Сюрприз!

Он склонил голову набок и, сощурив глаза, окинул ее оценивающим взглядом.