Скованы страстью

Она вся дрожала, и Зафар, не выдержав, отвел взгляд.

Он не хотел видеть выражение ее глаз, теперь, когда он наконец-то показал ей свою истинную натуру.

− Я знаю, − выдохнула она.

Набравшись смелости, Зафар потянулся за фонарем.

По ее щекам катились слезы, но она даже не пыталась их вытереть.

− Анна… Именно поэтому я всегда и сплю один. Именно поэтому…

− Что ты видишь?

− Нет. − Он покачал головой. − Не спрашивай, не старайся мне помочь.

− Но как ты можешь жить со всем этим ужасом и болью? − Она попыталась к нему прикоснуться, но Зафар резко отпрянул.

− Потому что я сам во всем виноват и обязан до конца нести свою ношу.

− Расскажи мне.

− Нет. Я и так причинил тебе слишком много боли.

− Зафар, пожалуйста, позволь мне тебе помочь.

− Да ты и так уже почти все знаешь. Из-за того что я не думая рассказал все Фатин, родителей схватили. Но убили их не сразу, а долго истязали и мучили. Сперва мать, потом отца… Меня заковали в цепи и заставили смотреть, как лучший из людей ломается и превращается в жалкий обрубок плоти… Просто чтобы показать свою власть и силу. Но я не мог ни пошевелиться, ни закричать, и мне оставалось лишь плакать, сознавая, что все это происходит по моей вине. Понимаешь, я уже считал себя взрослым мужчиной, а оказалось, что я всего лишь ребенок, по собственной глупости растоптавший все лучшее, что было в моей жизни. − Он судорожно сглотнул. − Я молил о смерти, но меня они не убили. Я весь день лежал связанный рядом с кровавыми останками родителей, а утром меня нашел дядя. Наша армия все же поборола врагов, но для папы с мамой было уже слишком поздно. И когда дядя спросил, что случилось, я во всем признался. И он изгнал меня. Разумеется, не он возглавлял восстание, не тем он был человеком, но, увидев перед собой легкий путь к власти, он просто не смог удержаться. Он сказал, что обязательно пойдут слухи и мне лучше покинуть город. Он сказал, что я должен оставить дворец и что мне все равно никогда уже не стать королем. И я поверил и бежал, сколько было сил, пока не свалился от усталости и жажды. Но даже тогда мне не была дарована смерть.

− Тебя нашли бедуины.

− Верно. С этого и начался наш союз. Я быстро понял, что моя смерть облегчит страдания лишь мне самому, а из дяди никогда не получится хороший правитель. Для этого он не годился. Но он был взрослым мужчиной с армией за спиной, а я − всего лишь полуобезумевшим мальчишкой.

Затаив дыхание, Анна буквально видела, как перед ней разворачиваются события пятнадцатилетней давности.

− Зафар, − выдохнула она. − Ты ни в чем не виноват.

− Ошибаешься.

− Нет, это ты ошибаешься. Просто представь. Если я сейчас доверюсь тебе, а ты предашь это доверие и воспользуешься им во вред, кто будет виноват?

− Анна…

− Если ребенок разбивает куклу, а его мать уходит, кто из них виноват?

− Не ты, Анна, точно не ты.

− Но сам ты виноват?

− Потому что разбил не куклу, а целое государство. Разбил свою собственную жизнь и жизнь родителей.

− Перестань! Перестань всегда и во всем винить себя самого!

− У меня нет выбора. Я должен четко сознавать свои ошибки, чтобы никогда их не повторять… Но перед тобой я устоять не смог и вновь повторил старую ошибку…

− Но у нас все иначе.

− Неужели? И почему же?

− Потому что я люблю тебя.

− Она тоже так говорила.

− Но я не она! Я отдала тебе не только тело, но и душу! Я отдала тебе всю себя целиком, потому что люблю.

− Нет, ты любишь меня таким, каким я, по-твоему, мог бы быть. Но ты ошибаешься.

− Ошибаюсь, что люблю тебя?

− Ошибаешься в своем представлении обо мне. Глубоко внутри я сломлен, и меня уже ничто не излечит.

− Но позволь мне хотя бы попробовать!

− Если бы все было так просто…

− Даже посреди пустыни есть оазисы, ты просто не представляешь, сколько любви я могу на тебя вылить и…

− При всем желании нельзя оросить целую пустыню. Во всем мире нет столько влаги.

− И ты действительно так думаешь? − По ее щекам снова текли слезы. − Тогда ты совсем меня не знаешь…

− Это ты меня не знаешь.

− Возможно, но как же мои чувства? Они вообще не считаются?

− Не будь наивной.

− Но… но сам ты ко мне ничего не испытываешь?

− Я − пустыня. Я не могу отдавать, только бесконечно брать.

− Хватит с меня твоих метафор. Просто скажи, что меня не любишь.

− Я тебя не люблю, я вообще никого и ничего не люблю. Даже себя самого. Я просто хочу вернуть моему народу то, чего по глупости его лишил. Вот и все. Я никогда не стану твоим мужем и отцом твоих детей.

− Но ты же сказал, что однажды женишься.

− На ком-нибудь. Но только не на тебе.

− Но как же… как же все, что было между нами?

− Смесь похоти и жары сведет с ума кого угодно.

− А что, если я беременна? В последний раз ты… был неосторожен.

− Я готов оказать тебе любую поддержку, но лучше, если все ограничится деньгами. А пока будем молиться, чтобы этого ребенка не было.

Тот Зафар, которого она любила весь день, исчез, уступив место безжалостному воину, выкупившему ее у разбойников.

Так странно, он отдал за нее все до последнего гроша, но теперь ей кажется, что это она заплатила непомерную цену.

− Поехали дальше.

− Прямо сейчас?

− Да, я уже выспалась.

И почему она вдруг решила, что у них есть какое-то будущее?

Быстро одеваясь, Анна постаралась успокоиться.

Будь что будет, но уйдет она отсюда уверенно. Навсегда оставив в пустыне разбитое сердце.

Когда они наконец добрались до границы Альсабы и Шакара, Анна позвонила отцу, а потом повернулась к Зафару и попросила:

− Посмотри на меня. У нас осталось всего несколько минут, и я хочу навсегда тебя запомнить.

− Я и так тебя никогда не забуду.

Ее сердце болезненно сжалось.

− Удачи тебе. И, если тебе интересно, я возвращаюсь в Америку.

− Тебе не следовало мне этого говорить, но я сам стану тебя искать.

Она уже слышала гул приближающегося вертолета.

− Уходи, тебя не должны здесь видеть.

Глава 13

Время лечит все, но что-то подсказывало Анне, что она так сильно изменилась, что ее сердечные раны еще не скоро затянутся.

Неделю назад она официально разорвала помолвку, но отец, не упрекнув ее ни словом, настоял, чтобы она осталась в Шакаре до полного исцеления. И при этом остался с ней сам, да еще и несколько раз сказал, что любит…

Задумчиво любуясь раскинувшимся за окном садом, Анна в очередной раз убедилась, что это место не для нее. Это не ее страна и не ее мир. И она не любит Тарика. Окончательно она это поняла, когда впервые после разлуки посмотрела в глаза бывшему жениху, думая при этом совсем о другом мужчине. Об оставшемся в Альсабе Зафаре.

А кроме этого за прошедшие дни она успела понять и еще кое-что очень важное. Во-первых, она не беременна. Во-вторых, чем дальше, тем сильнее ей не хватало Зафара.

Глубоко вздохнув, Анна прикрыла глаза, представляя любимое лицо, но тут в дверь постучали.

− Да?

− Добрый вечер, habibti, − поздоровался Тарик.

− Пожалуйста, не называй меня так.

− Я понимаю, наши отношения изменились, но я надеялся, что ты еще передумаешь.

− Ты меня любишь?

− Нет, − не раздумывая, отозвался бывший жених.

− Тогда не передумаю.

− А я не стану врать, чтобы обманом добиться твоего согласия.

− Ты хороший человек…

− Наверное, во всяком случае, мне часто это говорят.

− И ты все равно еще можешь заключать с моим отцом сделки.

− Я знаю.

− Тарик, − Анна вдруг нашла решение всех проблем, − наш брак должен был скрепить наш союз, и я могу предложить тебе новую сделку, независимую от того, о чем вы договоритесь с отцом.

− И что же ты предлагаешь?

− Поклянись, что всегда будешь предан моей семье и что мы всегда сможем рассчитывать на твою защиту.