Самый хищный милый друг (СИ)

— Катюшка, облом, — тяжело вздохнул Кирилл Андреевич. — Надо ехать, опять у меня встреча. Пообедаешь с народом на кухне. А я снова убегаю. Ну, иди сюда, мое солнышко…

Он притянул меня к себе, обнял — так мягко и ласково, как ребенка, прижался щекой к волосам, зарылся в них носом, шумно подышал, потом поцеловал два раза в макушку. И с сожалением отодвинул меня в сторону. За эти пять секунд глаза у него стали совершенно пьяными.

— Все, все. А то не уйду.

Глава 16

Кирилл

Кирилл подъехал к новому ресторану, расположенному в глубине квартала недалеко от центральной площади города. Сейчас, в разгар рабочего дня, все соседние улочки и дворы были плотно заставлены автомобилями, Кириллу пришлось сделать три круга, прежде чем удалось приткнуть «мерседес», как сиротинушку, на бордюре — криво, боком. Направляясь к крыльцу, он заметил на противоположной стороне улицы припаркованный лимузин Ирины. Водитель сидел носом в смартфон, наверное, смотрел фильм.

Утренняя метель прекратилась, серое марево расползлось в стороны, словно размокшая газетная бумага, открывая высокое голубое небо и солнце. Снег растаял, превратившись в мутную жижу под ногами.

У входа в маленький ресторан возвышался тополь, чей ствол был обмотан золотыми лентами, а на голых ветках висела тонкая паутина с золотыми лампочками. Большие окна ресторана сверкали, умытые недавней метелью. В холле блестел мраморный пол, отражая потолочные огни, стены были украшены панно с оранжевыми африканскими пейзажами и бедуинами в сине-голубых развевающихся нарядах…

Ирина сидела в глубине зала, подальше от окон с их резким и безжалостным дневным светом. Кирилл снова удивился ее красоте и загадочной молодости. Теперь, когда он знал, что у нее взрослый сын, возраст Ирины проступал более явственно, и, тем не менее, она выглядела потрясающе.

Внутри противно дернуло, словно в сердце воткнулась острая щепка. Несмотря на отвращение, испытываемое к Вадиму, и злость в отношении самой Ирины, эта женщина все равно вызывала у Кирилла интерес.

Поздоровавшись, он сел напротив в кресло, обтянутое бирюзовой парчой. С потолка свешивался прозрачный полог из органзы с каймой из вышитых золотых павлинов — здесь буйствовали яркие краски, фантазию дизайнера, очевидно, никто не ограничивал.

— Вы хотите есть? — поинтересовалась Ирина. Как и в прошлый раз, она курила, и Кирилл понял, что сейчас его опять будут гипнотизировать ее губы и жесты. Наверное, она сразу пристреляла это новое заведение, потому что здесь был зал для курящих.

А Кирилл собирался пообедать совсем в другой компании! Как было бы чудесно посидеть в ресторане с глазастой малышкой, скормить ей кусочек чего-нибудь вкусного, а в процессе любоваться, как она ест, как сверкают ее золотые волосы, вздрагивают длинные ресницы и проступает на гладких щечках нежнейший румянец. Специально сели бы у окна, чтобы Кирилл не упустил ни одной детали прелестной картины. Любое Катино движение, взгляд, вздох словно созданы для его удовольствия, все наполняет его восторгом и нежностью.

Так хорошо пообнимались в офисе — уже совсем не сопротивлялась, не рвалась на волю, напротив, доверчиво к нему прильнула… Это уже вторая победа, первая была, когда вернулся из командировки. Подумав об этом, Кирилл едва не рассмеялся: вот, до чего он докатился! С жадностью перебирает в памяти удачные моменты, а их совсем не много. Так алчный купец зависает над громоздким ларцом и дрожащей рукой пересчитывает золотые монеты.

Впервые с ним такое.

Сейчас в кабинете он почувствовал, что Кате не хочется, чтобы он ее отпускал. Какой удивительный прогресс! И невольный стриптиз ей тоже понравился, не сбежала, а рассматривала его фигуру с большим интересом, словно впервые увидела. На мгновение даже показалось, что ей захотелось к нему прижаться — прямо к такому, раздетому…

«Эх, детский сад!» — снова улыбнулся Кирилл.

Значит, все идет своим чередом, постепенно доберемся и до самого главного. Только бы потом — когда его крошка, наконец, созреет — у него сердце не остановилось от счастья.

Но сейчас перед ним за столом, увы, сидела не Катя, а ее бывшая свекровь. Он вспомнил всплеск дикого желания, опалившего его в тот момент, когда он впервые увидел эту красавицу, и отголоски этого чувства еще тлели внизу красно-серой золой.

И в то же время он испытывал к ней отвращение, ведь ее сын-уродец измывался над бедной девчонкой. Превратил в рабыню, пользуясь тем, что она не могла от него сбежать. Бил, лупил, полосовал, ведь иначе у него, наверняка, все висело, как знамя в полный штиль.

Да и сама мадам отличилась — распустила о Кате мерзкие слухи, испортила ей репутацию.

— Нет, я воздержусь, если вы не против, — ответил Кирилл и заказал официанту апельсиновый фреш.

Он удобно устроился в кресле и молча изучал свою визави, не делая попыток завязать великосветскую беседу. Что она сейчас ему скажет? И что он ей ответит? Над столом повисла пауза — короткий миг тишины над полем боя, когда две армии замирают друг против друга.

Ирина тоже, как и в прошлый раз, заинтересованно его рассматривала. И если Кирилл на нее сейчас злился, она, напротив, ясно давала понять, что он ей нравится. Но к благожелательному женскому вниманию он давно привык.

Цветов Кирилл не купил — нет уж, извините… Катя сказала, что свекровь не знает о специфических пристрастиях ее сына. Если точно не знает — тогда она несчастная женщина, уверенная, что вырастила отличного парня. А если Катя ошибается, и Ирина все же в курсе? Значит, она такое же чудовище, как и ее обаятельный голубоглазый отпрыск…

Но Вадиму тридцать три, он давно уже взрослый и самостоятельный человек, и крыша у него съехала, похоже, в последние два года. Можно ли винить в этом его родителей? Психологи, конечно, все заскоки списывают на тяжелое детство и неправильное воспитание.

— Кирилл, почему я вам позвонила… Тут возникла одна небольшая проблема, — Ирина отставила в сторону руку с сигаретой, выпустила дым, взглянула на него внимательно.

«Ну, началось», — вздохнул Кирилл.

— Что стряслось?

— Видите ли, Кирилл… — Ирина улыбнулась, замялась. Эта нерешительность была наигранной. Кого она пытается обмануть? Сразу ясно, что она не пугливая лесная дичь, а крупный хищник. — До меня дошли слухи, что вы приняли на работу одну девушку… Екатерину Скворцову.

— Да, принял.

Кирилл подавил новый вздох. Отправляясь в ресторан, он до последнего надеялся, что чиновница назначила рандеву, чтобы утрясти какую-то неурядицу с документами, или попросить об услуге, или намекнуть о деньгах.

Но нет, она хотела говорить именно о Кате.

— Это моя невестка… Бывшая.

— И?

— Кирилл… А вот когда вы принимаете человека на работу, разве вы не проверяете его резюме? Не наводите справки?

— Проверяю.

— И вас ничего не смутило?

— Нет.

Ирина нетерпеливо стряхнула пепел с сигареты, не сводя глаз с Кирилла, уголок ее рта дернулся.

— Возможно, ваша служба безопасности поработала спустя рукава, и вам не сказали, что Екатерина дважды была замешана в очень неприятных историях.

— Ерунда. На этот бред я не обратил внимания.

— Вот как! — удивленно вскинулась Ирина. — Почему же?

— Потому что до того, как я взял Катю к себе, у меня уже сложилось о ней определенное мнение. С начала октября она переводила переговоры и переписку с французами. Поэтому, когда она оказалась на улице, я сразу предложил ей работу. А слухам я не верю.

— Возможно, зря?

— Странно, Ирина, — Кирилл уставился на собеседницу. — Раз Катя была вашей невесткой, у вас, безусловно, было время, чтобы хорошо ее изучить. Не сомневаюсь, вы великолепно разбираетесь в людях. Кто поверит, что Катя — алчная мошенница, сливающая информацию конкурентам? Вздор, нонсенс! Она честная, порядочная и искренняя.

— У нее болел младший брат. Были нужны деньги на операции и восстановление. Увы, Кирилл, вы заблуждаетесь! Эта очаровательная малышка изображает святую невинность, но нашей семье она очень дорого обошлась. Присосалась, как пиявка, мы потратили миллионы, а что в результате? Когда она получила все, что хотела, она бросила моего сына. Да, конечно, ей требовались деньги не на побрякушки и развлечения, а на лечение брата. Но что с того? Все равно она поступила подло! Подала на развод сразу же, как только поняла, что наша помощь ей больше не требуется. Разве так можно?