В любви, на войне и в школе все средства хороши (ЛП)

— Насчет твоей записки. Я не смог её почитать, но мама сказала, что она была от тебя. Что там было?

И это значило, что я должна в любом случае лично пригласить его на выпускной. Я с усилием сглотнула и попыталась повторить написанное.

— В записке было: "Круто как горы, пойти на выпускной с таким лакомым кусочком как ты. Я взрываюсь от нетерпения услышать твой ответ. Не отказывайся, позвони мне."

И хотя это мило выглядело в форме конфетограммы, сообщение прозвучало действительно глупо, когда я сказала его вслух.

— Выпускной? — он неуверенно посмотрел на меня.

Неуверенность, это не то выражение лица, которого ожидаешь от парня, когда приглашаешь его на свидание, и я начала готовиться к еще одному отказу от Джоша.

Я была вторым сортом. Или еще хуже, третьим или четвертым, или даже в только-если-ты-будешь-последней-женщиной-на-земле категории.

Джош склонил голову.

— Но ты разве не идешь с Логаном?

— С Логаном?

— Да, я думал, что вы — пара.

— Мы не встречаемся. Почему ты так подумал?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Думаю, потому, что каждый раз, когда я вас вижу, вы все время вместе.

Ну, это объясняло, почему он не флиртовал со мной в ответ. Он думал, я была занята.

Теперь, когда недопонимание ушло, между нами всё будет по-другому.

Я попыталась не краснеть.

— Нет, сейчас я ни с кем не встречаюсь.

— Ох, — Джош слегка улыбнулся, и мне стало интересно, покраснела ли я, не смотря на все усилия.

— Ну, тогда я буду счастлив пойти с тобой.

Мы обсудили детали, день и время, и все время я продолжала слышать его ответ "Я буду счастлив пойти с тобой".

Он был счастлив. И я была благословенна.

В пятницу утром, когда я сунула булочку в тостер для завтрака, мама зашла в кухню и прислонилась к столу.

— Нам надо поговорить.

Поговорить. О нет. Это всегда плохие слова, когда они исходят из уст родителей.

Прежде, чем я смогла что-либо сказать, мама продолжила.

— Во время нашей после-ярмарочной встречи, Изабель Вудрафф сказала мне, что она сожалеет о том, что кто-то сделал листовки о тебе. Она хотела узнать как у тебя дела, — мама выстукивала быстрый, злой ритм пальцами по поверхности стола. — Мне пришлось сказать ей, что я не имею представления, о чем она говорит.

Моя булочка выпрыгнула из тостера, но я не взяла её. В тот момент она была не единственной горячей вещью.

— Почему ты мне не рассказала об этих листовках? — продолжила мама. — Я имею в виду, если кто-то в школе распространяет о тебе грязные сплетни, почему ты даже не упомянула это при своих родителях? Мы любим тебя, Саманта. И мы хотим знать о таких вещах.

Грязные сплетни. Слова звенели у меня в ушах. Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но не смогла. Как я могла теперь, и вообще когда-либо сказать ей правду?

— Это просто избирательная кампания. Все ожидают чего-то подобного.

— Ну, надеюсь, ты пошла прямо в кабинет и пожаловалась?

Я взяла булочку из тостера и положила себе на тарелку, не смотря на то, что я больше не чувствовала себя голодной.

— Я позаботилась об этом.

— Любой, кто использует такие средства, должен быть исключен из гонки.

Я ничего не сказала. Я просто погрузила нож в масло и медленно распределила его по тосту.

Мама невидящим взглядом смотрела в пространство и качала головой.

— Конечно, я дала всем понять. что в этих листовках была неправда. Ты даже не получила свои оценки. Восемьсот десять, честное слово, — теперь мама посмотрела на меня. — Может быть, они придут сегодня.

— Может быть, — если у кого-то в комитете АОТ было действительно жестокое чувство юмора и он отправил вторую копию, то да.

Глава 12

В художественном классе учитель попросил нас найти журнальную картинку, которая выражает эмоции и нарисовать её. Пока я была в кладовке, листая журнал "Дом и Сад", зашли Кессиди и Элис. Элис бросила стопку журналов рядом со мной и прислонилась к стойке.

— Скажи мне, Саманта, когда ты пригласила Джоша на выпускной, ты пыталась убить нашу собаку или просто испортить ковер?

Я смотрела в журнал, а не на неё.

— Откуда я должна была знать, что ваша собака съест мое приглашение? Я рассыпала не собачий корм.

— Некоторые люди предпочитают беседовать по телефону. Так понятнее.

Я воздержалась от оскорбления. Это потребовало сверхчеловеческих сил. Кессиди с такой силой перевернула страницу журнала, что она почти порвалась пополам.

— Знаешь, Саманта, я не имею отношения к тем листовкам. Тебе не надо было идти и... — она не закончила утверждение. Она просто перевернула еще одну страницу.

— Идти и что? — спросила я.

— Идти, и нарочно делать вещи, которые меня расстраивают.

— Я пригласила Джоша не для того, чтобы тебя расстроить.

Элис проигнорировала меня и кивнула Кессиди со знающим видом.

— Видишь, тебя бы не беспокоило, что Саманта кидается на Джоша, если бы у тебя не было к нему чувств. Это доказательство.

— Это ничего не доказывает, — сказала Кессиди.

— Я не кидаюсь на Джоша, — сказала я. — Я просто пригласила его на танцы.

Кессиди закатила глаза.

— Видишь, — сказала Элис. — Признай это. Ты расстроена.

— Я не расстроена, — сказала Кессиди, потом добавила для меня. — Если ты хочешь встречаться с ним, отлично. Можешь даже выйти за него замуж.

Элис повернулась ко мне и тихим голосом сказала:

— Тебе лучше не продолжать преследовать Джоша. Ему нравится Кессиди. И всегда нравилась.

— Спасибо за предупреждение, — мило сказала я. Если мы с Джошем когда-нибудь поженимся, я определенно не буду просить Элис стать подружкой невесты.

После обеда ко мне подошел Логан, когда я вынимала учебник по биологии из шкафчика. Он завел привычку проверять меня между уроками, и он теперь прислонился к шкафчику рядом с моим.

— Я слышал, ты и Джош Бенсон идете на выпускной.

— Ага, — я хотела увидеть намек на ревность на лице Логана, но он только кивнул. — Так что произошло между тобой и Бредом?

Как будто он не знал. К этому моменту все в школе знали, что Бред бросил меня.

Я просто улыбнулась Логану.

— Ничего не получилось.

— Но ты все еще увлечена Бредом, да?

— Я думаю, это было бы увлечением, если бы Бред... — я осеклась только за секунду до того, как успела выплюнуть оскорбление.

Он широко улыбнулся.

— Почти поймал тебя.

Я со стуком закрыла шкафчик.

— Знаешь, тебе действительно придется сдаться в этом глупом пари, потому что я сомневаюсь, что такие парни, как ты, нравятся Веронике.

— Почему нет?

— Потому что ты... — я снова осеклась, и потом просто покачала головой, чтобы показать ему, что больше не собираюсь с ним разговаривать. Я прислонилась к шкафчику и ждала, что он уйдет, но он остался там, где был и наблюдал за мной.

Его глаза прямо сверкали. Это было действительно странно, насколько он стал общительным с момента нашей сделки. Как будто мучить меня стало главным развлечением в его жизни.

Он наклонился ко мне:

— У тебя все еще одна длинная неделя до тех пор, когда ты сможешь сказать мне гадость. Почему бы не сдаться сейчас и не избавить себя от беспокойства?

— Ты тот, кто должен сдаться. Знаешь, что люди говорят о нас?

Он пожал плечами:

— Что мы азартные?

— Нет. Что мы нравимся друг другу.

Он с изумлением отдернул голову назад.

— Почему?

— Потому что мы всегда разговариваем друг с другом и потому... смотри, ты сейчас это делаешь.

— Делаю что? — спросил он с неподдельной тревогой.

— Ты стоишь слишком близко ко мне.

Он посмотрел туда, где стояла я и на свои собственные ноги.

— В чем проблема с тем, как я стою? Я по меньшей мере в двух футах от тебя.

— Да, но ты наклоняешься ко мне.

— Только потому, что ты говоришь так тихо, и, кроме того, ты тоже наклоняешься ко мне.