Измены

Для Лорис потребовалось немного времени, чтобы понять, что Пат знает все верные места, такие как необычайно маленькая лавка в Восточной деревне, где разработчики предлагали свои образцы за полцены. Был также огромный магазин, забитый сверху донизу спортивной одеждой и разрабатываемыми моделями джинсов по сниженным ценам.

Пат случайно знала знаменитого парикмахера Марио, работавшего в шикарном салоне на Ист Шестьдесят первой, стоимость стрижки и укладки была 50 долларов. Но так как он мечтал стать театральным парикмахером, то обслужил подругу актрисы за 25 долларов.

Марио пришел в ужас, увидев волосы Лорис.

— Что это у тебя?

Казалось, он не был так возмущен, даже если бы кто-нибудь осмелился пририсовать усы на портрете Моны Лизы.

— Что этот мясник делал? Наверно, ставил горшок на твою голову и обрезал вокруг?

Пат и Лорис, переглянувшись, рассмеялись.

— Я рад, что молодые леди находят это смешным, — просопел он, — потому что далее я не могу ничего с этим сделать.

— С твоей-то творческой гениальностью, — фыркнула Пат. — Конечно, сможешь.

И, естественно, Пат была права. Когда Марио закончил укладку, волосы Лорис короткими локонами обрамляли лицо — дерзкие прядки упали ей на лоб и сзади на шею, делая очень сексуальной. Затем Пат большими шагами прошла в этот абсолютно неправдоподобный центр макияжа, в котором обслуживаются только артисты и фотомодели. Умопомрачительный ассортимент театрального макияжа был расположен на всех четырех стенах от пола до потолка и на застекленных прилавках. Лорис дали бесплатную консультацию по макияжу и обычную двадцатипроцентную скидку, как для профессионала.

С помощью Пат, Лорис нашла квартиру за 356 долларов в месяц на Сорок шестой между Десятой и Одиннадцатой авеню. В квартире была крошечная ванная комната, крашеные деревянные полы и обитые пластиком стены. Лорис целую неделю красила стены, отмывала и натирала полы, обклеивала шкафы.

Она нашла мебель в «Инь и Янь Эмпориум», комбинации магазина и восточного базара, который специализировался на недорогой мебели из ротанга. Жалюзи на окнах, собранные из палочек бамбука, закрывали окна от любопытных глаз и пропускали солнечный свет. Шторы из деревянных шариков скрывали неопрятную кухню.

Лорис очень понравился Нью-Йорк. Как и многие приезжие, она чувствовала себя гномиком среди его массивных зданий с башнями. Когда она со страхом смотрела на них, единственно, о чем она думала, что невозможное становится возможным, а сны — явью, а упрямое человеческое сознание меняется. Она нашла веселыми шум толпы и огромный поток машин, те вещи вокруг Манхэттена, которые все ненавидят. Но что смутило ее больше всего в городе, — это удивительный, пугающий контраст. Неожиданно между двумя башнями из стекла и бетона она обнаружила мини-парк из посаженных в бочки деревьев, усеянный скамейками, на которых служащие могли выпить чашечку кофе или просто полюбоваться небом и позагорать на солнце. Такое необычайное соседство с трущобами приводило ее в тупик. Она не могла понять, почему матроны в норковых манто и с красивыми прическами не обращают внимания на нищих женщин, сидящих на газетах.

Лорис работала разносчицей коктейлей в дискотеке Ист Сайда. Все деньги, которые она получала, остающиеся после уплаты за квартиру, уходили на обучение. Три раза в неделю она брала уроки актерского мастерства, каждый день уроки танцев, которые были нечто среднее между бальными и современными танцами, уроки пения, чтобы поставить ее несколько глухой голос.

Первые пять месяцев в Нью-Йорке были головокружительными и потрясающими. Она бросилась в водоворот городской жизни, словно никогда не знала ничего другого. Но был единственный момент в ее жизни, с которым она, к своему большому беспокойству, никак не могла свыкнуться: секс. Переходный период от принятия ванн в одежде, так как считалось большим грехом видеть свое собственное обнаженное тело, до порнофильмов по кабельному телевидению Пат был очень сложным и болезненным.

— Это так на самом деле? — спросила она Пат, увидев в первый раз по телевизору работающие, как насос, тела мужчины и женщины.

— Это намного приятнее чувствовать, чем смотреть, — заверила ее Пат.

— Но это так... неромантично.

— Если ты хочешь искать романтику, Спящую красавицу, — ты просто попала не в то время и не в то место...

Лорис искала именно романтику. Она мечтала о любви на всю жизнь, поэтому она отказывалась прыгать в постель с каждым знакомым Пат, обратившим на нее внимание. Она жаждала любви, а не увлечений на одну ночь.

— Но что в этом-то не так? — требовала ответа Пат утром, после очередной выходки Лорис, закончившейся уже обычной упорной борьбой с парнем, который, уходя, обозвал ее курицей.

— То же самое, что и в других. Я с ним даже не знакома, но через пять минут, как мы остались одни, одна рука его оказалась на груди, другая ниже.

Пат посмотрела на Лорис своим понимающим взглядом.

— Это все из-за Кэла, да? Ты просто зависла на нем и не можешь видеть никого другого.

Застигнутая врасплох, Лорис не нашла, что ответить.

— Ты же понимаешь, Лорис, я даже не должна смотреть на календарь, чтобы вычислить, когда придет суббота, мне достаточно посмотреть на твое лицо.

— В конце концов Кэл единственный, кто говорит мне, что в моей голове есть мозги... если он вообще со мной разговаривает. И, по крайней мере, не стремится лечь со мной в постель.

Пат улыбнулась.

— Если бы я была на твоем месте, я бы не ставила жизнь, держа пари по этому поводу.

Одной рукой скользя по перилам, в другой сжимая сценарий, Лорис бегом спускалась вниз, едва касаясь ступенек. Ее внутренний восторг превращался в кинетическую энергию и заставлял ее нестись по лестнице. Вдруг она резко остановилась; ее сердце замерло при виде Кэла сквозь застекленную входную дверь.

Он стоял на пороге дома в необычной для него спокойной манере. Квадрат металлического навеса укрывал его от мелкого дождя. Свет от фонаря над дверью усиливал резкую линию его профиля. Уйдя в свои мысли, он смотрел на темную, мокрую от дождя улицу, медленно затягиваясь сигаретой.

«Интересно, о чем он так напряженно думает? — подумала она. — И что вообще он здесь делает?»

Кэл уехал от Пат минут пятнадцать назад. Заметив, как он нетерпеливо посмотрел на часы, Лорис решила, что он кого-то ждет. Его длинная затяжка подсказала ей, что в данный момент он пытается решить, уйти или нет.

Неожиданно он повернул голову и, прищурясь, посмотрел сквозь стекло на лестницу. И увидел ее. В его глазах появилось что-то странное. Прежде чем она смогла понять, что это было, он отвернулся.

Он открыл ей дверь и вежливо отошел в сторону, пропуская ее. Когда он снова посмотрел на нее, это была кривая усмешка.

— Любопытно видеть тебя здесь.

— Я, конечно, никогда не ожидала тебя здесь встретить, — нашлась она. Ее сердце бешено забилось. — Ты сюда часто ходишь?

Его усмешка стала глубже.

— Недостаточно часто.

Лорис пришла в смятение, видя неожиданное изменение настроения Кэла и его усмешку. Если он так думает, почему же тогда он первым покидает собрания театральной труппы? Она хотела спросить, но не сделала этого. Она уже знала ответ.

— Я думала, ты ушел, — сказала она, пытаясь заполнить возникшую паузу.

Его глаза встретились с ее.

— На самом деле?

— Я имею в виду, что мы все так думали, — смущенно пробормотала она. — Ты, наверное, кого-то ждешь?

Кэл в последний раз затянулся сигаретой и швырнул ее на улицу.

— Ждал, когда кончится дождь.

Он не мог ей сказать, что на самом деле ждет ее. Ведь он и себе не разрешал об этом думать, пока не увидел Лорис.

Сначала, когда он спустился вниз, у него было твердое намерение идти домой. Он объявил о премьере на собрании. Ему потребовалось пять долгих месяцев собрать вместе все разрозненные элементы, необходимые, чтобы вытянуть пьесу, и теперь он чувствовал восторг от того, что уже в понедельник они начнут репетиции, — то давно забытое чувство снова ожило — и в этом сейчас он чувствовал смысл своей жизни.