Что сделала моя лучшая подруга

— Завтра после работы я иду в тренажерный зал, — объявил Том, — и меня не будет допоздна. Почему бы тебе не пригласить ее поужинать?

Я покачала головой.

— У меня завтра с ней фотосессия, так что мы все равно увидимся. И я уверена: ты прав. Наверняка ничего страшного. Наверное, она просто легла спать пораньше, чтобы завтра хорошо выглядеть.

Должно быть, вид я имела все еще встревоженный. Том отложил книгу и протянул ко мне руку.

— Хочешь, я тебя обниму? — спросил он.

Но мне хотелось сначала снять косметику, а когда я вернулась из ванной, Том уже крепко спал, сложив руки на лежавшей на груди книге. Я обрадованно закрыла книгу, скользнула под одеяло рядом с Томом и выключила ночник.

Спала я плохо. Мне снились обручальные кольца, надевающиеся на мои пальцы, а потом мои руки взрывались. Ничего приятного в этом не было, и на следующее утро я прибыла в фотостудию совершенно измотанная, с таким чувством, что мне нужно было проспать еще часа три, чтобы справиться с дневной нагрузкой. Я не знала, как лучше вести себя с Гретхен. Так, будто ничего не произошло? Не вспоминать о вчерашнем? Мне не хотелось, чтобы она думала, будто мне безразлично то, что ее явно огорчило, но точно так же мне не хотелось снова огорчать ее — а уж тем более перед фотосессией.

Но затем передо мной встали более насущные проблемы. В студию уже доставили упаковку с одеждой для съемки. А когда я распаковала костюмы, выяснилось, что нам прислали не наш заказ. В коробке оказался ворох экзотических, дорогущих, супермодных нарядов, предназначенных, как я выяснила по ярлыку, для журнала «Коко». В первый момент меня охватила настоящая паника, но я сделала глубокий вдох и посмотрела на часы. До того как в студию хоть кто-нибудь явится, у меня оставалась уйма времени.

Я немедленно позвонила в компанию, которая отправила нам одежду. По всей видимости, работали они на редкость бестолково.

— Ярлыки на упаковках то и дело отклеиваются, — сказала мне по телефону какая-то девица. — Наверное, просто перепутали и ваш заказ попал в «Коко». Думаю, к завтрашнему дню мы все уладим.

То есть — через день после съемки?! Через час я, пытаясь успокоиться, сидела в жутко дорогущем грузовом такси и мчалась по городу. Я попросила водителя как можно скорее доставить меня к офису «Коко». Работать на них мне не доводилось, но я знала, что они предпочитают держать марку «трендового» журнала, а значит, в их отделе моды наверняка трудятся талантливые ищейки, мотающиеся по миру в поисках новоиспеченных дизайнеров и женщин, которые ткут эксклюзивные ткани при свечах на вершинах гор — таких далеких, что до них нужно добираться суток пять на верблюде. А мне предстояло объяснить этим агентам высокой моды, что в ожидаемой ими посылке вместо роскошных нарядов лежит двенадцать костюмов для девочек-ковбоев и новенькая лошадиная маска.

Такси остановилось перед шикарным зданием со стеклянным фасадом. Из здания выходили и входили внутрь невероятно гламурные персоны. Подхватив коробку с нарядами и порозовев от натуги, я вошла в строго обставленную прохладную комнату администрации.

— Могу я поговорить с кем-нибудь из отдела моды? — обратилась я к администраторше с асимметрично подстриженной челкой. Когда она вздернула словно бы заледеневшую бровь и устремила на меня, покрытую испариной, холодный взгляд из-под этой челки, у меня возникло ощущение обмана зрения.

Через некоторое время, после порции путаных объяснений, меня препроводили к большущей кабине лифта и сказали, что кто-то встретит меня на четвертом этаже. Я вышла в коридор, увешанный сотнями журнальных обложек в рамках. На каждой обложке красовался логотип «Коко».

Меня никто не встретил, поэтому я, поставив коробку на пол, стала толкать ее вперед. Повернув за угол, я оказалась в офисе, сильно смахивающем на муравейник. В просторном зале стояло около тридцати рабочих столов. За одним из них, в самой середине зала, сидел мужчина и оглушительно громко говорил по телефону.

— Роберт, мне все равно. У меня в Марокко груз пледов, и посреди треклятой пустыни все его ждут.

В другом углу группа взволнованных женщин окружила весьма манерного мужчину. Они наперебой ворковали:

— Ну, кто у нас сегодня именинник?

Мужчина по очереди вскрывал коробочки с подарками. Открыв одну из них, он вытащил солнечные очки и воскликнул:

— О БОЖЕ! Я просто В ВОСТОРГЕ! Они такие чертовски КОКО-шные!

Он нацепил очки, а женщины запели: «Это будет… так „Коко“! Это будет так „Коко“!» — на мотивчик «So Macho» из репертуара Синитты [39].

Мне захотелось испариться. Мгновенно.

Мимо меня проскочила еще одна женщина. Она держала в руках небольшую стопку листков бумаги и на ходу бросала их через плечо, бормоча:

— Нет, нет… определенно — нет, у нее колени кривые… вот эта — может быть, пусть агентство поищет ее снимок со спины.

Женщина сунула снимок робкой с виду девушке, семенившей рядом с ней. Та кивнула и поскакала куда-то, словно белый кролик.

Меня никто не замечал.

Через некоторое время, когда мне стало казаться, что прошло уже несколько часов, одна из девушек оторвала взгляд от кипы бумаг на столе и устало, без улыбки проговорила:

— Могу я вам чем-то помочь?

Я объяснила ситуацию и после общего веселья (смеялась не только я) у стола, возле которого собрались женщины и мужчина-гей, мы обменялись посылками.

— Знаете, это просто блеск, — выдохнул гей, плюхнувшись на стул и утирая слезы. Его явно утомило все происходящее. — Вы притащили сюда на такси целую кучу платьев от Маккуина [40], а нам прислали охапку костюмчиков а-ля Долли Партон [41], и никто ничегошеньки не заметил! Волшебно, волшебно! Н-но, моя лошадка!

Он прижал к лицу дурно сделанную маску лошади. Все истерически расхохотались.

— А если серьезно, — проговорил он, опустив маску, — у меня только что родилась обалденно гениальная идея.

Он резко выпрямился и словно бы устремил взгляд вдаль. В офисе все зашептались. А потом стало тихо. Все примолкли в ожидании чего-то вроде мгновения, способного коренным образом изменить жизнь.

— Что, если… Что, если мы выберем кожу в качестве нового концепта? Это будет эволюция кожи! Мы развесим миниатюрные копии этих ее костюмчиков, — он кивком указал на меня, — на ветвях дерева и добавим к ним лошадиные маски. Боже мой… Такой потрясающий китч… Наш ответ Дикому Западу, «Крестному отцу» и войне в городе! Седлай лошадку, девочка-ковбой, папочка вернулся в город! — Он весело хлопнул ладонью по столу. — Поищите для меня ферму, кто-нибудь. Она завтра мне понадобится. Ну, девочки, мы можем сделать это? ДА ЗДРАВСТВУЕТ «Коко»!

Все радостно запрыгали и забегали.

— Милочка, мы можем экспроприировать ваши костюмчики еще на денек? — осведомился мужчина, повернув голову ко мне.

Я вдруг вспомнила, почему именно так хотела заниматься видовой фотосъемкой.

В студию я возвратилась в 13.42, предварительно буквально вырвав коробку с ковбойскими нарядами из наманикюренных рук модельера, который сказал мне, что я — бесстыдная сучка, вид которой оскорбителен для его глаз. В студии меня ожидали двенадцать отчаянно взволнованных девочек, их матери и бабушки, стилистка, парикмахер и визажистка. Я устала, проголодалась, а мы еще даже не приступили к съемке. Мне хотелось рыдать.

Но в тот момент, когда я уже была готова рявкнуть «поберегись!» и пнуть коробку с костюмами ногой, вошла Гретхен.

На ней было ярко-красное платье с рукавами-фонариками, явно купленное по эксклюзивному каталогу. Платье выглядело бы скромно, если бы Гретхен не сопроводила его черными туфлями с открытым носком и на высоченных шпильках. Она выглядела Красной Шапочкой, у которой на уме нечто такое, от чего волку будет о-очень плохо. Она наполнила студию улыбками и громкими возгласами: «Приве-е-е-ет!», и «Простите, что опоздала!», и «Здравствуйте, девочки!».