Рок, туше и белая ворона (СИ)

― Ты зачем это сделала? ― его хриплый голос, был не громче шёпота, но звучал угрожающе. Это заставило меня усомниться в своей умственной состоятельности и прочности связи с реальностью, окончательно.

Я осторожно посмотрела на него, думая, что мне послышалось. Его губы были слегка разомкнуты. Он был всерьёз обескуражен. Нет, не послышалось.

Он посмотрел мне в глаза, сверкая в свете скудного освещения синими сапфирами и выглядел при этом совсем юным и сбитым с толку. Странное тяжёлое чувство поселилось, где-то в области моего сердца, и словно одинокая сломанная бабочка зашевелилась где-то внутри. Мою бровь повело вверх. Клянусь, я была трезвее пару минут назад…

Я испугалась или смутилась, не знаю. Я отдёрнула руки, и быстро опустила рукава. Суета поселилась во мне, мельтеша и мешая сконцентрироваться. Отпив из горла джин обхватила себя за талию, скрывая тем самым руки и захотела, провалиться ко всем чертям. Раф заискивал мой взгляд, в замешательстве блуждая взглядом по моему лицу, но я не позволила заглянуть себе в глаза.

Я не знала куда деться, от внезапно возникшего чувства разочарования и печали. Сола спрашивала меня, почему именно луна… Потому что, вся моя жизнь такая и есть! Как луна. Сплошные иллюзии. Вся такая сияющая издалека. А на самом-то деле серая и безликая, вся в кратерах размером с долбанное футбольное поле, от сокрушительных ударов мириад метеоров… Преломляет свет, за неимением собственного, а позади лишь тьма. Или впереди. Смотря, как посмотреть. Но какая в самом деле разница? Скоро, я сбегу отсюда.

Меня клонило в сон, ощущая странное волнующее оцепенение, головокружение. Я могла бы даже сказать, что это приятно. Потому-то я и пила как старый десантник в запасе. Алкоголь убивает страх. Страх теряется напрочь. К тому же я пропустила приём препаратов. А это как вынырнуть из под долбанных тысяч лье под водой, прямиком на вершину Джомолунгмы, вдыхая разрежённый воздух. Чистый и кружащий голову. Абсолютный катарсис. Полный улёт…

Забрав бутылку, допила джин и со стуком поставила на пол пустую бутылку.

Ладно, не будем заставлять напрягаться моего старика. Я собрала все кусочки себя и заставила себя подняться на ноги. Меня слегка пошатывало, хотя уверенна, что не могла столько выпить. В любом случае, это обещает стать моей проблемой.

Пункт № 20: ненавижу проблемы.

Подойдя к выходу, почувствовала себя ватной и будто в тумане. Меня повело, я судорожно втянула воздух. Клянусь, это не мой возглас сейчас изощрённо выругался! Я падала молча. Секунда. Я посмотрела на пальцы сомкнутые вокруг моего локтя. Тоже не мои. Но учитывая, что я не грохнулась прямо вниз с дерева, я им благодарна.

― Чёрт побери! ― выругался Раф, притягивая меня за локоть, ловко перехватил за талию, ― Аккуратнее! ― прорычал он.

Мой больной мозг начал подрывную деятельность против меня. Я рефлекторно дёрнулась из охватывающих меня рук. Опрометчиво. Он с силой притянул меня обратно, и я налетела на него. Мы грохнулись на пол. Точнее он грохнулся на пол, мне повезло больше, моё приземление было мягче — я упала на Рафа. Его грудь пошла ходуном от смеха. В жизни не слышала, чтобы он смеялся. В смысле, действительно, по-настоящему он никогда не смеялся, только язвил источая холодный сарказм.

Я смогла лишь немного приподняться на локтях. Тело не слушалось меня, было слабым, тяжёлым… искусственным. И у меня темнеет в глазах, словно я ударилась головой, но это не так. Слало тяжело дышать. Я задрожала. Так, мне нехорошо.

Раф глухо смеялся, не спеша подняться, и заодно поставить на ноги меня. Его смех постепенно сошёл на нет, и весело ему уже не было ни капли. Он нахмурился, тяжело сглотнул и смерил задумчивым взглядом моё лицо, вероятно замечая, что со мной что-то не так. Я почти сказала, что мне плохо. Он оказался быстрее: резко обхватив ладонями моё лицо, он прижался к моим губам поцелуем.

Шок пронзивший меня, заставил мутную пелену отступить. Как удар молнии в тысячи вольт, словно порыв ветра толкнул его это сделать. Я ослепла, оглохла, онемела. Его рука обхватила меня за талию, прижимая ближе к себе. По моему горлу вибрацией отразился рокочущий хриплый звук, исходящий от куда-то из его груди. От этого звука, вдоль позвоночника пробежал ток ― и мир перевернулся, к чёрту, срываясь в падении и разбиваясь, как хрустальный бокал сброшенный с высоты птичьего полёта, чтобы уже никогда не вернуться назад.

Первые доли секунды он словно удерживал меня. Но я была слишком обескуражена, я не дышала, не бежала, я…. мне кажется, я немножечко умерла прямо там, на губах, того, кого ещё несколько месяцев назад хотела убить…

От него исходил лёгкий, мускатно-пряный аромат, пробуждая тысячи этих крошечных бабочек, он заставлял кровь взмывать спиралью по венам. Его рука скользнула сквозь мои волосы обхватывая за шею. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что у меня голова пошла стремительным кругом. Тело мелко дрожало, отзываясь жаром и пульсацией на каждое прикосновение. Я почти поверила в то что сплю, удивляясь сама себе, ловя каждое его движение, так, как будто делала это десятки раз, хотя, клянусь, этот поцелуй был самым первым в моей жизни. Внезапно я почувствовала сильную слабость, мне даже показалось, что теряю я сознание…

― Дыши… ― шепнул Рафаэль в мои губы. Он прервал поцелуй, и замер, едва касаясь моих губ, своими. Он тяжело прерывисто дышал. Я чувствовала себя беззащитной, разбитой и собранной по частичкам тысячу раз, сломленной, и в тёмно-синих затуманенных глазах, я боялась увидеть издёвку, но в них ещё простиралась тёмная бездна. В плывущей перед моими глазами океанической синеве, заплескалось напряжение. Он словно опасался произнести хоть слово, боясь сделать одно неверное движение. Он не хотел напугать меня?

― Этого не было, ― всё что я смогла сказать. Темнота наваливалась на меня, отрезая от материального мира.

― Еще раз… ― прошептал он поверх моих губ, никогда не отрывая взгляда от моего.

Эта его неуверенная самоуверенность заставила меня улыбнуться, но кажется я падаю…

Хм, мне не кажется.

― C» est la vie Gordeev, tu seras chevalier…

(Такова жизнь, Гордеев, быть тебе рыцарем…)

Уголок его губ слегка изогнулся.

― Pousse ma défaite…

Празднуй моё поражение? Но, я не уверенна, потому, что мир померк, прихватив с собой лишь приглушённый хриплый смех: «Боже… как романтично…» ― со стоном, потешался голос на краю сознания.

Я ещё даже не оторвала голову от подушки, а уже знала, что это движение будет чертовски болезненным, как и любое другое.

― Хей-эй-хиии… ― простонала я (О, Боже…) ― Долбанная расплата, за хорошее настроение… ― жаловалась я скидывая с себя тяжёлую руку. Приведя себя в горизонтальное положение, запутавшись в пледе, потёрла виски. Попыталась распутаться, и лишь выругалась. Руки меня не слушались. Подожди-ка… Это что плед из моей комнаты? Я ж вроде в домике. Я ничего там случайно не путаю?

Я осмотрелась. Да, нет, всё верно. Обернулась на окошко, завешанное фиолетовыми шторами. Мой взгляд опустился ниже. Мои глаза наверное вышли из обит встретившись с не менее обескураженным взглядом.

― Какого… ― синхронный возглас, и я тут же упала на спину.

― Какого хрена я творил ночью?!

Гордеев, упёрся ладонями по сторонам от моей головы, нависая надо мной. Я потрясённо застряла в туманных ото сна, синих глазах. Я пыталась вспомнить, но это получалось скверно. То, что я помнила, вышибало весть здравый смысл из моих мозгов. Это катастрофа.

― Ничего ты не творил, ― уверила я, некоторых лихорадочно пытающихся соображать, ― Успокойся и слезь с меня, к чёрту!

― Ты играла, потом ушла… ― пытался вспоминать Раф, ― Твой отец тебя искал, ты чуть не упала с дерева…

― Но не упала же. Вот видишь. Ничего страшного не случилось, уберись с меня!

― Ничего страшного?! ― резко опешил Гордеев, ― Ничего страшного, мать твою! Да, я до сих пор могу чувствовать твои губы на своих!