Жиголо

– Выпьем? – спросила Ия.

Федор не захотел ее обижать и согласился.

– Выпьем!

Что будет дальше, он отлично знал. Благопристойно-чопорный разговор постепенно поменяет скованное никчемными условностями русло и выйдет на простор откровенно интимных намеков и шуток. Типичное поведение голодной самки. А дальше вступят в дело руки и губы. Будет показное негодование и сопротивление. А затем бурные ласки и разговоры до утра. А он предпочел бы после любовных утех поспать под стук колес.

Федор мысленно вздохнул то ли осуждая, то ли благословляя свою участь и плеснул на дно стеклянных стаканов по доброй порции виски.

– За успех нашего дела! – сказал Федор.

– Я именно об этом с тобой и хотела поговорить! – сказала Ия и взобралась с ногами на диван. Из под халата аппетитно проглядывали белые трусики. – Тебя не смущает мой вид? А то я совсем хотела раздеться.

– Не очень!

Она обрадовалась.

– Вот и ладно! Хоть один мужик нашелся, который равнодушно на мои прелести посмотрел. А я ведь твою реакцию хотела проверить. Думаю, будет пялиться или нет, а ты сразу нос отворотил. Я это заметила, можешь не оправдываться. Так что, пока у тебя голова ясная и страсть не затуманила мозги, поговорим начистоту.

– Поговорим! – сказал Федор, а сам подумал про засланного казачка. – Мне скрывать нечего.

– И мне нечего! – воскликнула Ия и сбросила себя халатик. – Красивое у меня тело?

– Пожалуй, эталоном можно назвать. Богиня, соперница луны, гоп-топ-поп-модель.

– И у тебя такое же! Молодой полубог! – спокойно заявила Ия и одела халатик. – Представь, как я должна была сейчас гореть, а мне на тебя тошно смотреть. Дед специально нас вдвоем отправил, чтобы мы потеряли друг от друга голову, тогда ему будет легче нами вертеть.

– А один нескромный вопрос можно? – уведя глаза в сторону, спросил Федор. – Дед, тебе кто? Родной дед или…

Ия взяла в руки стакан с виски.

– Дед меня еще зеленую, вытащил их дома свиданий, из борделя одним словом. Вовремя вытащил, иначе бы я сидела уже на игле или СПИДом была бы больна. Так что я не знаю теперь, кто он мне, то ли благодетель, то ли хозяин моей жизни и тела. Вывез сюда. Поживи, говорит. Живу у него уже почти год. Дедом стала называть. Он ко мне привык, я к нему. У деда нет ни кухарки, ни шофера, ни домработницы, ты обратил внимание?

– Вроде обратил!

Ия пригубила стакан с виски.

– Уединенно жил старичок. Деньгами раньше сорил. Любил со мной по набережной пройтись. Не докучал. Раз в месяц если и зайдет в спальню ко мне, то сначала спросит, не против ли я. А куда против, если с панели подобрал, отмыл, одел, обул и сказал, что я могу в любой день уйти, как только захочу. Только мне некуда идти. Мать у меня спилась, а меня выставила на продажу еще тринадцатилетней девочкой. Так что я много грязи и разврата перевидала. Тебя не шокирует, что я рассказываю?

– Пока нет! – сказал Федор. Он так и не мог понять, куда клонит его собеседница. Человек, обычно, не большой любитель выворачивать душу наизнанку, а тут ему такие подробности выкладывают, что поневоле хлоркой захочешь отмыться.

– Ну вот, месяца через три, когда я окончательно пришла в себя, стала по старой привычке лазить по шкафам, деньги искать. Все карманы его облазила, все бумажники, все места, где можно деньги спрятать, нигде ни рубля. Уехать от него я решила, а напрямую побоялась деньги спросить. И тогда в городе пошла я с одним северянином к нему в номер. Раз пропала, второй. На третий раз дед мне и говорит:

– Денег хочешь заработать?

Я ему зло отвечаю:

– Хочу, много денег хочу заработать. Ради них я готова на все!

Дед спокойный как скала усмехается:

– Так, только дурную болезнь заработаешь. А большие деньги по-другому зарабатывают! И до старости спокойно, как я доживают на берегу моря. Чего тебе не хватает? – спрашивает он меня.

– Машину, говорю, хочу! Иномарку.

Пошли мы на следующий день выбирать машину. Выбрала я Тойоту.

– Еще что хочешь? – спрашивает он меня.

А я не знаю, что попросить. Вроде одета, обута. Никто меня не насилует. Понял дед меня.

– Значит, ты пришла в себя! – делает он вывод. – Тело твое затребовало свое, здоровой любви, а выразить это словами, сформулировать ты не можешь. Вот и беснуешься в золоченой клетке. Природу не обманешь.

Стыдно мне почему-то стало. Я присмирела на время. А потом ему говорю, что будет если вдруг он умрет? С чем и куда я пойду? У меня ни профессии, ни образования, ни угла. И что за прихоть с его стороны была, подобрать меня на улице и привезти в этот шикарный дом? К качестве кого я здесь?

Знаешь, что он мне сказал?

– Хорошо, уже то, что ты задаешь себе такие вопросы. Вот еще до одного вопроса созреешь, и тогда мы с тобой поговорим серьезно.

– А я зреть не хочу. Я жить сейчас хочу! – кричу я ему и напрямую спрашиваю: – Ты, дед, не боишься, что я один раз ночью тебя убью? Встречу хорошего парня и тебя убью. Или деньги найду у тебя и убью.

Отвечает он мне так спокойно:

– Деньги мои лежали в банке, банк лопнул, председатель правления сбежал или плавает где в болоте, никто точно не знает. Так что ты сделаешь мне только одолжение, если перережешь пуповину связывающую меня с этим светом. Я, Ия, жизнь прожил как волк одиночка, греб только под себя, думал, подойдет старость, куплю дом на берегу моря и буду любоваться закатами. А теперь ни семьи, ни друзей, ни денег, ничего. Помнишь сказку про разбитое корыто? Я даже тебе при всем желании не смогу ничего оставить.

– Почему? Дом же, у тебя есть, – говорю ему, – он миллионы стоит. Приносит он мне кредитный договор и показывает. Дом им заложен в качестве обеспечения кредита взятого в банке. А в другом банке у него был депозит. Там он деньги положил под более высокие проценты, так тот банк лопнул. Так что, заявляет, можешь хоть сейчас мне горло перерезать. Он даже записку оставит, что сам это сделал! И на меня никто не подумает, даже если руки мои по локоть будут в крови. Жалко мне его стало. Обиженный богом и самим собой он человек. Стали мы вдвоем искать выход из этого положения и, кажется, нашли. Дед нашел… Кстати в тот день, когда ты со своей старухой пришел в «Два пескаря», я дежурила перед рестораном в машине. Мы с двух сторон должны были потолкать эту веселую компанию в дверях, и освободить их от лишних ценностей. Дед свое дело знает. Он часы молча с руки снимает, не то что браслеты. А тут ты опередил нас. Ловко у тебя получилось. Дед сказал, что высший класс. И послал меня за вами проследить. Хорошо, что я этот район знаю, я объехала пустырь, а тут вы с другой стороны нарисовались. А потом ты увел свою кралю к себе на квартиру. А она у тебя в чемодане что-то искала.

– Знаю я! – сказал Федор.

– А чего не выгнал ее?

– Дед тебя тоже не выгнал, хотя ты тоже лазила по его карманам.

Ия увела разговор в сторону:

– Ненасытная эта дамочка у тебя. Но с норовом. То оденется, то вновь растелешится и бросится тебе на шею. Вы были как Дездемона и Отелло. А ты, я смотрю, призовой жеребец. Поверь мне, я в этом деле толк знаю.

Федор подозрительно оглядел Ию. Ворох сомнений осенними листьями кружил и падал на потревоженную душу. От вчерашнего спокойствия не осталось и следа.

– Зачем ты все это мне рассказываешь? – жестко спросил он ее.

Ия давно подготовилась к этому вопросу. Она испытывающее смотрела на Федора и сказала:

– Делиться с дедом не хочу. Если мы с тобой вдвоем провернем это дело, то сам Бог велит нам поделиться поровну. Пятьдесят процентов тебе, пятьдесят мне.

Федор не торопился отвечать. Предложение было заманчивым, но у него тут же мелькнула мысль, что Ия по заданию Купца проверяет его на вшивость. С какой стати он должен ей верить? Может, поостеречься? А то как дурак попадешься на крючок с самой примитивной наживкой. А с другой стороны, кто ему этот Купец? Никто! Так верить ей или нет? Насколько она искренна? Или она…

Развить мысль про засланного казачка Федор не успел. Ия оборвала нить его молчаливых рассуждений.