Раскачай лодку (ЛП)

- Извини, - говорит она, когда чувствует перемену в моем настроении, - я ничего такого не имела в виду. Просто хочу тебя узнать, думаю, твоя музыка удивительная, но не по этой причине я интересовалась.

- Не извиняйся. Все хорошо. Говоря о хорошем, нижняя часть этого купальника также мала, как и его верх?

Она кусает губу, поглядывая на свою грудь:

- Он не так уж и мал. Все прикрыто.

- Красавица, одна достаточно большая волна и эти хорошенькие, розовые соски будут открыты на всеобщее обозрение.

 Ларк открывает рот, оглядываясь по сторонам, не услышал ли кто-то меня:

- Тебе нужно следить за тем, что ты говоришь, Истон.

Очень мало что беспокоит меня в эти дни. Не после жизни в автобусах и самолетах. Наш первый год в пути, я не верил в слова, нет. Если мои товарищи по группе хотели это сделать, мы делали – даже если это втягивало нас в участие в драках, ради торжества справедливости по пути.

- То есть, тебя не побеспокоит, если я сделаю это? - Я скольжу пальцем под край тонкого кусочка материи, покрывающей её, пробегая кончиком пальца по соску.

Она отбивает мою руку, останавливая движение и спасая себя от дальнейшего смущения. Я поднимаюсь, ставя её на палубу перед собой. Ларк поднимает свою сумку, но тянется к моей руке, крепко сжимая её, как будто боясь, что я снова буду лапать её.

После того, как мы сходим с лодки, она остается рядом и, глядя на меня говорит:

- Твои глаза такого же цвета, как вода.

- Да?

- Да, они мне очень нравятся, - признается она, глядя на дорожку перед собой, а не на меня, как до этого. Вернулась застенчивая Ларк.

- А твои заставляют меня думать о Печеньковом Монстре.

- Что? – Говорит она со смехом. – Я сравниваю тебя с красивой водой, а ты меня - с Маппетом?

- Могло быть и хуже. Если бы они у тебя были коричневые, я мог бы сравнить их с «дерьмовым» смайликом на моем телефоне, - она отворачивается от меня, смесь шока и улыбки отражается на её лице. Рассмотрим это, как своего рода испытание: если она настоящая – у неё будет чувство юмора. Мне не нужна чопорная цыпочка, больше беспокоящаяся о том, чтобы играть в искренность, чем такой являться на самом деле.

Некоторые черты характера ты просто не сможешь подделать. Чувство юмора – одно из них. – Это не так уж плохо.

- Мы действительно говорим о Маппетах и какашках на нашем первом свидании? Потому что тогда я прекращу разбрасываться комплиментами в твою сторону и вместо этого буду подкалывать тебя.

- Дорогая, это не было бы свиданием без веселья.

- Говоря о веселье, куда ты меня ведешь? Действительно ли нам разрешат вернуться сюда? – Забрасывает меня Ларк вопросами, пока я иду за одну из небольших палаток с едой на другом конце острова. – Все остальные держатся около пристани.

- Ты всегда играешь по правилам?

- Обычно, да, я предпочитаю держаться подальше от неприятностей.

- Я втяну тебя во все виды неприятностей.

Ларк взвизгивает, когда я беру её на руки и перебрасываю через плечо, её сумка падает в песок рядом с дорожкой. Я не поднимаю её, потому что мы уже на месте, рядом с пальмами, куда я хотел её отвести.

Опустив её на песок, я беру длинную палку, прислоненную к дереву, и тычу ей в кокосы над головой.

- Подожди! Дай мне отодвинуться, прежде чем я получу по голове.

- Хорошая мысль, я привык это делать в одиночку, - я тычу в первый орех, который могу достать, и он легко падает на землю, - держи второй, - говорю я Ларк, в то время как подбираю орех и несу его в хижину на другой стороне дороги. Оказавшись внутри, я вскрываю его, как меня учил Аки, и вставляю две трубочки внутрь.

Ларк замечает меня сразу, как только я выхожу из хижины, ее глаза засветились, как только она увидела трубочки внутри кокоса:

- Это безопасно пить?

- Да, я делаю так каждую неделю. Представь, что мы потерпели кораблекрушение. Том Хэнкс умер бы на этом острове без кокосов.

- Это было кино. Не думаю, что это стоит брать в расчет. Он выжил бы в любом случае.

- Туше. Но если бы это было в реальной жизни прямо сейчас, ты была бы благодарна мне за это.

- Это и есть реальная жизнь, - напоминает она мне, осторожно. Её расположение духа слегка падает от моего бездумного комментария. Даже мое подсознание не уверено в том, что я делаю.

- Правильно, что я имел в виду - вскоре ты увидишь разгуливающий вокруг персонал с дорогим холодным алкоголем в скорлупе кокосового ореха, реальней не бывает. – Возможно, она купится на мое бездарное прикрытие, но, если от этого у неё не появится улыбка на лице, мне придется найти другой выход.

Она продолжает молчать, пока пьет, тыча трубочкой в толстый слой белой мякоти внутри скорлупы:

- Ты упомянул о правилах, тебя когда-нибудь арестовывали? Или это все рокерский миф – что вы все часто попадаете в тюрьму?

Я не ожидал такого вопроса, и мне надо подумать, насколько честно я хочу ей ответить.

- Меня трижды арестовывали. В первый раз - это была пьяная ночь на гастролях в Париже. Я вышел из себя, весь бар был вовлечен в драку и следующее, что я помню - меня засовывают в полицейскую машину с самой противной сиреной на планете. Этот звук отличается от сирен в Штатах. Второй арест произошел во время моего весеннего перерыва за «нарушение открытой тары» (open-container violations – закон в США, запрещающий иметь при себе открытые и не прикрытые спиртные напитки в общественном месте). И так как я был пьян в связи с наличием у меня уже упомянутой выше открытой тары, это привело к ещё одной драке. Последний арест был не так давно.

Последний арест уже касался Шай, и поскольку я не был готов рассказать Ларк об этой огромнейшей части моей жизни, я опускаю причину, по которой меня забрали последний раз. Даже притом, что большая часть того дня до сих пор для меня, как в тумане, его начало и конец я никогда не забуду…

Дом сжимает мою руку в похоронном бюро, умоляя успокоиться. Но всё, что я вижу – это лица людей, которые, как я полагаю, любили её, разрозненно стоящих в комнате – очень немногие из них видели Шай в последние дни её жизни. Где все они были, когда ей было трудно дышать в середине ночи? Где они все были, когда она, находясь в больнице, умоляла меня забрать её домой, чтобы они перестали втыкать в неё иглы. Они бросили её, когда Шай нуждалась в поддержке, объявившись только тогда, когда все уже было сказано и сделано. Как будто их присутствие хоть как-то компенсирует всё дерьмо, через что мы прошли.

- Мне не следовало приходить сюда, со всеми этими мудаками.