Хорошая девочка (ЛП)

Затем родилась наша принцесса, и он стал тихим и нежным как ягнёнок.

– Но я не хочу, чтобы ты был джентльменом. Я хочу, чтобы вернулся мой дикарь.

– Талия...— попытался Джонас вырваться из моих рук.

«Нет, дорогой. Не пройдёт у тебя со мной этот номер».

Я прикусила его сосок, пока моя рука двигалась вверх и вниз по его гордо стоящей плоти. Немного наклонив его, я провела головкой, по своей истекающей соками киске, и он застонал.

– Малышка, бабочка..., – попытался он остановить меня, но ничто сейчас неспособно сбить меня с намеченного курса.

– Мне «больно»,— использовала я свой новый трюк, который срабатывал безотказно. Он знал, что это означало, и огонь в его глазах полыхнул с новой силой.

Теперь кроткий агнец превратился в дикого зверя. Он разорвал в клочья мою ночную сорочку и припал к моему соску. Он сжал его зубами, и сладкий водоворот стал зарождаться глубоко внутри меня.

– О, Господи, – прошептала я, как только первые капли грудного молока выстрелили ему в рот. Джонас, не отрываясь от груди, опустил руку между моих бёдер. Он знал, где прикоснуться ко мне. Безошибочно найдя сладкую точку глубоко во мне своими пальцами, он нажал на неё. Горячие волны ударили по мне, превращая в безумное существо.

– О, да. Прямо здесь,— захрипела я и полностью отдалась в водоворот страсти.

Джонас стал сильнее дразнить меня своими пальцами, не выпуская из своего умелого рта мой сосок, понемногу выдаивая мою переполненную молоком грудь. Я отвела его голову от одного соска к другому, потому что хотела, чтобы он облегчил боль и в другой груди. Наша дочь проснётся примерно через час для ночного кормления, но она никогда высасывала меня полностью, и мне было больно от переизбытка молока.

Вот так я пока хотела и могла избавиться от лишнего. Пальцы Джонаса всё глубже проникали в меня, пока он не решил выпустить мой сосок из сладкого плена. Он стал прокладывать свой путь поцелуями вниз по моему телу, и я не успела опомниться, как он уже лежал между моих бёдер.

Я почувствовало лёгкое как пёрышко прикосновение его языка к клитору, прежде чем он прижал мою киску к своему рту и стал пировать ею. Господи, я больше не выдержу.

Схватив мужа обеими руками за голову, я вдавила его язык в свою истосковавшуюся по его ласке киску и достигла кульминации. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не разбудить дочь от дикого крика, рвавшегося из меня.

– Господи, как долго я этого ждала, – задыхаясь, произнесла я.

Джонас ни разу не прикоснулся ко мне с той ночи, как у меня начались схватки. Я вспомнила, как многообещающе начался тот вечер...

Джонас был преисполнен сладкой любовью ко мне. Я лежала на боку, на своей стороне кровати, а он нежно ласкал меня со стороны спины. Той ночью моё тело было особенно нуждающимся, и я уговорила его взять меня. Мне оставалось ещё две недели до родов, и я думала, что всё обойдётся.

Джонас сначала медленно скользил в и из меня, удерживая руку на моём животе, где бушевал ребёнок. Тогда мне показалось, что он прикладывает недостаточно силы в

процесс, и подстегнула его. Он успел сделать несколько сильных толчков и в момент нашей кульминации, из меня пошла вода.

Бедный, всегда всё контролирующий Джонас, потерял рассудок, полагая, что это его вина. Он думал, что вошёл слишком глубоко и повредил мне. У меня совершенно не было возможности объяснить ему, что он не мог меня травмировать.

После всего того, через что его заставила пройти Синтия, я из кожи вон лезла, чтобы заставить его чувствовать себя любимым и в безопасности. Он очень старался не привносить того, что она сделала для него, в наши отношения, но я знала, как для него трудно начать доверять. Джонас безумно ревновал меня к любому мужчине, подошедшему ко мне, но со временем научился сдерживать себя, чтобы не разбивать их лица.

Он ревностно оберегал меня и ребёнка, растущего внутри меня. Мне не разрешалось работать и всё, что мне было позволено, так это побольше отдыхать и читать книги в саду. Я пыталась бороться с ним, чтобы продолжать работать, и если бы не Рейчел, то проиграла в этой битве.

Племянница Джонаса оказалась для меня очень хорошим другом. Ей было всего восемнадцать лет, но она обладала информацией на все восемьдесят. Она была единственной, кто мог успокоить страхи своего дяди о ребёнке, а у него их было немало. Он читал все, до чего мог дотянуться, и вместо того, чтобы помогать, полученная им информация из книг делала его всё более параноидальным.

Джонас следил за всем, что я делала, ела, одевала. Он даже следил за тем, сколько часов я спала. В итоге я умоляла его ехать на работу и заняться делами. Вот тогда он понял, что для него будет легче, если я буду работать рядом с ним и не смогу соскочить с его крючка.

Но сейчас нам уже ничего не мешало полностью насладиться друг другом. Я не хотела доброго и нежно любящего меня мужа, когда он скользнул в меня. Я хотела зверя, глубоко притаившегося в нём и, к счастью, я знала, как мне выпустить его на волю.

Я сжала внутренние мышцы вокруг него и прошептала ему на ухо.

– Сильнее, Джонас. Трахни меня жёстче и сильнее.

Я провела ногтями вниз по его спине, пока не достигла задницы. Впившись в неё ногтями и, подняв ноги, я сомкнула их чуть выше его талии.

– Да, Джонас... Ты так глубоко... Я чувствую себя, такой заполненной...

Мои руки на его заднице и «грязные» словечки сделали своё дело. Джонас потерял контроль.

– Ты очень плохая девочка, бабочка, – прорычал он и сделал несколько глубоких резких выпадов в мою истосковавшуюся по нему киску.

Быть хорошей девочкой сейчас было не в моих планах. Недели воздержания сделали меня безумной по его ласкам. Я лизнула его нижнюю губу и слегка укусила её, прежде чем проскользнуть языком между его сладких губ.

Мы терзали рты друг друга, пока не достигли идеальной синхронности. И тогда он начал паниковать, но я была готова к этому.

– Пососи мои соски, малыш. Им так больно, – захныкала я голосом обиженной маленькой девочки и, взяв в руки обе свои груди, преподнесла ему как подношение.

– Чёрт, Талия, я не хочу причинять тебе боль.

– Так ты теперь не будешь трахать свою жену, так как ей нравится?

После моих слов Джонас сильнее прикусил мой сосок и сделал глубокий сильный толчок. Несколько капель молока сбежало с уголка его губ и он, зарычав, стал трахать меня настолько сильно, что наша кровать затряслась.

Руки Джонаса схватили мою задницу, которая стала немного больше, чем это было год назад. Но ему это нравилось, и он всегда старался потереться об неё, пока никто не видит.

– Ты так хороша бабочка... Такая горячая, влажная и тугая...