Огонь между небом и землей (СИ)

Я просто чуть-чуть напилась сегодня.

Я не пью, поэтому быстро опьянела. Друг вытащил меня, чтобы помочь очистить мозги.

Услышать твой голос поможет еще больше.

Но ты не звонишь мне.

Может быть, это больше не твой номер.

Может быть, ты решил двигаться дальше.

Может быть, тебе, блядь, все равно. А меня даже не волнует, что тебе, блядь, все равно!

Это не имеет значения.

Пошел ты на хер, Логан, за то, что не звонил мне. Ни разу. Ты не звонил мне.

Прости.

Я просто немного пьяна сегодня.

До встречи, Ло.

Сообщение 435

Что ты делаешь в эту ночь, когда идет дождь?

Я лежу в кровати и думаю о твоем голосе.

До встречи, Ло.

Сообщение 756

Я решила, что ненавижу тебя. Я ненавижу все, что с тобой связано.

Но все еще надеюсь, что скоро увижу тебя, Ло.

Сообщение 1090

Я поднимаю белый флаг, Логан. Я устала, и я сдаюсь. Все.

Пять лет.

Я прекращаю оставлять сообщения.

Я люблю тебя.

Я скучаю по тебе.

Желаю тебе всего наилучшего.

Сообщение 1123

Логан, это Келлан. Слушай, я знаю, что ты строишь свою жизнь в Айове, и дела у тебя идут неплохо. Я не стал бы просить тебя вернуться в этот дерьмовый город, если бы ты не стал действительно мне нужен, и…

Эрика и я собираемся пожениться. Но я не могу жениться без моего брата. Я не могу стоять у алтаря без единственного члена семьи рядом со мной.

Знаю, что о многом прошу.

Но я обещаю больше ничего не просить.

Плюс, я купил тебе документальный фильм о НАСА, о котором мы говорили несколько недель назад.

Ты сможешь получить его, только если будешь моим шафером, черт возьми.

Да. Я пытаюсь купить твою любовь и совсем не чувствую себя виноватым.

Спишемся.

Логан

Пять лет спустя

Каждую ночь я прикуривал сигарету и садился на подоконник. Пока она горела, я позволял себе вспоминать прошлое. Я позволял боли и тоске войти в меня, пока огонек сигареты не добирался до фильтра. А потом я отключал мозг и заставлял себя забыть, потому что боль была слишком сильной, чтобы ее терпеть. Отключая мозг, я старался убедиться, что ни одно воспоминание не проскользнет в него.

Я смотрел документальные фильмы, выполнял бессмысленную работу, изматывал себя — делал все, чтобы уберечься от воспоминаний. Но теперь мой брат позвал меня в то самое место, которого я упорно избегал последние пять лет.

Вернувшись в Тру-Фолс, я сидел на вокзале и размышлял, стоит ли искать способ где взять денег на обратный билет в Айову в один конец.

— Приехал или уезжаешь? — спросила девушка, сидящая через два места от меня.

Я повернулся к ней. Что-то было в ее ярко-зеленых глазах. Она слегка улыбнулась мне и прикусила ноготь на большом пальце.

— Еще не решил, — ответил я. — А ты?

— Приехала. Думаю, задержусь тут, — она продолжала улыбаться, но чем дольше делала это, тем грустнее казалась. Я не знал, что улыбка может быть такой душераздирающе грустной. — Просто я пытаюсь убить время, прежде чем вернусь к своей обычной жизни.

Я мог понять это.

Откинувшись на спинку стула, я пытался удержаться от воспоминаний о той жизни, которую оставил много лет тому назад.

— Я даже забронировала мотель на сегодня, — сказала она, прикусив нижнюю губу. — Просто так я смогла бы выкроить еще несколько часов, чтобы забыться, понимаешь? Прежде чем вернусь в реальный мир.

Я кивнул.

Она подсела ко мне ближе, ее ноги коснулись моих.

— Ты не помнишь меня, не так ли?

Я склонил голову в ее сторону, и она снова печально улыбнулась, проведя рукой по волосам.

— А я должен?

Она покачала головой.

— Скорее всего, нет. Меня зовут Сэди, — она прищурилась, будто считала, что ее имя должно было что-то значить для меня. Уголки ее губ опустились. — Неважно. Ты похож на парня, который тоже хотел бы забыться на некоторое время. Если хочешь, можешь поехать со мной в мотель.

Я должен был сказать ей «нет». Должен был проигнорировать ее приглашение. Но было что-то в том, какой печальной она выглядела, — казалось, ее страдающее сердце сгорает, как и мое. Поэтому я схватил свой рюкзак, закинул его на плечо и последовал за Сэди в сторону забвения.

— Мы много лет учились в одной школе, — сказала Сэди, когда мы лежали в номере какого-то говенного мотеля. Я бывал в нем раньше, давным-давно, доводя себя до полной отключки в грязной ванной. Пребывание в нем сейчас вызывало в памяти не самые лучшие моменты, но я знал, что возвращение в Висконсин через пять лет будет сплошь покрыто дерьмовыми воспоминаниями.

Ее губы цвета вина дернулись, когда она с громким хлопком лопнула пузырь из жвачки.

— В выпускном классе ты списал у меня тест по математике. Благодаря мне ты получил аттестат, — она приподнялась на локтях. — Четыре из твоих эссе по английскому были написаны мной. Благодаря мне ты можешь говорить по-испански! Сэди? Сэди Линкольн?

Понятия не имею.

— Я не умею говорить по-испански.

— Ну, ты мог бы. Ты правда не помнишь меня? — в ее глазах появилась печаль, но у нее не было для этого причин. Она не должна принимать это на свой счет. Я много чего не помню. Все, что было тогда, я постарался забыть.

— Справедливости ради замечу, что большую часть учебы в школе я страдал херней.

Это не было ложью.

— Или проводил время с той девчонкой, Алиссой Уолтерс, — добавила она.

Моя грудь, как и челюсть, сжалась. Всего лишь от звука ее имени мое сознание наводнили воспоминания.

— Она все еще в городе? — спросил я, пытаясь казаться равнодушным. Алисса перестала присылать мне сообщения несколько месяцев назад, а в телефонных разговорах с Келланом мы эту тему не поднимали.

Сэди кивнула.

— Работает в закусочной «Голодный Гарри». А еще я видела, что она подрабатывает в мебельном магазине Сэма. И играет на пианино в некоторых барах. Не знаю. Она бывает повсюду. Удивительно, что ты этого не знаешь. Вы двое были очень привязаны друг к другу, что совершенно странно, ведь у вас нет ничего общего.

— У нас было много общего.

У нее вырвался саркастический смешок.

— В самом деле? Круглая отличница, увлекающаяся музыкой, и круглый двоечник-наркоман с такой же чокнутой наркоманкой-матерью имели много общего?

— Перестань говорить так, словно тебе хорошо известно обо всем этом дерьме, — зашипел я, начиная злиться.

Тогда у нас с Алиссой было общего больше, чем у любых двух людей на этой земле. Плюс, Сэди ни черта не знала о моей матери. Да пошла она со своими предположениями. Я должен был покинуть номер мотеля. Должен был сказать ей, чтобы она проваливала и поискала для издевок кого-нибудь другого, но я реально ненавидел быть в одиночестве. Последние пять лет я был совсем один, за исключением время от времени случайно забредающих ко мне мышей.

Сэди молчала, сколько могла, — а это длилось недолго. Она не понимала, что тишина успокаивает.

— Так это правда? Что ты был на реабилитации?

Она болтала больше, чем мне бы хотелось. Я ненавидел разговоры о реабилитации, потому что временами мне хотелось снова оказаться в клинике. А временами — снова вернуться в тот переулок к грязным мусорным бакам, имея при себе дозу или две. Я уже так давно не принимаю наркотиков, но до сих пор думаю об этом чуть ли не каждый чертов день. Доктор Кан сказала, что возвращение в реальный мир будет тяжелым, но она уверена, что я смогу с этим справиться. Я обещал ей, что всякий раз, когда меня потянет принять что-то, я буду щелкать по коже руки красным резиновым браслетом, который она дала мне. В качестве напоминания о том, что сделанный мной выбор так же реален, как и ощущение обжигающей боли на коже. На браслете написано «сила», что было странным, потому что по ощущениям у меня ее не было.