Шелковые сети

Дрожа и испытывая растерянность, порожденную примерно теми же факторами, о которых упомянул Энди, Мари не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Его последняя фраза окрасила ее щеки румянцем смущения. Мари снедало желание не оттолкнуть, нет, но, напротив, со всей силой вновь притянуть его к себе, раствориться в пламени дикой чувственности, когда не нужно думать, а можно только ощущать. В душе Мари все перемешалось. Гремучая смесь любви и ненависти грозила разнести ее на части.

— Салли ты тоже приглашаешь сюда отдыхать? — поинтересовалась Мари, войдя в пентхаус и стараясь поменьше глазеть по сторонам, хотя посмотреть, признаться, было на что.

— Нет. У нее в городе живет племянница.

— Тогда почему Полли останавливается у тебя, а не там? Ведь Салли готовится стать ее мачехой.

Мари заметила, что этот вопрос застал его врасплох. Во всяком случае, тот как-то вдруг напрягся, что показалось ей странным, ведь речь-то шла об обычных вещах.

Как бы то ни было, Энди быстро нашелся с ответом.

— Салли практически не покидала больницы с того дня, как туда попал твой отец, — бесстрастно пояснил он.

Проведя Мари по широкому коридору, он показал ей свободную спальню, а также место, где хранился дополнительный ключ от дома. Ей показалось, что ему не терпится поскорее остаться в одиночестве. Когда он ушел, Мари в самом деле расплакалась. Вместе со слезами от нее словно уходило смущение, оставшееся после страстной вспышки в лимузине, и напряжение последних суток. Упав на кровать прямо в одежде, она быстро уснула.

Проснувшись после полудня, Мари вдруг почувствовала себя бездомной бродяжкой. Примыкавшая к спальне ванная казалась сном, полным сияющего кафеля и потрясающей воображение роскоши. Единственным недостатком этого помещения, пожалуй, можно было назвать чрезмерное количество зеркал.

Хмуро взглянув на свое отражение и поморщившись при виде темных кругов под глазами и сбившихся в подобие колтуна волос, Мари открыла краны и ступила под душ. Спустя несколько минут она почувствовала себя другим человеком. Вытираясь мягким пушистым полотенцем, Мари внимательнее оглядела в зеркале свою фигуру и была поражена тем, что живот стал гораздо заметнее, чем она предполагала.

Ну что ж, так тому и быть, подумала Мари, расправляя плечи и направляясь обратно в спальню.

Но, не успев войти, она вдруг застыла как вкопанная: из коридора туда как раз входил Энди.

— Я стучал… — сказал он. — Ответа не было, и я решил, что ты еще спишь. Приехала Полли. Она говорит, что Жан спрашивал тебя.

— Правда? — воскликнула Мари, тронутая и польщенная этим известием. Она направилась к своей дорожной сумке, стоявшей возле кровати. — Тогда мне лучше поскорее одеться и поспешить в больницу.

Вдруг Энди сдавленно ахнул. Обернувшись, Мари увидела, что он, словно пораженный молнией, смотрит на ее обернутую полотенцем фигуру.

— Ты… — взволнованно начал Энди в полной тишине. — Ты… выглядишь как греческая богиня.

Мари, заподозрившая было совсем иное, слегка успокоилась, хотя комплимент нашла весьма двусмысленным. В свое время она видела в школьных учебниках снимки статуй греческих богинь, фигуры которых были весьма округленными. Мари на всякий случай попыталась втянуть живот и принужденно рассмеялась.

— Не стоит указывать женщинам на то, что они набрали вес, Энди. Ты же знаешь, что я люблю поесть. Может, мне хочется стать крупной, красивой…

— И беременной? — подсказал он, с трудом отрывая взгляд от ее пополневшей талии и переводя на ее испуганное лицо.

— Беременной? — сдавленно повторила Мари, не смея вздохнуть. Все ее силы уходили на то, чтобы удержать живот втянутым. — Ты спятил?

— А давай проверим! Сбрось полотенце и дыши нормально! — Энди шагнул вперед с видом человека, намеревающегося любой ценой доказать справедливость своей гипотезы.

Мари в испуге попятилась. Окажись она без полотенца, и истина сразу же обнаружится.

— Я желаю знать правду, — предупреждающе произнес Энди, уставившись напряженным взглядом в ее расширившиеся глаза.

Мари судорожно глотнула воздух.

— По всему выходит, что это мой ребенок, — продолжил Энди с отзвуком вскипающей ярости в голосе. — Ведь у тебя еще небольшой срок.

— Ладно… ты прав, — прошептала Мари, опустив голову. — Вернее, права природа. Разумеется, это твой ребенок.

— Но тогда почему ты из кожи вон лезла на Мальорке, стараясь убедить меня, что волноваться не о чем? Потому что сама не была уверена? — Энди был потрясен. — Ты обнаружила, что беременна уже после того, как сбежала от меня?

— Нет. — Мари вдруг ощутила весь груз своей вины. — Еще до того я тайком проконсультировалась у врача. Он и подтвердил наличие беременности.

Энди выслушал это признание с мрачным видом.

— Но почему же ты ничего не сказала мне?

К горлу Мари подступил комок.

— Потому что ты не очень-то хотел это знать.

— Неправда, — возразил Энди.

— Ведь я видела, какое облегчение ты испытал, узнав, что я не беременна!

Он на миг прикрыл глаза, словно заставляя себя успокоиться. Затем отвернулся к окну. Чуть поднятые плечи выдавали его напряжение.

— Я действительно рад был это узнать, потому что не хотел, чтобы все случилось так. История повторяется… Мне было неприятно, что наши отношения складываются подобным образом…

— История повторяется? — переспросила Мари, озадаченная его словами.

Энди порывисто повернулся к ней.

— Нечто подобное уже однажды случилось в моей семье.

— А! — Внезапно ослабев, Мари присела на краешек кровати. — В действительности, узнав о беременности, я просто не знала, что мне делать. Может, здесь сыграла роль моя дурацкая привычка говорить людям то, что они желают слышать…

— Это не может служить оправданием! — Энди метнул в нее сердитый взгляд. — Когда захочешь, ты достаточно решительна. То опаляешь меня страстью, то вдруг исчезаешь неизвестно куда. Только одного ты не учла: это и мой ребенок тоже. Я бы женился на тебе еще там, на Мальорке, если бы ты всем своим видом не демонстрировала мне, что не нуждаешься в этом!

Потрясенная неприкрытой болью, слышавшейся в его словах, Мари удивленно взглянула на Энди. Единожды предложив ей стать его женой, он больше ни разу не возвращался к этому предмету. И вот сейчас она наконец сообразила, что сильно обижала его тогда своим поведением. Выходит, он имел самые серьезные намерения!

— Ты тоже держался так, что любая на моем месте могла бы подумать Бог весть что, — ворчливо заметила Мари. — В нашу последнюю ночь я была зла и очень расстроена. Честно говоря, я никогда не воспринимала твоего предложения всерьез. Но, заметь, и сейчас я не желаю выходить замуж за кого бы то ни было только потому, что беременна!

— В жизни часто приходится делать не то, что хочется, — холодно возразил Энди. — Ты станешь моей женой сразу же, как только я смогу это организовать. Выбора у нас нет.

Мари тяжело вздохнула. Может, он просто не умеет делать предложение? — подумала она. Уже второй раз он выбирает какие-то странные выражения. Тем не менее сейчас Мари уже не испытывала желания принять гордую позу и отказать ему. Потому что любит его всем сердцем и потому что он отец ее будущего ребенка. Ей страстно хотелось, чтобы они поженились и счастливо жили вместе. Собственно, только этого ей и хотелось больше всего на свете. Однако Мари не желала, чтобы Энди принимал решение, исходя единственно из того соображения, что она носит его ребенка.

— Я не согласна, что мы лишены выбора. Скажи, пожалуйста, почему ты думаешь, что обязан жениться на мне?

— Да потому, что ситуация загнала нас в угол!

Нечего и говорить, что подобный ответ сильно разочаровал Мари. Энди стремился поступить «правильно», но при этом называл причины. которые ни в какой степени не могли удовлетворить ее. Даже если бы он сказал, что ему всего-навсего приятно находиться в обществе Мари, и то она была бы более убеждена, что их брак окажется успешным. Но очевидно другое: единственным мотивом его поступка является ее беременность.