Обрести себя

– Оно великолепно, – сказала Мэри, наклоняясь, чтобы расправить складки.

– Да, – произнесла Кэсси безо всякого энтузиазма. – Действительно! – добавила она, с усилием подчеркивая последнее слово.

– Вы действительно так считаете? Мне очень приятно! – воскликнула Мэри. – Вы выглядите потрясающе. Просто принцесса из сказки!

Кэсси и впрямь чем-то напоминала средневековую принцессу. Но ее ощущения были далеко не сказочными. Ей хотелось, чтобы перед алтарем ее ждал мужчина, для которого она единственная в жизни. Хотелось, чтобы традиционный поцелуй, скрепляющий брачный союз, был более значимым символом их любви, чем золотое кольцо.

А она знала, что по сути этот брак лишь вынужденная мера, и от этого ей было не по себе. Неужели Федерико никогда не испытывал к ней ни малейшего чувства? Неужели все это было лишь отвратительной игрой коварного и жестокосердного донжуана? А как же тогда расценить те мгновения, когда они трепетали в объятиях друг друга? Такое изобразить не под силу даже самому искусному лицедею. И вновь мучимая сомнениями, Кэсси замирала перед зеркалом, беззвучно моля Небеса ниспослать ей счастье…

Однако в церкви она неожиданно почувствовала себя лучше. Должно быть, сыграли роль величественные звуки органа, торжественная обстановка, радостные лица приглашенных. Да и Федерико смотрел на нее такими сияющими, такими влюбленными глазами, что Кэсси чуть не разрыдалась. И, стоя с ним рука об руку перед алтарем и давая клятву верности, она чувствовала себе счастливее кого бы то ни было на свете.

После церемонии бракосочетания молодые отправились в зал приемов самого престижного отеля в Майами. Федерико всячески старался подчеркнуть их близость. Пока они стояли в фойе, его рука по-хозяйски лежала на талии жены. Он все время ласково ей улыбался, а когда прозвучал первый тост за их счастье, встал перед Кэсси, легко коснулся ее бокала своим и поцеловал.

Очень скоро метрдотель пригласил всех к столу. Кэсси так устала, что мечтала лишь о том, чтобы сесть. Трапеза длилась бесконечно долго. Сменялась длинная череда изысканных блюд. За столом не прекращалась беседа, большую часть которой Кэсси пропустила мимо ушей. Чувствуя легкие приступы тошноты, она с трудом улыбалась и вникала в суть задаваемых вопросов.

– Пойдем потанцуем.

Федерико помог жене подняться и повел в центр зала. Кэсси обрадовала возможность отдохнуть от утомительного светского общения. Звуки музыки лились, звенели, словно струи фонтана, танец становился все более чувственным, и для нее уже не существовало больше ничего, кроме обжигающих прикосновений Федерико.

– Теперь можешь расслабиться, – негромко произнес он, и Кэсси подумала, что ее нервозность, должно быть, слишком бросается в глаза.

– Я чувствую себя ужасно, – призналась она. – Подумать только – здесь столько людей, которые совсем недавно считали зазорным для себя даже поздороваться со мной! Но отец настоял, чтобы их пригласили, ведь мы давно знакомы с ними.

– Никогда бы не сделал этого. У тебя слишком мягкий характер, дорогая. А я вот не прощаю обид.

Кэсси вздрогнула.

– Надеюсь, на меня ты не держишь зла?

Вместо ответа Федерико нежно погладил ее по волосам. Кэсси замерла и подумала, что могла бы стоять так бесконечно, закрыв глаза и отдавшись ощущению безопасности, заботы и удобства. Рядом с ним было тепло и надежно, щеке на его плече мягко, а под своей рукой она чувствовала, как ровно бьется его сердце. Затем Федерико прижал ее к себе, и глаза его странно блеснули.

– Конечно нет, дорогая. Но нам с тобой есть о чем поговорить серьезно.

Они продолжили двигаться в такт музыке.

– Когда я смотрю на тебя, то все больше и больше убеждаюсь, что вы с Чарлзом похожи, – заметила Кэсси.

– Возможно, – ответил Федерико. – Только я не понимаю, зачем ты ищешь в нас сходство? Меня это наводит на определенные мысли.

Кэсси смутилась.

– Я не имела в виду ничего такого. Просто к слову пришлось…

– Давай, по крайней мере, сегодня не будем вспоминать ни Чарлза, ни Элизу, – ответил он, с удивлением осознав, как неприятна ему эта тема.

Спустя несколько часов молодые, попрощавшись с гостями, вышли из ресторана и Федерико подвел жену к ожидающему их «мерседесу». Репортеры, по-прежнему караулившие у входа, ослепили их вспышками фотоаппаратов. Когда автомобиль наконец-то тронулся с места, Кэсси поняла, что изнемогает от усталости.

– Ты в порядке? – спросил Федерико, накрывая ладонью ее холодные руки, лежащие на коленях.

Она кивнула и слабо улыбнулась ему в ответ.

– Наши фотографии появятся завтра на первых страницах всех газет, да? – Было ясно, что эта мысль тяготит ее.

– Не думай об этом, – сказал Федерико. – После всего, что ты пережила, такая мелочь не должна волновать тебя. – Луис, постарайтесь оторваться от репортеров, – велел он шоферу. – Они уже и так вдоволь поразвлеклись за наш счет.

Тот кивнул и бросил взгляд в зеркало заднего вида. Автомобиль, стремительно увеличивая скорость, помчался к аэропорту.

Там их уже ожидал зафрахтованный «Гольфстрим-2». Чиновник иммиграционный службы проверил паспорта, и молодая пара направилась к трапу. События так быстро следовали одно за другим, что Кэсси не успевала отслеживать происходящее. Она невольно улыбнулась при мысли об этом.

– Все еще не могу поверить, что это правда. Я ведь даже толком не знаю, куда мы полетим.

– Я уже говорил тебе – в Аликанте. Оттуда на машине совсем недалеко до моей виллы и того места, где мы сядем на яхту.

Интересно, когда он принял это решение? На следующее утро после того, как сделал ей предложение? Или же колебался, стоит ли вообще устраивать медовый месяц? Выжидал ли он, чтобы проверить свои чувства, определить – настоящие они или нет?

– Добрый вечер, мистер и миссис Эрнандес, – поздоровалась стюардесса.

Внутри самолет оказался небольшим, но с роскошной мебелью, которая украсила бы гостиную любого городского особняка. Есть ли здесь кровать? Кэсси постаралась выбросить эту мысль из головы. Рейсовый самолет летит до Европы семь часов. Реактивный такого типа, вероятно, дольше. Она подсчитала, что в Испанию они прибудут примерно в час ночи. Это будет шесть утра по местному времени…

Шампанское им принесли на серебряном подносе. К нему подали тостики из ржаного хлеба с копченой семгой и паюсную икру на листьях салата.

– Ну же, Кэсси, улыбнись, а то можно подумать, что сегодня счастлив только я.

– А ты счастлив?

– Как никогда, – ответил Федерико, с нежностью глядя на жену. Он поднял бокал и сказал: – За нас!

– И за Испанию.

Они рассмеялись как влюбленные заговорщики. Все-таки Федерико совершенно непредсказуем – теперь она знала это точно. Однако его непредсказуемость отнюдь не безрассудна и не выглядит глупо. Он все планирует заранее, подобно военной кампании. Он принимает решения и воплощает их в жизнь, предварительно продумав все до мельчайших подробностей. Словом, Федерико – человек, отлично знающий, чего он хочет. И умеющий, как ни странно, создать ощущение праздника для других. Кэсси даже представить не могла, что в душе ее муж такой романтик. Вполне возможно, что у них все прекрасно получится и они идеально подойдут друг другу.

– Расскажи, что за яхту ты зафрахтовал?

– У меня собственная яхта, – ответил Федерико.

– Я не знала.

– Так ведь у нас и разговор о ней не заходил.

Кэсси засмеялась. Сколько самых разнообразных тем для разговоров всплывет за несколько предстоящих недель!..

– Это не плавучий дворец, – предположила она. – Но очень комфортабельное судно, белое и с белым парусом, и с капитаном, который работает у тебя уже лет пять. Ты управляешь яхтой сам и умеешь прокладывать курс по звездам.

– Неплохо, неплохо. Вот уж не думал, что меня можно видеть насквозь. Хотя в моем окружении и нет людей со столь острым, прямо-таки рентгеновским, зрением. В общем, Мигель не капитан, а штурман, и у меня работает почти восемь лет, и яхта действительно не очень большая. Белого цвета с белым парусом. Но есть и двигатель, чтобы не зависеть от ветра.