Прекрасный секрет (ЛП)

На заднем плане послышался шорох, видимо, Лондон устраивалась поудобней или душила сама себя подушкой. Если честно, это тоже вариант.

– Менее чем за неделю вы проделали путь от «он не знает о моем существовании» до взаимной мастурбации друг перед другом?

– Ну… технически мастурбировала только я, – ответила я, представляя ее выражение лица. – И кстати, с этого дня не употребляй при мне слово «мастурбировать».

Шорох затих.

– Погоди. Стоп-стоп-стоп. Руби Миллер, ты хочешь сказать, что устроила небольшое шоу для мальчика своей мечты?

– Дай-ка угадаю. Очевидно, что да.

– Ты все уши прожужжала о нем, сколько? Месяцев пять? Думаю, ты в восторге от всей этой мастурбации.

– Лондон, я же просила.

– Я сказала «мастурбация», это другое слово. И почему ты пишешь мне в 04:30 утра? Тебе нужно дать «пять» на расстоянии или чтобы кто-нибудь послушал, как ты умираешь от стыда?

– Может, и то, и другое? – простонала я. Даже я не могу точно сказать, как себя чувствую; как тогда могу ожидать чьей-то помощи? – Я не жалею об этом, но не уверена, как назвать наши отношения. Мы не вместе, мы коллеги. На самом деле, я даже не уверена, друзья ли мы. Плюс ко всему, он был пьян, я в основном тоже, и сегодня утром я почти чувствую через стену, как он психует.

– Психует, то есть он сожалеет? – спросила она, и думаю, я услышала, как она села.

– Не знаю, – ответила я, покусывая губу и размышляя. – Надеюсь, нет.

– Но он тоже тебя запал?

– Да, вроде бы. Да. Настолько быстро, насколько он вообще способен. Он пережил невеселый развод, и это сделало его немного…

– Руби, я понимаю, что ты пытаешься поставить себя на его место, но чего ты ожидала?

– Хм, – начала я, потому что, если откровенно, в тот момент я об этом вообще не задумывалась. Я вздохнула. Думала ли я, что он поймет, как любит меня, и падет к моим ногам? Что признается, будто искал меня всю жизнь, и вот она я, готовая кончать перед ним всю оставшуюся жизнь? Ну конечно же, нет. – На самом деле, не уверена. Может, это будет первый шаг?

Лондон зевнула, и было слышно шорох простыней, будто она снова улеглась.

– Это отстойный первый шаг, но он может сработать. Иди сегодня в офис с выражением лица женщины, которая мастурбировала – прости, прости – перед любовью всей своей жизни и ни капельки не жалеет. Ты же знаешь, я не доверяю мужчинам как виду, но если он хотя бы наполовину обладает теми качествами, о которых ты рассказывала – а иначе как бы ты в него влюбилась? – он будет достаточно умен не упустить тебя. Заполучи его, Золотце.

***

Сделать вчера вечером первый шаг оказалась сложнее, чем я думала. Казалось, Найл Стелла прилагал все усилия, чтобы сохранить происходящее между нами удручающе обычным. Он рано пришел, и, опустив голову и удерживая телефон плечом, убирал свой ноутбук, когда я вошла. Поприветствовав меня легким кивком и улыбкой, он прошел мимо меня в коридор, чтобы продолжить разговор.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы обойти его кресло и занять свое. Я придумала не меньше двадцати трактовок его легкой улыбки и полу-избегания, каждая следующая безумней предыдущей.

Одно дело анализировать все, что он сказал на совещании или кому-нибудь из коллег, когда это не имело ко мне никакого отношения, но сейчас? Ни за что не поверю, что он не обдумывал произошедшее. И сегодня будет иметь значение каждая мелочь.

Я слышала, как он разговаривал по телефону буквально за дверью. Ждал ли он меня? Казалось, ему нужно уходить; вернется ли он в кабинет перед уходом?

– Все это бессмысленно, – сказал он в трубку, и его роскошный акцент – единственное, что не дает словам звучать резко и откровенно сердито. – Сроки по завершению работ, что нам поставили, сокращены на полгода. Вариантов быть не может.

У меня ушки сразу стали на макушке; никогда раньше я не видела его таким раздраженным.

Он молча слушал своего собеседника, и у меня появилось странное чувство, будто он смотрит на меня. Я размотала шарф, сняла пальто и повесила его на крючок за дверью. Кожей ощущая его внимание, я чуть наклонила голову вперед и потрясла головой, чтобы волосами скрыть начинающий проступать румянец на щеках.

– Тони, я веду проект Diamond Square не потому, что не могу отказать, а потому, что я знаю, о чем, черт побери, говорю. Скажи им, или нет, лучше я сам. У меня не возникнет проблем доказать свою точку зрения, – сказал он, и я отчетливо услышала его раздраженный вздох.

Тони. Вот гадость.

Схватив свой блокнот, я повернулась к нему.

– Все в порядке?

Он кивнул и сунул телефон в карман, не потрудившись ничего пояснить по поводу звонка.

– Помимо встречи кое с кем из инженеров MTA [Metropolitan Transportation Authority – крупная транспортная компания на Северо-Востоке США – прим. переводчика], я хотел бы посетить несколько станций метро и понять для себя, какие из шлюзовых систем им можно предложить.

Он снова выдал мне вежливую улыбку.

Найл вернулся в свою нору.

Кивком показывая в сторону лестницы, он спросил:

– Не могла бы ты сопроводить меня?

***

Станция South Ferry – одна из наиболее пострадавших от урагана Сэнди. Вход со стороны улицы был всего в тридцати метрах над уровнем моря, и тоннель затопило в считанные минуты. Морская вода уничтожила практически все на своем пути, повредив проводку и оборудование. Все было так залито, что работникам приходилось пробираться вплавь. Вот почему мы здесь, предугадываем наперед ходы матери-природы, чтобы разработать систему, благодаря которой в будущем можно будет предотвратить катастрофические последствия, подобные этим.

Машины со свистом проносились мимо, когда я спустилась вслед за Найлом на заново открытую станцию, не сводя глаз с его широких плеч, когда он шел впереди меня. Сегодня он мистер Серьезный И Деловой. Выражение его лица оставалось нейтральным на протяжении всей поездки на такси до станции, а разговоры были сведены к минимуму. На нем был темный костюм и пальто на тон темнее, а коричневый кашемировый шарф так и норовил соскользнуть с лацканов и, взлетев, приземлиться на его плечах. Так было всегда, когда Найл Стелла шел.

Найл представил нас обоих ожидающей группе инженеров, запомнил имя каждого и внимательно их выслушал, пока нас вели от одного конца тоннеля к другому.

Это было ошеломляюще: видеть его таким – компетентным и в своей стихии ­– и при этом помнить, как он выглядел вчера вечером. За полгода я собрала целый каталог Моментов Найла Стеллы, и те несколько личных, что я внесла по приезде в Нью-Йорк, казалось, затмили все остальные.

Найл попросил меня подойти поближе, и я наблюдала, как он присел, измерил и осмотрел один из выходов. Мой мозг был в полном бардаке, и я с трудом могла сосредоточиться: я хотела все понять и все в себя впитать, но после вчерашнего рядом с ним превращалась в совершенно невменяемую. Он думал об этом? Или же делал вид, что ничего не произошло?

И тут мне в голову пришла ужасающая мысль: а вдруг он ничего не помнит?

Пока работал, он делал различные заметки и кому-то звонил, но вокруг было шумно, и из-за поездов и людей было трудно его услышать. Я стояла настолько близко, что время от времени его плечо задевало мою ногу.

Я решила, что это случайно, и старалась не реагировать, когда по коже всякий раз пробегали мурашки. Но на второй и третий раз у меня появились вопросы.

– Руби, – быстро взглянув на меня, позвал меня он. – Ты все записала по этой заново открытой станции?

Я кивнула. Конечно, записала. Но, поскольку это было для него важно, я пометила это еще раз. Моя ручка остановилась, кончиком стержня упираясь в бумагу, когда я почувствовала, как его ладонь обхватила меня за голень. Задержавшись там всего на мгновенье, пальцы двинулись вверх к колену, слегка сжимая, после чего все исчезло.

Каждый нерв в моем теле замкнуло, начиная от места, где он меня коснулся, и заканчивая между ног. Я покачнулась, соски затвердели, грудь отяжелела, и между бедер заныло.