Вышибая двери

Тем не менее дух либерализма пропитал танцхаус. Как я ни бился со своими секьюрити, они снова напустили полную дискотеку средиземноморской гопоты, которая быстро в ней закрепилась, и так просто ее уже не вышибешь. Дело еще и в том, что сейчас я редко сам стою на входе, поскольку работаю в своей закусочной и, по сути, только осуществляю контроль, даю ЦУ и растаскиваю драки в зале. Но принцип, сделанный мною основополагающим в нашей работе — «Напряги перед дверями, но не внутри», — стал хромать на обе ноги.

Среди турок прошел слух, что «бешеный японец» больше вроде как не охранник, а печет пиццу, и всякая шушера привалила в дискотеку снова. Кого-то ребята отсеяли, а кого-то и пропустили. Среди этих «кого-то» на прошлой неделе обнаружился и албанец с переломанным носом, тот, кто однажды ринулся на меня с двухметровым железным дрыном в руках. Пропустил его, кстати, профи — боксер Куруш, не от страха, а… Были, в общем, у отца три сына. Двое умных, а один боксер.

Вопрос остался открытым. Ганс больше озабочен снизившимися доходами танцхауса, а о проблеме безопасности говорит так: «На то ты, Макс, и тюршеф». Интуитивно чувствую, что, если не найти сейчас выход, начнутся глобальные битвы. Все-таки надо срочно вводить штамгаст-карты против новых потенциальных дебоширов, коими являются восемьдесят процентов турок и девяносто пять процентов албанцев (ох, черт, снова напрягов перед дверями будет… но тут уж…). Этим мы остановим приток новых носителей горячей восточной крови. А со старыми, которые теперь составляют не менее трети постоянных гостей танцхауса, придется держаться выжидательно. То есть ждать затеянных ими драк и выкидывать их и всех попавших рядом, раздавая хаусферботы направо и налево. Это закроет им вход в обжитую дискотеку. Другого варианта, видимо, нет.

* * *

Второй день подряд охранник находит следы кокаина в туалетной комнате танцхауса. Белый порошок, похожий на пудру. Не пробовать же! Впрочем, что еще это может быть? Я пощупал через свои каналы, потряс знакомых турок, переговорил с местными проститутками. Указали на одного немца, под мое слово не сдавать источник инфы.

Мы имеем полное право задержать посетителя, пойманного при продаже или употреблении наркотиков, обыскать и вызвать полицию. Но ты еще попробуй его поймай. Я отслеживал гада весь вечер, благо наблюдательный пункт в закусочной у меня хороший и покупателей было немного. Немец пил пиво, общался с нашими постоянными гостями, один раз тихонько запустил руку в карман (я напружинился), но вытащил оттуда носовой платок и звучно высморкался.

Сегодня доложили, что порошок снова рассыпан в туалете. И действительно, в той же кабинке я нашел следы той же странной пудры. Немца этого не было. Турок, которые у меня на подозрении, тоже. Это натолкнуло на мысль, что продажа внутри танцхауса все-таки не ведется. Сомнительно, чтобы продавец наркоты толкал порошок только одному клиенту. Но не могли же разные наркоманы нюхать кокс два дня подряд в одной и той же туалетной кабинке… В других следов порошка не было. Логичнее предположить, что это один и тот же человек. Не запалившись за этим занятием (да и как его, в сущности, можно запалить — не устраивать же засаду!) и удачно нюхнув, он вернулся на старое место.

Видимо, любитель острых ощущений приносит дозу с собой, чтобы кайфануть в дискотеке. Ну что ж, кокаин делает человека сверхбодрым и агрессивным. Проявит себя, значит.

А сегодня я разрешил знакомым проституткам, сливающим мне время от времени инфу, подработать в мужском туалете, затащив туда денежного клиента. Весна, блин… Подошли две польки, держась за руки, как девочки в детском саду, попросили, чтобы я закрыл временно глаза. Для вида только рыкнул: «Знаете, что это такое?.. Ну да… Быстро, только очень быстро!»

Через десять минут безбашенные девки с довольными физиономиями выскользнули из мужского туалета. Подмигнули. Я отвернулся.

Без связей подобного рода работать нельзя. Никто лучше местной проститутки не знает реальную расстановку криминальных и полукриминальных сил в городе. Кто с кем враждует, кто поднимается и сейчас опасен особенно, а кто только хорохорится и, как говорят немцы, «гроссе мауль» — пустозвонит. Что действительно думают о тебе местные раздолбай и что планируют делать в ближайшее время. Опять же, всех продавцов наркоты и прочую нечисть они знают в лицо… и даже гораздо детальнее. Пять минут беседы за чашкой кофе с правнучками Таис Афинской нужнее тюрштееру для его повседневной работы, чем сорок часов обучения в Торговой палате — там ничего толкового не расскажут. Эти же оторванные заразы всё знают. И если относиться к ним по-человечески — только искренне, любой наигрыш раскусят на раз, — они всё тебе расскажут. И на шею не сядут, потому как биты и чувствуют меру. А свою агентуру надо подкармливать.

* * *

Центр Кобленца. Старинная узкая улочка, выложенная камнем. Проходя по ней, я ловлю себя на мысли, что чего-то не хватает. А где Бабетхен?

Еще не так давно возле входа в большое трехэтажное здание с красными огоньками в окнах стояла толстая, нелепая старуха в белом костюмчике и в огромном блондинистом парике. Искусственные волосы собраны в «бабетту», прическу а-ля Брижит Бардо.

Нелепая старуха степенна и полна чувства собственного достоинства. Она выхватывает из толпы одиноких мужчин и, кланяясь им, зовет скоротать вечерок.

— Эй, красавчик, заходи к нам!

— Да ну, я женат.

— Ну мне-то, старой женщине, не рассказывай…

— Да ладно, не холодно стоять сегодня?

— Мне не бывает холодно, нахал.

Стайка турецких мальчишек дергает толстую, раскрашенную старуху за дурацкий парик. Я цыкаю на них, и они с визгом разбегаются по соседним улочкам.

Бабетта осторожно поправляет парик.

— Будущие клиенты… А пока здесь работают их матери, ха-ха!

— Красивые волосы у вас.

— Ха, я Бабетта!

— Слышал, фрау Бабетхен…

— То-то. Эти волосы — единственное, что от меня осталось…

Старуха снова поправляет парик, уже с гордостью, и, переваливаясь как утка, направляется к очередному прохожему.

— Здравствуйте, молодой человек, — кланяется она. — Не найдется ли у вас часочка?..

Бабетта. Семидесятилетняя легенда Кобленца. Она умерла прошлой осенью, а я так и не нашел времени с ней поговорить. Ведь было о чем.

В шестидесятые годы это была дива, культовая личность, женщина умопомрачительной красоты, умело сыгравшая на своем сходстве с Брижит Бардо. Кобленцские старики говорят, что это была просто копия — та же идеальная фигура, огромные оленьи глаза и, конечно, роскошная грива: водопад светлых волос.

Она ездила на самом дорогом лимузине, на номерном знаке которого светились золотом три цифры — 500. Именно столько стоил проведенный с ней час любви. Пятьсот марок — бешеные деньги по тем временам. Для сравнения — обед в хорошем ресторане стоил тогда едва ли десятку. Не знаю, насколько такой знак был разрешен с точки зрения властей, но Бабетте было наплевать — имела она их всех, в разных позах. За счет красоты и еще кое-чего — а оно у нее несомненно было (мало ли красивых жриц любви, но не все Бабетты) — она накопила огромное состояние. Жизнь шла в гору, но случилась типичная история: Бабетта влюбилась. Бросила свое ремесло и вышла замуж. Избранником ее оказался не вор и не бандит, а приличный молодой человек. В наряде невесты Бабетта была великолепна. Говорят, в качестве свадебного подарка она перевела все свои средства, накопленные грешным трудом, на имя любимого. И я этому верю, потому что знаю, как щедро и самозабвенно могут любить такие женщины.

За несколько лет приличный молодой человек обчистил ее по всем статьям и выбросил без копейки на улицу.

Времена изменились, Бабетте было уже под тридцать — предпенсионный возраст для жрицы любви. Так или иначе, к ремеслу своему она возвращаться не захотела, и все еще роскошная красотка встала у конвейера на фабрике. На рабочие смены она приходила, как в элитный клуб. Все еще шикарно одетая, распустив свои знаменитые волосы по плечам. И ни в какую не соглашалась убрать их под платок. Это ее и погубило. Так как в жизни она не ударила до этого палец о палец, предпочитая другие части тела, рабочей сноровки у нее не было напрочь. В одну из смен машина затянула ее волосы. Бабетта рванулась, но машина сняла с нее полскальпа, навсегда лишив красоты.