Грех

— Да. Я позвоню им.

— Поедем. Вместе.

И мы поехали.

Мы не привезли ее домой. Мы похоронили ее на местном кладбище. Такова была ее воля. Письмо, адресованное нам, содержало всего несколько строк. Записка.

«Только не рядом с мальчиками. Надеюсь, вы поймете. Здесь. Простой крест с именем. Больше ничего».

Мы сделали все в соответствии с этой инструкцией. С небольшим отступлением. На надгробном камне мы написали: «Элизабет Эшбридж. Художница». Белый мраморный крест.

Чтение ее завещания не заняло много времени. Она все оставила мне. В газетах появились некрологи. Короткие, малосодержательные. Никто толком не знал ее.

Мы с Чарльзом живем тихо. На смену дням рождения пришли юбилеи.

Если бы я не встретилась с ней, была бы я доброй?

В конце концов в этом все дело.

Мы приходим, чтобы увеличить общую сумму человеческой доброты. Доказать, что она существует. Каким бы мизерным ни было проявление мужества или великодушия, самопожертвования или сострадания, — оно доказывает, что добро существует. И каждое такое проявление — лепта, опущенная в общую копилку. Она должна быть наполнена. Не только потому, что зло процветает, а добро нуждается в защите. Добро перестали уважать. Посланцы ада, исполненные зависти, выгнали его из домов.

Чарльза и меня — нас властно соединила сила греха. И теперь мы плывем навстречу друг другу через океан горя. И лица мальчиков то показываются на поверхности, то опять пропадают в водных глубинах, похоронивших их. Снова и снова.

И когда мы плывем навстречу друг другу, проступают черты лица Элизабет. Снова и снова.

А если бы я не встретилась с ней? Что бы было со мной? Сделала ли она меня такой? Или же я сделала ее такой? Может быть, она привиделась мне? Может быть, я и есть Элизабет? Теперь?

Сонм вопросов осаждает меня. Можешь ли ты ответить на них? Пожалуйста. Пожалуйста, ответь.

Ответь мне, я прошу тебя.

Я прошу тебя.

Я прошу.