Ожоги (СИ)

С красными глазами и опухшим от слез лицом, Васильев появился на входе в кабинет своего психотерапевта, женщина очень удивилась, увидев его одного, еще и в таком виде. Наталья Викторовна впервые видела Ника таким, усталым, разбитым, никаким. Каждый раз, когда он приходил на сеанс, то светился от счастья, был с Лизой, а сейчас перед ней будто другой человек, подмена. Женщина помогла парню сесть на диван, и присев на стул, напротив, с беспокойством осмотрела шатена.

- Никита, что случилось? Дать воды? – но парень молчал, как под гипнозом смотрел на одну единственную фотографию, словно она была самой важной вещью в его жизни. – Никита, почему ты один? – и хотя женщина не надеялась получить ответа, Ник заговорил. Голос дрожал, парень заикался, но он заговорил.

- Я…потерял ее. В этот раз навсегда, я больше…ей не нужен. Что мне делать, Наталья Викторовна? Что? – парень буквально дрожал, с трудом выговаривая каждое слово. Женщина встала со стула, и, налив стакан воды, протянула его Никите.

- Выпей воды и расскажи мне, что именно случилось. Сделай глубокий вдох, постарайся совладать с собой, успокоиться. Я буду внимательно тебя слушать, постараюсь помочь, только постарайся успокоиться.

- Это касается Лизы. Недавно она связалась с один парнем, который оказался нашим физруком. Сначала они недолюбливали друг друга, потому что Лиза кинула его на секс, и я думал, что все будет хорошо, как и раньше, но все было не так. Они начали общаться, сблизились, и в понедельник она сказала мне, что согласилась встречаться с ним. Я так хотел сказать ей, что не стоит, что он не тот, кто ей нужен, но сказал лишь, что рад за нее.

- Ты сильно ее любишь, это понятно. Но, ты все же не можешь знать, кто ей нужен. В этом она должна разобраться сама.

- Конечно, я люблю ее, она ведь мой самый родной человек, она мне как сестра и…

- Нет, ты не понял. Ты любишь ее, как девушку. Вот смотри, скажи мне, что ты чувствуешь к Лизе? Какие эмоции испытываешь, когда находишься рядом с ней? Когда обнимаешь ее? Я знаю, что вы довольно близки, изучила вас двоих вдоль и поперек, но мне все же интересно узнать о твоих чувствах к ней.

- Это тяжело. Чтобы сказать это Вам, я должен сам себе признаться, что влюблен в нее, а это ужасно больно. Признать это – причинить себе невыносимую боль.

- Ты уже признаешь. Иначе бы не пришел ко мне в таком состоянии.

- Она…Просто она удивительная девушка, каких я не встречал. Я хочу всегда быть с ней рядом, хочу быть для нее тем, кому она сможет доверять на все сто, знать, что я всегда приму ее, любой. Хочу обнимать ее, дарить тепло, чтобы она всегда была счастлива и чтобы ни в один день на ее лице не скользнула тень грусти. Хочу подарить ей только самое лучшее, наблюдать, как сладко она спит, быть рядом, когда она болеет, дурачиться с ней, понимая, что это не сон и не пустые фантазии. Когда я рядом с ней, то чувствую себя другим человеком. Становлюсь другим человеком. А когда обнимаю ее, то мне хочется обнять еще крепче, не отпускать ее, быть рядом. Просто рядом. Вдыхать запах ее волос, перебирая их пальцами, смотреть, как солнце играет своими лучами на ее лице, а она улыбается. Она одинока. Очень одинока, и думает, что все ее покинут, но я нет. У нее проблемная жизнь, но она в упор делает вид, что все хорошо, что все, черт возьми, прекрасно, но я знаю, что это не так, от этого самому больно становится. Я люблю ее. Больше жизни люблю, еще с самого детства. Даже когда она ходила без двух передних зубов в восемь лет, я любил ее. Любил ее с разбитыми коленками, с зеленкой по всему телу, когда была ветрянка. Даже когда она втягивала меня в какие-то передряги, за что мы потом получали и не хило, я любил ее. Люблю и сейчас. Она единственная, кто мне нужен, о ком я по-настоящему заботился. – Никита сказал это с большим трудом. Внутри у него было непонятно что, то ли пустота, то ли черная дыра, из которой вырывались его эмоции, его боль. – А сегодня…я предложил ей пойти со мной к Вам, но она сказала, что пообещала своему парню пойти с ним на какую-то дебильную выставку! – вновь достав из кармана помятую фотографию, Ник всхлипнул носом. – Этот день…тогда мы были по-настоящему счастливы. На моей памяти, это был самый счастливый день, и порой мне хочется порвать эту фотографию, сжечь все наши альбомы, забыть ее, не думать о ней, но каждый день я только и делаю, что думаю о ней, думаю о том, тепло ли она оделась, хорошо ли позавтракала или как себя чувствует. У меня в каждом слове – все о ней. Раньше я справлялся с этим, надеясь, что когда-нибудь буду счастлив, но чем старше становлюсь, тем мне больнее. Больше и сил никаких нет.

- Можно посмотреть фотографию? – кивнув, шатен протянул помятую фотокарточку Наталье Викторовне, и женщина улыбнулась, смотря на счастливые лица ребят. Эти детишки стали ей уже как родные. Она лечила их обоих, и потому, слушая сейчас все, что говорит Никита – женщине и самой становится больно. Она всегда видела в них хорошую пару, две половинки одного целого, которые просто надо соединить. – Вы здесь очень счастливые. Самой даже улыбнуться хочется. – протягивая фотографию обратно, Наталья Викторовна, откинулась на спинку стула, сделав глубокий вдох.

- Знаете, извините, но я, наверное, пойду. Думаю, не стоит пока что прекращать сеансы. До свидания. – Никита направился к двери, но перед самым выходом, психотерапевт остановила его.

- Но, мы даже не закончили сеанс, ты уверен, что хочешь уйти? Время еще есть и…

- Мне лучше, спасибо.

Оказавшись за дверью, шатен вздохнул, сжав в руках фотографию, скомкав ее в шарик и сунув обратно в карман. То, что мы любим, доставляет нам больше всего боли, так? Медленно убивает нас, проникая в каждую частичку нашего тела, как рак, который невозможно вылечить, который попросту мучительно тянет тебя в могилу.

***

Лизе было не по себе. Всю выставку она была будто на иголках, неспокойно, места себе не находила, но причины тому не знала. Точнее, она вспоминала произошедшее дома. Как она отказала Никите, и вместо того, чтобы поддержать единственного дорогого ей человека, пошла на выставку с парнем. Но как же именно следовало поступить? Отказать Матвею? Или она сделала все правильно, потому что сдержала данное обещание? Черт. Сильно кружится голова, а колени дрожат, но нельзя дать слабину из-за всего этого. Только не здесь, не сейчас. Однако, несмотря на попытку сохранить спокойствие, девушка все же едва не упала, но, к счастью, брюнет вовремя ее подхватил.

- Ты в порядке? – поинтересовался Матвей, отводя Лизу к ближайшему креслу.

- Да, извини, наверное, это от голода. Со вчерашнего дня ничего не ела. – да, от голода, конечно. Ты лгунья, Лиза. Всегда лжешь и всем. Лгунья. Лгунья. Лгунья. Лжешь сама себе, не противно ли? – Матвей, не принесешь мне воды? – ответив согласием, парень ушел, а Антонова, достав мобильник, набрала номер Ника, приложив телефон к уху. «Абонент временно недоступен». Еще на сеансе? Да нет, вряд ли, часа три уже прошло, дома должен быть. Тогда почему не отвечает? Тревога только усиливалась, и блондинке становилось совсем уже плохо от волнения. Ей казалось, что ее сейчас может вырвать. Вяземский вернулся довольно быстро, протянув Антоновой бутылку с водой. Попив, девушка немного успокоилась, согласившись, продолжить просмотр картин.

Домой ребята вернулись вечером, Матвей, как оказалось, приготовил романтический ужин, и потому, когда в ход пошло вино, Лиза совсем забылась и позабыла о своих переживаниях. Алкоголь отвлекал, девушка повеселела, и уже сидя на коленях парня, смотря ему в глаза, Антонова понимала, что вечер удался. Мягко поцеловав Матвея, девушка углубила поцелуй, крепче прижимаясь к парню, запуская руку в его волосы, не желая прекращать этот поцелуй. Парень и сам поддался вперед, скрепив руки на талии блондинки, опускаясь ниже, поглаживая ягодицу, через ткань джинсов. Расстегивая пуговицы на рубашке парня, Лиза позволила ему снять с себя топ, но оставшись в бюстгальтере, девушку, словно током ударило, и она отстранилась от брюнета.