Тепло твоих губ

— Да, — покорно согласилась Юля.

— Ну вот видишь, ты поэтому и приехала, а я сразу не понял. И вот теперь потому и предложение тебе делаю. Оставайся со мной, не пожалеешь.

— А Анна Ивановна?

— Да что Анна Ивановна? Кто она тебе?

— Она же ваша жена, законная, — напомнила девушка.

— Понимаю, Юлька, — старик лукаво прищурился, покивал головой. — Очень хорошо тебя понимаю. Умница, правильно соображаешь. Дескать, умрет старик и все своей старухе оставит. Ах, Юлька, Юлька, хитрая ты бестия, хоть и глупенькой притворяешься. Только зря ты сомневаешься, ягодка моя. Не бойся, ради тебя разведусь я с Анькой. И на тебе женюсь, и завещание напишу, все твое будет. Мне восемьдесят сейчас, я недолго проживу, а ты мои последние годы украсишь. Побалуемся мы с тобой, пошалим напоследок. А потом ты глаза мне закроешь, чин чином похоронишь, чтобы все, как надо, и отпевание в церкви, и панихида в положенные дни. И живи как хочешь! Молодая будешь, богатая. Тебя любой замуж возьмет. Сама себе мужа выберешь. А мне будешь свечки поминальные ставить да заупокойные заказывать. Вот и все мое требование за твою будущую счастливую жизнь. А ведь я, Юля, очень богатый человек. Ты и представить себе не можешь, какое у меня состояние. А Анька что? Если тебе совестно, то я ей пансион выделю, квартирку куплю. Одним словом, нуждаться не будет. Ну так что ты мне на это скажешь?

В том, что ответ будет утвердительным, он почти не сомневался. Девушка, которая пошла на то, чтобы закрутить со стариком, от подобного предложения вряд ли откажется. Но Юля, не отвечая, зябко передернула плечами и встала.

— Костер потушите, Константин. Васильевич. Возвращаться пора.

— Неужели хочешь, чтобы сначала завещание написал? — Старик стал закапывать костер, думая о том, что не только в прошлом его золотые денечки, но и в будущем.

Девушка взяла с бревна одежду, пошла к лодке. Он стоял спиной к воде, тушил последние тлеющие ветки, когда услышал всплеск. Юля стояла обнаженная в лодке, отталкиваясь веслом от дна.

— Юлька, ты чего, — он побежал к ней, но лодка быстро заскользила, отплывая.

Девушка села и быстро, уверенно заработала веслами.

— Юлька, Юлька! — в испуге заверещал старик. — Ты что задумала, чертовка?

Выпрямившись во весь рост, она стала натягивать на тело мокрую одежду. Лодка слегка покачнулась, и сердце старика забилось от безумной надежды. Нет, не упала…

— Козел, — внезапно разнеслось над речной гладью. — Старый похотливый козел, — Юля кричала, старательно отчеканивая каждое слово, стараясь, чтобы он услышал…

— Стерва, дрянь, — он метался по берегу, выкрикивая все дрянные слова, которые приходили ему в голову. — Сука, шлюха, проститутка…

И вдруг перестал метаться, разделся до плавок и бросился в воду, оставив одежду на берегу…

… — Анна Ивановна, откройте.

Анна Ивановна поднялась с кровати, взглянула в окно и увидела прильнувшее к стеклу бледное лицо девушки с растрепанными мокрыми волосами.

— Юля? — охнув, старушка засеменила к двери.

У Юли едва хватило сил переступить порог.

— Так я и знала, — запричитала Анна Ивановна, суетясь вокруг гостьи. — Я как легла, все меня предчувствия мучили. Да ты скинь мокрое, Юлечка, я тебе сейчас свой халат дам.

— Не надо, Анна Ивановна, — девушка усадила ее в кресло. — Вы лучше послушайте, что я вам расскажу. Тут такое произошло! Такое… Мы с вашим мужем на лодке на остров поплыли, здесь на берегу нам парни и девчонки мешали. А на острове, на острове…

Она уже набрала побольше воздуха в легкие, чтобы выпалить свое известие, но, заглянув в глаза Анны Ивановны, вдруг осеклась и умолкла.

— Да знаю я, что было на острове. — Старушка глядела на нее грустными, все понимающими глазами. — Я ведь предупреждала тебя, чтобы никуда с ним не ходила. Что, набросился он на тебя? Снасильничать хотел?

— Хотел, — выдавила из себя девушка. — Вдруг взял и набросился. Я от испуга даже пошевелиться не могла!

— Ох, Юлька, Юлька, — покачала головой старушка. — Досталось тебе… Бедняжка, — она погладила мокрые волосы девушки.

— А еще он сказал, что бросит вас и женится на мне, — тут губы девушки дрогнули, а глаза налились слезами. — А я-то, дура наивная, думала, что любит он вас так, как никто и никого… Что любовь до гроба… И это еще не все, Анна Ивановна… Я даже как сказать, не знаю…

— Да говори, я понимаю, что с ним что-то случилось, раз его нет, — спокойно сказала старушка. — Когда опять набросился, защищалась, ударила чем? Неужто… убила?

— Нет, я в лодку села, не знаю, как сил хватило столкнуть. Бегом по воде бежала, чтобы успеть отплыть, пока не догнал. А он, кажется, вплавь за мной бросился. Темно было… А что, если утонул? — девушка была бледна, смотрела настороженно.

— Значит, судьба его такая, — неожиданно спокойно ответила старушка. — Но ты не волнуйся, внучка, я уверена, что все обошлось. Он ведь у меня осторожный, как волк лесной. Небось смекнул, что далеко, и обратно поплыл. Так что ты зря себя не изводи. Жив он, на острове отсиживается. Нужно к Игорьку сходить, попросить, чтобы взял лодку и за ним сплавал.

— Хорошо, я скажу!

Но она почему-то никуда не пошла, а присела у ног старушки.

— Анна Ивановна?

— Что, милая?

— Вы что… Ненавидите его?

Старушка слабо усмехнулась.

— Сейчас ненависти нет, равнодушие только… Какая теперь ненависть? А вот раньше точно, ненавидела. Ты знаешь, сколько я от него натерпелась… Он меня на двадцать лет старше. А разве скажешь?

— Нет, — покачала головой девушка. — Я думала, что вы ровесники.

— Все так думают, — усмехнулась Анна Ивановна. — Это от жизни моей несчастной. Ну ладно, пойду разбужу Игорька.

Но Юля вдруг вскочила и схватила ее за руку.

— Постойте. Не надо, Анна Ивановна, не ходите!

Тело девушки сотрясала крупная, нервная дрожь.

Старушка, обняв девушку, заглянула ей в лицо.

— Да что с тобой?

Юля понизила голос до свистящего шепота.

— Не ходите ни к кому. А вдруг он и вправду утонул? Ведь были люди, которые видели, как мы с ним в лодку садились. Кто поверит, что он меня изнасиловал? Он ведь совсем старик. Скажут — заманила в лодку, обобрала, а потом утопила. Ужас какой!

— А ведь ты, пожалуй, права, — Анна Ивановна задумчиво погладила ее по голове. — Не надо до утра шума поднимать. А ты скажи — видел тебя кто, как ты возвращалась?

Девушка отрицательно помотала головой.

— Вот и славно. Теперь твое дело — язык за зубами держать. Только лодку надо на прежнее место поставить. Как будто сам он и вернулся с прогулки.

— Я ведь испугалась просто, я не хотела, — бормотала девушка.

— Ты послушай, что я тебе расскажу, — Анна Ивановна усадила девушку на диван, укрыла пледом. — Мне шестнадцать лет было, обычная глупая деревенская девчонка. А он к нам в деревню приехал. Красивый такой, в военной форме, городской. Пригласил прогуляться. А потом, как за околицу в поле вышли, он меня изнасиловал. Точь-в-точь как тебя. Прибежала я домой, спряталась. Но мать все по моему виду поняла. Нравы в те годы другие были, только война закончилась. Как она меня за косы таскала, как кричала! А тут он и приходит. С цветами. Женюсь, говорит, на ней. Я ведь красивая была. И его сначала очень полюбила, хотя, случалось, поколачивал он меня. И за дело, и так, без дела. Это потом уже, когда повзрослела, стала понимать, что не виновата я перед ним ни в чем. Плохой, злой человек всегда у другого вину найдет. Жаль только, что слишком поздно поняла. Учиться он мне не позволил, а замуж меня никто бы не взял — детей рожать не могу. Куда мне было идти? Двор мести? Да и привыкла я к роскоши. Мы всегда в достатке жили. Вот и терпела… А он и девок в дом водил и, если я их обслуживать отказывалась, при них меня мордовал. А если его друзья приходили, так он сама любезность был со мной: «Анночка, хозяюшка дома». Вот и относительно детей… — ее взор затуманился старческой мутной слезой. — Он сейчас говорит: Бог не дал. А ведь не в этом дело. Бог-то давал… Как я счастлива была, когда забеременела…