Люби меня в темноте (ЛП)

Пауза, которая горчит, как предательство.

— Я замужем.

Новая пауза. У этой вкус сожаления, безысходности.

Он ведет большим пальцем по моему подбородку, по нижней губе.

— Тогда зачем вы пришли, Валентина?

— Потому что хотела. Потому что мне нужно быть там, где вы. Потому что рядом с вами я счастлива.

Мое подсознание машинально регистрирует окружающий шум — людской смех, сирену «скорой», сигналы машин — жизнь бурлит вокруг нас, словно ничего необычного не происходит. Все это блекнет до бессмысленного ничто из-за мужчины, который обнимает меня, словно я самая бесценная вещь на земле.

Тяжело дыша, я беру его за запястье. У него гладкая, теплая кожа. И я, хоть и должна, не хочу его отпускать. Никогда.

— Скажите что-нибудь, — шепчу я.

— Ваш муж — идиот. Будь вы моей… — Неожиданно он опускает лицо и один за другим перецеловывает мои пальцы. От его требовательных губ сквозь меня проносятся взрывные волны тепла. — Боже мой, Валентина, с вами я чувствую то, что, думал, не почувствую уже никогда, — шепчет он хрипло, целуя мой лоб. Смеющийся парень уступил место мрачному незнакомцу, чей взгляд полон печали и боли. Мне хочется снова обнять его и помочь перетерпеть эту боль. — Я смотрю на вас и смею надеяться, что…

— Валентина? Это ты? — Женский голос разрушает волшебный момент.

Нет. Нет. Нет! Проклиная богов, которые продолжают нас прерывать, я виновато отступаю от Себастьена и поворачиваюсь в направлении знакомого голоса.

— Джиджи? — Сраженная шоком, я смотрю, как моя подруга выходит на свет. Упругие ноги. Вишнево-алые губы. Крохотное красное платье, не скрывающее практически ничего. Джорджина «Джиджи» Стэнхоуп. Секс-бомба. Звезда светской хроники и благотворительных аукционов. И — жена одного из ближайших друзей и партнеров Уильяма. — Что ты здесь делаешь?

— Похоже, то же самое, что и ты. — Она усмехается и бесстыдно оглядывает Себастьена. — Наслаждаюсь вечером, Вэл.

Мои щеки обжигает краска стыда.

— Я не знала, что ты будешь в Париже. В прошлый раз, когда мы общались, ты не говорила, что собираешься уезжать.

— В тот раз у Неймана, да? — Она пожимает плечом. Даже это ее движение соблазнительно. — Ну, планы меняются. — Она дотягивается до белокурого бога, который выглядит намного моложе и меня, и ее, и берет его под руку. — Решила себя побаловать. Вэл, это Райан. Райан, это Валентина.

Я представляю их Себастьену, и мы недолго болтаем о пустяках. Точнее, болтает Джиджи, которая любит, когда все внимание и все взгляды устремлены на нее. Я не против. Так даже лучше. Есть время придумать ответ на случай, если она спросит о Себастьене или Уильяме. Или найти вежливый повод, чтобы уйти.

Она дотягивается до моей руки.

— Вэл, идем со мной. Господа, мы скоро вернемся. Не делайте ничего такого, чего бы не сделала я.

— То есть, разрешено практически все, — бурчу я с сарказмом, смеша ее.

Джиджи уводит меня в дамскую комнату, где распахивает двери кабинок, проверяя, одни мы здесь или нет. Убедившись, что мы одни, она прислоняется бедром к мраморной стойке и складывает на груди руки.

— Так, а теперь, проказница, ответь мне на два вопроса. Где твой незадачливый муж? И самое главное: как ты оказалась в объятьях Себастьена Леруа? Хотя я ни капельки тебя не виню.

— Ты его знаешь?

— Мы какое-то время учились в одной школе в Швейцарии, но, по-моему, он меня не узнал. — Она качает головой. — Боги вроде него не общались с обычными смертными. Он учился на пару классов старше меня, и по всей школе ходили слухи о том, что он умеет вытворять с женским телом. А ведь тогда он был зеленым юнцом. Как представлю, что он умеет сейчас… — Она театрально обмахивается ладонью, потом наклоняется, словно хочет сказать мне секрет. — Ты уже его трахнула?

— Между нами ничего нет, — спешу вставить я и, чувствуя себя очень неловко, краснею.

— Хорошо, — отвечает с лукавой улыбкой Джиджи. — Как скажешь. Но он лакомый кусочек, согласна? Известный художник, бог секса да еще при деньгах. Его отец был кем-то вроде короля Уолл-стрит, а мать — знаменитой французской актрисой. Поэтому спрашиваю еще раз, как ты попала в его объятья, счастливица? Отвечай.

— Я не была в его объятьях.

— О, дорогая, перестань кормить меня чушью, а то меня скоро стошнит.

Я встаю рядом с ней, прислоняюсь бедрами к мраморной стойке и подталкиваю Джиджи плечом.

— Знаешь, для эгоманьячки ты чересчур многое замечаешь.

Ей хватает такта ответить смешком.

— Уильям дома. А я здесь, пытаюсь понять, что делать дальше, — говорю я, внезапно поникнув. Ее присутствие возвращает назад мою прежнюю жизнь, впрыскивает дозу реальности в тот мир фантазий, где я жила последние несколько дней.

В глазах Джиджи вспыхивает понимание.

— Я так рассердилась, когда Ларри мне рассказал. Трахать интерна? Серьезно? Что за банальщина! — Она кивает на дверь. — Райан там… Он мой подарок себе на развод.

Мои глаза округляются.

— Погоди, что? Я не знала, что у вас с Ларри проблемы.

— Засранец обменял меня на модель поновей, поэтому я решила тоже сделать апгрейд.

Я кладу ладонь на ее покрытое бриллиантами запястье.

— Джиджи, мне жаль.

Она похлопывает меня по руке.

— О, пожалей лучше Ларри. У меня адвокаты лучше, чем у него.

Мы обсуждаем ее развод еще какое-то время. Если она и чувствует, что тему своего собственного брака я избегаю, то ничем это не выдает. Да и что тут можно сказать? Что он развалился?

Мы уходим из туалета и находим наших мужчин. При виде Себастьена в мои легкие словно возвращается воздух, от улыбки в его глазах становится легче дышать. Если это неправильно, мне уже все равно.

Себастьен кладет руку на мою обнаженную спину. Властно. Бесстыдно. Он предъявляет на мое тело права, и оно с дрожащим вздохом сдается. Наклонившись, он шепчет чарующие слова:

— Хотите уйти отсюда?

И в моей груди, в глубине горла, на языке, на кончиках пальцев формируется еще более опасный ответ. Боже, да.

— Да.

Глава 14

Он берет меня за руку, а я, подхватив подол платья, иду за ним следом. Во мне бурлит, рвется наружу смех. В этот момент мы молоды, безрассудны, бессмертны и живы. Сквозь меня струится будоражащий электрический ток. Себастьен перехватывает у официанта бутылку шампанского, и вот мы уже не идем, а бежим сквозь толпу, сталкиваемся с людьми, они сердятся, но это неважно. Вокруг все размыто, кроме его надежной и теплой руки, которая, словно яркий маяк, ведет меня из темноты к безопасному свету.

Мы выходим наружу. Тяжело дышим. Улица купается в янтарном сиянии фонарей. Торнадо счастья и волнующей радости грозит вот-вот меня унести.

Я поднимаю глаза. Ночное небо усыпано крохотными бриллиантами звезд. Развожу руки в стороны и, ощущая себя невероятно свободной, кружусь.

— Они такие красивые, да? Звезды.

— Очень.

Взглянув на него, я вижу, что он наблюдает не за звездами, а за мной. Внутри меня растекается удовольствие. Все мое тело пульсирует страстью.

Себастьен подносит зеленую бутылку к губам. Со смаком, с наслаждением пьет и, закончив, с тайной улыбкой в глазах передает ее мне. Секунду я смотрю на шампанское, потом думаю — почему бы и нет? Послав хорошие манеры и осторожность к чертям, я беру бутылку и пью. Пью, пью и пью, словно всю жизнь умирала от жажды, и сейчас мой рот впервые познал вкус воды.

— Полегче там, — с легким смешком говорит Себастьен.

Поперхнувшись от смеха, я возвращаю бутылку ему и вытираю рот.

— Извините. Просто мне так хорошо. — Я застенчиво улыбаюсь. — И так вкусно.

Себастьен уносит пустую бутылку к мусорному контейнеру. Я смотрю, как он возвращается, — левый уголок рта приподнят в смертоносной улыбке, руки в карманах, волосы растрепались. В его поступи есть что-то животное, примитивно величественное — он словно правитель звериного царства, который шествует к своей жертве и смотрит, как она припадает к земле, зная, что сейчас он заберет ее жизнь. Мои ладони начинают потеть. Я чувствую головокружение, слабость в коленях. Может, выпила слишком много шампанского?