Скарлетт Рэд (ЛП)

Я вырываю руку.

— Если бы ты и правда так заботился обо мне, как говоришь, ты бы услышал, что мне не нужна моя старая работа! Особенно не так... когда ты действуешь у меня за спиной, прося одолжения.

Его глаза расширяются.

— Я не просил делать тебе одолжения. Я просто потолковал с парочкой людей. Они впечатлены твоими успехами в качестве автора детективов. Они сказали, будет здорово, если ты вернешься с таким багажом.

— Почему тогда они сами не пришли ко мне?

— Когда я указал им на то, каким ценным активом ты можешь стать со всеми наработанными во время твоих расследований связями, поверь, Талия, они загорелись этой идей. Генри опасался, что ты не примешь предложение о работе от него, поэтому он попросил меня передать его. Загвоздка в том, что они должны закрыть вакансию до следующей пятницы. Они хотят тебя, но должны быть уверены, что ты дашь о себе знать до пятницы. Вот почему я тут.

Не удивлена, что мой босс думает, что я бы отказала ему, предложи он мне работу. В свое время он подпортил мне много крови.

— И правильно, что Генри не позвонил. Никогда в жизни не буду снова работать на этого засранца.

Карие глаза Натана разочарованно мерцают, но затем снова вспыхивают.

— Как насчет Стэна? На него стала бы работать? Его повысили, он теперь ровня Генри. Кроме этого, он был самым рьяным сторонником твоего возвращения, но позволил Генри принять предложение, так как тот больше тебя знает.

Стэн мне нравится. Он всегда играл по правилам. Покусываю губы, размышляя, смогу ли я совмещать прорву работы на газету и писательство. Думаю, я в состоянии.

— Передай Стэну, я свяжусь с ним в среду.

Когда огромная улыбка расползается по физиономии Натана, я поднимаю руки вверх:

— Ценю за помощь, но хочу кое-что прояснить. Если я возвращаюсь, мы с тобой только коллеги, и ничего больше.

Он кивает.

— Знаю, я облажался. Я буду счастлив просто видеть тебя снова в офисе. Тебя, правда, не хватало. Не могу сказать насколько.

Я трясу головой.

— Я еще ни на что не подписалась. Для начала поговорю со Стэном.

— Понял, — Натан запускает руку в волосы. — Не буду врать, Талия. Видеть, что тот парень делал с тобой… — он замолкает и прерывисто вздыхает: — Черт, было тяжело.

Поднимаю бровь.

— Добро пожаловать в мой мир.

Он смиренно вздыхает.

— Это действительно болезненно. Чего бы мне это не стоило, но я должен снова сказать. Мне очень жаль, что я ранил тебя. Не проходит и дня, чтоб я не пожалел об этом.

Когда я киваю, он указывает на лифты.

— Выпьешь со мной, как в старые добрые времена?

— Если я вернусь на работу, уверена, мы отметим это в «Купере». Тогда и пропустим по рюмочке с тобой и остальными коллегами.

— Справедливо, — говорит он, засунув руки в карманы черных слаксов. — Ну, тогда мне лучше пойти зарегистрироваться.

Я удивленно моргаю:

— Ты остаешься?

Он пожимает плечами:

— Сегодня уже нет парома, так что да, я здесь, по крайней мере, на ночь. Может, останусь на завтра. Посмотрим.

Не знаю, как и реагировать, что мой бывший остается в одном отеле со мной. Говорить об этом неловко, не то чтобы я имела хоть какое-то право голоса.

— Ладно, но, пожалуйста, передай Стэну сообщение от меня.

Он кивает:

— Конечно.

Когда я поворачиваюсь чтобы уйти, он идет сзади в шаге от меня.

— Ты возвращаешься назад, в бальный зал, да? Я провожу тебя.

Добравшись до лобби, я поворачиваю в сторону бального зала, когда он говорит позади меня тихим голосом:

— Ты сегодня особенно прекрасна, Талия. Надеюсь, он знает, какой он удачливый ублюдок.

— Спасибо, Натан, — без понятия, что думает Себастьян. — Хорошего вечера.

Мой живот скручивает, когда я снова захожу в зал. Толпа немного разрядилась, народ или разбился на группы или проводит время у бара. Я оглядываю помещение в поисках Себастьяна, но не обнаруживаю его ни там, ни в баре, так что я решаю, что он вернулся к себе в номер. Ко мне подходит официант и предлагает бокал шампанского, но я отказываюсь и покидаю бал.

Несколькими минутами позже, легонько стучу в дверь Себастьяна. Он не отзывается, и растущее напряжение скручивает мой живот. Куда он делся? Может, это его способ сказать «Отвали»?

Я даже не знаю номер его телефона (правда, у него и телефона-то пока нет), так что у меня нет возможности ни позвонить ему, ни отправить сообщение. А без ручки нет никакой возможности написать ему записку. Сунув ему под дверь свое приглашение, ухожу с огромным чувством тяжести, давящим мне на грудь.

Делаю всего несколько шагов, когда смысл услышанного в машине разговора доходит до меня. Мина беременна! Осознание этого заставляет меня улыбнуться, несмотря на боль в груди, но затем я снова хмурюсь, вспомнив остальную часть разговора. Должно быть, он разговаривал со своей мачехой Изабель. Что же он подписал? Он говорил насчет таблоидов и своего адвоката, а как раз перед тем, как повесить трубку, он сказал: «Ты свыкнешься». Что же могло так сильно разозлить его мачеху?

О... Улыбка расширяется на моем лице, а слезы застилают глаза. Он взял фамилию отца, вот что так озлобило его мачеху. Она-то надеялась, что внебрачный сын ее мужа не появится на публике, ведь именно так он смог бы сохранить часть огромного наследства Блэйков. Я так рада, что Себастьян, наконец, вышел из тени. Мне просто хотелось бы, чтобы он сделал это со мной. Подозреваю, в его прошлом есть много того, чего я не знаю. И опять же, у меня свои темные секреты. С моей стороны несправедливо ждать, что он обнажит свою душу, если я сама не могу.

Добравшись до своего номера, я нарочито медленно раздеваюсь. Всем свои сердцем я хочу, чтоб Себастьян пришел и остановил меня, но когда минует еще полчаса, я чищу зубы и умываюсь, а потом зарываюсь в прохладные простыни.

Не знаю, как долго я лежу в темноте, глядя в потолок. По меньшей мере, через час, я подпрыгиваю от звука кондиционера. Мои нервы на пределе. Свернувшись в комочек, заставляю себя закрыть глаза. После бессонной прошлой ночи, моего утреннего сумасшедшего заплыва и очень сложного дня, меня наконец-то вырубает, и я не могу держать свои глаза открытыми дольше.

Я подпрыгиваю в темноте из-за звуков сотрясающейся от ударов двери.

— Ты там? — спрашивает Себастьян и снова стучит.

Сердце бешено колотится, но когда я начинаю срывать одеяло с ног, обе мои икроножные мышцы с такой силой сводит судорогой, что у меня перехватывает дыхание. Онемев от боли, я стону, пытаясь согнуть ноги в коленях, чтобы помассировать несчастные мышцы, но боль слишком сильна.

— Впусти меня! — требует он решительным голосом.

Я очень хочу ответить ему, поэтому спускаю обе ноги с кровати и пытаюсь встать, чтоб облегчить судорогу, но в момент, когда я перевожу свой вес на них, моя правая лодыжка подворачивается и я впечатываюсь в прикроватную тумбочку.

Ай! Я прерывисто дышу, слезы ручьями текут по моим щекам, но я встаю на здоровую лодыжку и начинаю подпрыгивать, уговаривая левую лодыжку прийти, черт побери, в себя.

— Открой долбаную дверь, Ти! — рычит Себастьян низким, едва сдерживаемым голосом.

Я издаю булькающий звук, но не могу выдавить ни слова, чтоб ответить ему — агония в моих ногах слишком сильна.

Около двадцати минут спустя, я наконец могу использовать обе ноги, и когда я начинаю двигаться с места, судорога потихоньку отпускает мои конечности. Издав вздох облегчения, я кричу Себастьяну:

— Иду! Дай мне секундочку.

Ответом мне становится тишина. Великолепно. Он ушел.

— Просто потрясающе! — огрызаюсь я, направляясь обратно к кровати в явном расстройстве. А когда я решаю через ресепшн позвонить в номер Себастьяна, мои ноги снова пронзает судорога.

Аргрх! Подпрыгнув, я хватаю свой телефон с прикроватной тумбочки и набираю сообщение Синтии. Мне плевать, что сейчас четыре утра.

Я: как там зовут того массажиста? Я тут умираю. Пойду, как только откроется спа!