Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

Вздохнув, я опустилась на корточки и сказала печально:

— Он был моим самым лучшим другом в целом мире. — Я прижала руку к груди. — И я любила его всем своим сердцем, каждой его частичкой. — Наклонившись ближе, я прошептала сквозь комок в горле: — И я всегда буду любить его.

Мой желудок сделал сальто. Эти слова были от всей моей души, и неважно, что происходило сейчас между мной и Руном, он всегда будет в моем сердце.

— Рун... — Алтон внезапно заговорил. — Рун... разговаривал с тобой?

Я рассмеялась.

— Конечно, милый. Он все время разговаривал со мной. Рассказывал все секреты. Мы болтали обо всем.

Алтон посмотрел на своего папу, и его маленькие бровки сошлись вместе, а милое личико исказилось угрюмым выражением.

— Он разговаривал с Поппи, папа?

Папа Руна кивнул.

— Да, Алтон. Поппи была его лучшим другом. Он любил ее.

Глаза Алтона расширились до невероятных размеров, и он повернулся ко мне. Его нижняя губа задрожала.

— Что не так, малыш? — спросила я, погладив его руку.

Алтон всхлипнул.

— Рун не разговаривает со мной. — Мое сердце ухнуло вниз, потому что Рун обожал Алтона, он всегда присматривал за ним, играл с ним. Алтон обожал Руна. Он так сильно восхищался своим старшим братом.

— Он не замечает меня, — сказал Алтон, его надломленный голосок разбивал мое сердце. Алтон смотрел на меня. Он смотрел на меня с такой интенсивностью, с которой на меня смотрел только один человек — его старший брат, который не замечал его. Он положил свою руку на мою и сказал: — Ты можешь поговорить с ним? Можешь попросить его разговаривать со мной? Если ты его лучшая подруга, то он послушает тебя.

Мое сердце распалось на кусочки. Я посмотрела поверх головы Алтона на его маму и папу, затем на своих. Казалось, всем им было больно от решительного откровения Алтона.

Когда я снова повернулась к Алтону, он все еще смотрел на меня, умоляя помочь ему.

— Я постараюсь, милый, — сказала я нежно, — но он больше не разговаривает и со мной.

Я увидела, что надежда Алтона сдувалась как воздушный шар. Я поцеловала его в макушку, затем он отошел к своей маме. Видя, что мне больно, мой папа быстро сменил тему. Он повернулся к мистеру Кристиансену и пригласил их к нам в гости на следующий вечер. Я отошла от них, сделала глубокий вдох, пока мои глаза безучастно уставились на парковку.

Звук двигателя машины вывел меня из моего транса. Я повернулась в его направлении. У меня выбило дыхание из легких, когда на расстоянии я увидела, как длинноволосый блондин запрыгивает на переднее сиденье черной «Камаро».

Черной «Камаро», которая принадлежала Дикону Якобсу. Лучшему другу Руна.

***

Я посмотрела в зеркало и любовалась своим нарядом. Мое небесно-голубое платье было до середины бедра, коротко стриженные каштановые волосы были собраны на боку, закрепленные белым бантом, а на ногах были черные балетки.

Из своей коробки с украшениями я достала любимые серебряные сережки, вставив их в мочки. Они были в форме знака бесконечности. Рун подарил их мне на четырнадцатый день рождения.

Я надевала их при любой возможности.

Схватив укороченную джинсовую куртку, я поспешила из своей спальни в холодную ночь. Джори написала мне, что подъехала. Когда я забралась на переднее сиденье пикапа ее мамы, я повернулась лицом к своей лучшей подруге. Она улыбалась.

— Поппи, ты выглядишь так чертовски мило, — отметила она. Я провела руками по платью, разглаживая юбку.

— Так пойдет? — спросила я обеспокоенно. — Я правда не знала, что надеть.

Джори помахала рукой перед своим лицом, когда выехала с подъездной дорожки.

— Отлично.

Я посмотрела, во что она была одета — черное платье без рукавов и байкерские ботинки. Определенно, она была одета смелее, чем я, но я была рада, что наши наряды не были абсолютно разными.

— Итак, — начала она, когда мы покинули мою улицу, — как твой концерт?

— Хорошо, — сказала я уклончиво.

Джори посмотрела на меня с любопытством.

— И как ты себя чувствуешь?

Я закатила глаза.

— Джори, я в порядке. Просто оставь меня в покое. Ты такая же приставучая, как моя мама.

Казалось, Джори впервые было нечего сказать, и она высунула язык. И, как всегда, рассмешила меня.

В течение поездки Джори рассказывала мне слухи, которые ходили по школе, когда я уехала. Я улыбалась во всех нужных местах и кивала головой, когда она ждала этого, но мне на самом деле было не интересно. Меня никогда не заботила вся драма, что происходила в школе.

Я услышала вечеринку прежде, чем увидела ее. Громыхающая и кричащая музыка раздавалась из дома Дикона и дальше по улице. Его родители уехали в короткий отпуск и для маленького городка, как Блоссом Гроув, это означало одно — домашняя вечеринка.

Когда припарковались рядом с домом, мы увидели, что подростки высыпали на передний двор. Я сглотнула нервный комок в горле. Я шла позади Джори, когда мы пересекали улицу.

Схватив ее за руку, я спросила:

— Все домашние вечеринки такие безумные?

Джори засмеялась.

— Да. — Она взяла меня под локоть и потянула вперед.

Когда мы вошли в дом, я вздрогнула от громкости музыки. Я крепко впилась в руку Джори, пока мы пробивались сквозь толпу пьяных учеников, чтобы попасть на кухню.

Джори посмотрела на меня и рассмеялась. Когда наконец мы попали в кухню, я немедленно расслабилась, увидев, что там стоят Руби и Дикон. Здесь было спокойнее, чем в комнате, через которую мы пробирались.

— Поппи! — объявила Руби и пересекла кухню, чтобы обнять меня. — Хочешь выпить?

— Просто содовую, — ответила я, Руби нахмурилась.

— Поппи! — пожурила она. — Тебе нужен настоящий алкогольный напиток.

Я рассмеялась над ужасом, который был написан на ее лице.

— Руби, спасибо, но я выберу содовую.

— Бууу! — крикнула Руби, но обняла меня за шею и повела к напиткам.

— Попс, — поприветствовал Дикон, когда ему на телефон пришло сообщение.

— Привет, Дик, — ответила я и взяла диетическую содовую, которую налила мне Руби. Руби и Джори отвели меня на задний двор к костру, пылающему в середине газона. На удивление здесь было мало людей, отчего я чувствовал себя лучше.

Не прошло много времени прежде, чем Дикон затянул Руби назад на вечеринку в дом, оставив нас с Джори одних. Я уставилась на пламя, когда Джори сказала:

— Извини, что вчера я открыла свой большой рот и сказала все это про Руна. Тебе было больно. Я видела. Боже! Просто я не всегда думаю, прежде чем говорю! Папа угрожает, что заткнет мой рот кляпом! — Джори приложила руку ко рту, изображая борьбу. — Я не могу, Попс! Этот рот неконтролируемый!

Рассмеявшись, я покачала головой.

— Все в порядке, Джо. Я знаю, что ты не хотела. Ты бы никогда не обидела меня.

Джори убрала руку ото рта, и ее голова накренилась в сторону.

— Серьезно, Попс. Что ты думаешь о Руне? Ну, понимаешь... насчет его возвращения?

Джори с любопытством смотрела на меня. Я пожала плечами, и она закатила глаза.

— Ты убеждаешь меня, что не можешь сказать, насколько офигенно выглядит любовь твоей жизни, теперь, когда он старше, и, по моему мнению, чертовски горячее.

Мой желудок сжался, и я нервно помяла пластмассовый стаканчик в руках. Пожав плечами, я ответила:

— Он такой же красивый, как и раньше.

Джори усмехнулась за стаканчиком, когда делала глоток, затем поморщилась, когда мы услышали голос Эйвери, доносящийся с передней части дома. Джори подняла свой стаканчик.

— Бррр, похоже шлюшка в доме.

Я улыбнулась из-за отвращения на лице Джори.

— Она правда настолько плохая? — спросила я. — Она на самом деле шлюха?

Джори вздохнула.

— Не совсем, я просто ненавижу смотреть, как она флиртует со всеми парнями.

Ах, я точно знала, кого она имела в виду.

— Ты о ком-то конкретном? — поддразнила я, и Джори нахмурилась в ответ. — Возможно, о Джадсоне? — добавила я, из-за чего Джори бросила в меня пустой стаканчик.