Вокзал Ватерлоо

— Да.

— Что? — Он повернулся к ней. — В самом деле? Чудесно. Замечательно. Здорово. Что ж, тогда…

Своим ответом Мод была удивлена даже еще больше, чем Аллен. Удивлена и обрадована. Она поступила правильно, что согласилась. Это внушало оптимизм. Возможно, на нее так подействовали играющие вблизи дети — их умение «радоваться жизни», как выразился Аллен Дрейк. Что бы это ни было, но до самого вечера ее не покидало ощущение, которого она не испытывала с начала войны: она жила в ожидании не окончания войны, а чего-то другого.

Стоя в своей маленькой комнатке, Мод смотрела в неглубокий стенной шкаф. С левой стороны висели вещи Эдит, с правой — ее. Три выходных платья, которые она взяла сюда с собой, были довольно простыми. Из них она выбрала платье из голубого шелка. Что касается косметики, у нее остались лишь несколько маленьких пузырьков, к которым она почти не прикасалась с тех пор, как пришла в госпиталь. Медсестры не пользовались косметикой. Встав перед наклоненным зеркалом, Мод аккуратно подвела губы бледно-розовой помадой. Она вдруг осознала, что чувствует себя счастливой, собираясь на свидание. Ей нравилось смотреться в зеркало, и она не боялась, что возненавидит свое отражение. Она с радостью прихорашивалась, воображая, как будет сидеть за столиком напротив Аллена.

В половине седьмого Мод и Аллен вышли из госпиталя и по дороге направились в город, в паб под названием «Коротышка», а спустя час они в кромешной тьме — соблюдалась светомаскировка — уже возвращались назад. Так же они поступили и вечером следующего дня, и на третий вечер.

— Мне это кажется или жизнь и впрямь нормализуется? — спросил в тот вечер Аллен, когда они возвращались из паба. Они как раз шли по газону. Перед ними вырисовывались очертания госпиталя. Мрачное массивное здание в безлунную ночь было похоже на развалины.

— Полагаю, это, как говорят, временное затишье, — ответила Мод.

Она глянула на Аллена, но в темноте не смогла различить его черты, хотя он находился рядом с ней. Однако за последние несколько дней она изучила интонации его голоса и сейчас поняла, что он смущенно улыбается. О чем они говорили за все то время, что она изучала нюансы его голоса? Мод не могла бы ответить. Последние две ночи, когда Мод без сил падала в свою постель, Эдит умоляла ее хоть чуть-чуть рассказать, о чем они беседовали с Алленом, но Мод не могла вспомнить ничего такого, что хотя бы отдаленно вызывало интерес. Они с Алленом говорили о госпитале и о войне конечно же, и Аллен упомянул о том, что он — сын врача из Дувра, а Мод, отвечая ему откровенностью на откровенность, поведала о жизни дочери мануфактурщика из Лонгвуд-Фоллса (штат Нью-Йорк). Но Мод ценила эти свидания вовсе не за то, что они говорили друг другу. Ей просто нравится общество Аллена, объясняла она Эдит, умалчивая о том, что ей также было приятно сидеть напротив красивого мужчины, который, судя по всему, получал истинное удовольствие от общения с ней.

Мод с Алленом замедлили шаг и остановились посреди лужайки. Днем смотритель территории госпиталя подстригал газон, воздух полнился благоуханием свежескошенной травы. Пьянящий запах, подумала Мод.

— Ужасно не хочется заходить в дом, — сказал Аллен.

— Мне тоже, — призналась Мод.

Аллен обнял ее за плечи, ладонью провел по ее руке. От прикосновения его пальцев по коже побежали мурашки.

— Мод, эти последние дни для меня такое счастье. Мне так приятно беседовать с тобой.

— Мне тоже.

— Знаешь, я хотел бы увезти тебя отсюда

— Вот как?

— Я подумал, может, мы могли бы поехать в Лондон, — нерешительно предложил Аллен с нотками смущения в голосе. — Как-нибудь в выходные. Даже в эти выходные.

— О!

— Проклятье. Я что-то не то сказал, да?

— Нет, пустяки, — ответила Мод, а потом спросила: — Ты так хорошо изучил мой голос?

— Он звучит у меня в голове целый день, даже когда тебя нет рядом, — признался Аллен. — А потом всю ночь. Послушай, Лондон, конечно, не экзотический курорт, да и находится недалеко. Но, по крайней мере, туда мы можем спокойно добраться из Брэкетт-он-Хит.

— В принципе я не прочь провести выходные в Лондоне, — сказала Мод.

Она позволила Аллену Дрейку поцеловать ее, позволила себе ответить на его поцелуй, изо всех сил стараясь пробудить в себе ощущение, которое свидетельствовало бы о том, что для них возможно совместное будущее.

Прежде, когда Мод бывала в Лондоне, ей ни разу не пришло в голову зайти в отель «Савой». Она неоднократно проходила мимо этой гостиницы, направляясь из Национальной галереи, где она провела день, на вечерний спектакль в каком-нибудь театре Уэст-Энда или на Странд [16], чтобы пообедать там с подругой. Но у нее и мысли никогда не возникало, чтобы заглянуть в «Савой». Отель стоял в стороне от дороги, его вход охраняли два швейцара в длинных по щиколотку ливреях со сверкающими медными пуговицами, которые можно было заметить издалека. Сразу создавалось впечатление, что это не то заведение, в которое можно просто взять и зайти, если только ты не принадлежишь к высшему свету.

И вот теперь Мод была в «Савойе». Когда они с Алленом вышли из вокзала Чаринг-Кросс, она понятия не имела, куда он ее ведет. Это сюрприз, заявил Аллен. Она несколько раз пыталась ему сказать, что уже давно не ребенок и сюрпризами ее не удивишь, но Аллен ответил, что сюрприз можно сделать кому угодно, даже старикам. Только не мне, подумала Мод, но больше спорить не стала, потому что Аллен, судя по всему, был настроен решительно.

Итак, вдвоем они прошли по Странду, завернули за угол, миновали театр «Савой», на котором уже висели афиши спектакля труппы Д’Ойли Карта [17], и через отделанный позолотой вход вошли в отель. Аллен назвал свое имя портье, и мгновением позже возле них появился коридорный. Он забрал у Мод с Алленом багаж и повел их в номер.

Как ни странно, номер Мод показался знакомым, и вскоре она сообразила, где прежде видела его: в фильмах. Так устроены, подумала она, все гостиничные номера, которые она когда-либо видела на киноэкране. Здесь были гостиная, спальня, ванная и пианино — белый блестящий рояль. А через несколько минут, благодаря стараниям Аллена, обо всем позаботившемся заранее, им принесли полный ужин на двоих. Коридорные вкатили тележку и сервировали появившийся будто ниоткуда стол. Скатерть была льняная, посуда — фарфоровая, приборы — серебряные. На ужин им подали суп из воловьего хвоста, утку в апельсиновом соусе, пропитанный сладким вином бисквит с орехами и ягодами и кофе со сливками. С одной стороны от столика стояло ведерко с шампанским.

— А мне казалось, война идет, — заметила Мод.

— На сегодняшний вечер, даже на все эти выходные, война отменяется, — ответил ей Аллен.

Мод не знала, что еще сказать. Пока Аллен провожал прислугу, она обошла стол, чтобы осмотреть весь номер. Экскурсия заняла несколько минут. Когда Аллен вновь появился в гостиной, она глянула на рояль в углу комнаты и спросила:

— Ты даже на пианино играешь?

И сразу поняла, что зашла слишком далеко. Горделивое выражение мгновенно исчезло с лица Аллена, — очевидно, он ожидал от нее совершенно иной реакции. Аллен тут же принялся объяснять, что год назад он лечил в Брэкетт-он-Хит жену управляющего гостиницей и что эти роскошества не идут ни в какое сравнение с тем, что по первому требованию организуют для высших военных чинов, гангстеров и лиц королевской крови, а он подумал, что они оба — Аллен и Мод — заслуживают лучшего и что он очень сожалеет, если разочаровал ее.

Мод покачала головой и со своей стороны объяснила, что Аллен и впрямь сделал ей настоящий сюрприз, столь сногсшибательный и неожиданный, что она просто растерялась, но он абсолютно прав: именно такой сюрприз ей был необходим. Это будет незабываемый вечер, сказала она, незабываемый уик-энд. Давай сделаем так, чтобы эти выходные нам запомнились, сказала она ему.