Чужая судьба

- О каком браке вообще может идти речь?! - вскричал он.

Ангелина Васильевна покачала головой.

- Вижу, наша Виктория успела очаровать и Вячеслава. Впрочем, вы правы, пока о браке речь не идет, только о сватовстве. У молодых будет время пообщаться, познакомиться друг с другом ближе, пока Виктория оформит развод.

- Развод?! - воскликнула Лиза. Услышав это, она чуть не свалилась со стула. - Ви... Я замужем?

В полном смятении чувств Лиза залпом выпила сок до дна. Виктория ничего не говорила о своем замужестве! И в ее квартире ничего не говорило о присутствии мужчины, Лиза это хорошо помнила!

- Можешь это уже не скрывать, - проговорила Ангелина Васильевна. - Мой юрист наводил справки. Я знаю, что ты замужем за Вячеславом Громовым, но вы уже два года не живете вместе и в настоящее время оформляете развод. Не думаю, что в твоих планах одинокая холостая жизнь. Вместо того, чтобы испытывать судьбу и снова неудачно выходить замуж, лучше присмотрись к Артуру.

- По виду Артура не скажешь, что он рад этому сватовству, - проворчал Вячеслав.

Ангелина Васильевна не оставила его слова без внимания:

- Вячеслав, простите, что эта семейная сцена разворачивается в вашем присутствии, но так будет лучше. Думаю, вам следует быть в курсе. Вы меня понимаете...

Лиза сидела с открытым ртом и наблюдала за происходящим, как за странным, абсурдным сном. Надо что-то делать! Немедленно!

- Прекратите! - закричала она. - Сейчас не девятнадцатый век! Артур, ты чего молчишь?! Скажи им! Нельзя взять и вот так сосватать взрослых, самостоятельных людей! Мы не марионетки! Мы не любим друг друга!

Ангелина Васильевна поднялась, мужчины тут же встали из-за стола вслед за ней, и только Лиза продолжала сидеть. Как вызов. Из вредности.

Тетушка буравила ее взглядом.

- Зато Артур очень любит Сенечку, - ледяным тоном произнесла она. Борис Львович схватил подругу за руку, будто надеялся привлечь внимание, предупредить, но Ангелина Васильевна его не слушала. Она продолжала говорить, сверля Лизу взглядом: - Я нашла его. Я нашла и воспитываю твоего сына! Сенечка - твой сын!

И в комнате повисла тишина. Тишина человеческих чувств. Самоутверждение, изумление, отчаяние, смятение и еще десятки чувств и их оттенков кричали, скрежетали, вырывались из душ смотрящих друг на друга людей и... повисали в тишине. Тишина набирала вес.

Тишина давила на плечи. Вячеслав рухнул на стул, не выдержав ее натиска. Слова Пашковой все еще звенели в его голове. У Лизы есть сын? Нет, это у Виктории есть сын! Почему он не знал об этом? А Виктория, она знает? Бред, как мать может не знать о том, что родила сына...

Он посмотрел на Лизу, та сидела в полном ошеломлении, открыв рот. Для нее эта новость тоже стала сюрпризом.

- Нашли? - ее голос полоснул по тишине, словно лезвием бритвы - резко, безжалостно. И тишина прорвалась.

- Нашла! Три года назад. Больше года я делала запросы во все детские дома, больницы и проклинала Семена Яковлевича!

- Зачем вы так, - попытался вклиниться в разговор Борис Львович, но Пашкова не дала ему такой возможности.

- Затем! - гаркнула она. - Он знал обо всем с самого начала! Знал о ее беременности. Ведь это он устроил Викторию в закрытый пансионат на время беременности, а мне сказал, что отправил ее на шестимесячные курсы в Швейцарию!

- Семен Яковлевич? - переспросила Лиза. - Дядя Семен?

Пашкова смерила ее грозным взглядом.

- Только не говори, что ты этого тоже не помнишь! Никакая авария не может стереть такие воспоминания! Доказательство - крест!

Вячеслав, как и все остальные, уставился на роскошный антикварный крест, висевшей на шее Лизы. Под их пристальными взглядами Лиза сжала крест в ладони.

- Крест?..

- Твой любимый дядечка Семен признался мне во всем, перед своей кончиной. Он рассказал о ребенке и о том, что предложил тебе самой сделать выбор - оставлять ребенка или отдать его на усыновление. О! Он очень красочно рассказал о том, как был ошеломлен, когда ты, не задумываясь, выбрала второе! Он ожидал, что ты оставишь ребенка, но ты решила его отдать! Поэтому он и подарил на восемнадцатилетие этот крест. Чтобы ты помнила, какой тяжкий крест тебе придется нести по жизни. Как вечное напоминание о твоем грехе!

- Вот только о своем грехе он не подумал! - неожиданно для всех, резко, со злостью сказал Борис Львович. - Как можно было способствовать такому лиходейству! Отдать ребенка неизвестно кому! Меня пробирает ужас, когда я вспоминаю, что здоровался с Семеном за руку. Если бы знал о его поступке, обходил бы его стороной!

- Если бы я знала о его поступке, то ушла бы от него немедленно! - добавила Пашкова. - Нашла бы Сенечку, забрала бы сразу! Сколько пришлось намучиться ребенку...

- Что это за пансионат? - спросил Вячеслав. Его терзали худшие подозрения. Еще в бытность работы телохранителем он слышал о преступлениях, совершаемых в неких "закрытых пансионатах" или "клиниках".

- Хотите это знать? Ну что ж, знайте! В том пансионате, куда Викторию определил мой муж, занимаются тем, что обходят закон. Супружеские пары, которые не могут иметь детей, девять месяцев изображают перед родными и знакомыми ожидание ребенка, а затем отправляются в этот пансионат. Там же находится и наблюдается будущая мать, которая собирается отказаться от ребенка. После родов происходит подмена. По документам и для всех окружающих - матерью ребенка является бездетная симулянтка, а документов, подтверждающих то, что настоящая мать родила этого ребенка - не существует. Мне пришлось подкупать работников пансионата, детских домов, чтобы отыскать Сенечку! Не осталось никаких документов, не за что было зацепиться! Только рассказы свидетелей.

- А почему Сенечка оказался в детском доме? - спросила Лиза.

- Потому что в пансионате скрыли от усыновителей то, что твой сын болен. У Сенечки проблемы с сердцем.

Лиза ахнула:

- Что с ним? Это серьезно?

Ответил Борис Львович:

- Всякие болезни серьезны, но при должном лечении и уходе многие проблемы решаемы.

- Сенечке стало плохо в первую неделю, после того как усыновители забрали его домой. Они запаниковали и обратились в пансионат. Потребовали от владельцев замены ребенка.

- Замены ребенка? Как вещь? - выкрикнула Лиза.

- Да, для них он - вещь, товар, - ответила Пашкова. - Рожениц, желающих отказаться от детей, там много, и ребенка заменили. Понимая, что больного ребенка у них не заберут, владельцы пансионата подкинули его на порог детского дома.

- Как меня, - еле слышно произнесла Лиза.

- Что? - переспросила Пашкова.

- Как меня это бесит! - поспешно воскликнула Лиза и опустила голову.

Вячеслав слушал все это, а сам пытался сосчитать - сколько лет ребенку? Три года его воспитывает Пашкова, плюс год искала, крест подарили на восемнадцать лет... Мозги соображать отказывались.

- Сколько лет ребенку? - задал он вопрос вслух.

- Семь! - ответила Пашкова. - Она родила ребенка за неделю до своего совершеннолетия.

- Где он сейчас? - тихо спросила Лиза.

Пашкова ответила не сразу. Вячеслав наблюдал за ней, а она смотрела на Лизу сверху вниз, и на лице Пашковой читалось сомнение. Борис Львович гладил подругу по руке. Наконец, Пашкова сделала какой-то свой внутренний выбор и устало опустилась на стул.

- В доме отдыха с няней. Они возвращаются завтра. Но это еще не все новости.

- Что еще? - совсем тихо спросила Лиза, и Вячеслав поразился ее самообладанию.

Другая на ее месте уже давно призналась бы, что она не Виктория и не стала бы дальше терпеть незаслуженные обвинения и унижение, развернулась бы и ушла, плюнув на все. Разбирайтесь между собой, как хотите! Но Лиза терпела. Почему? Что такого ценного пообещала ей Виктория за услугу? Или Лиза сама по себе такой человек - не способный предавать? Предпочитающий принести себя в жертву? Вячеславу отчаянно хотелось верить во второе.