Спартанки... блин...

Лихачев умер, к Солженицыну еще пробейся». – «Вот-вот… А у людей фобий не счесть… С ними или борешься или смиряешься. Смиренных больше».

– Как твои дела, детка? – спрашивает вдруг Нина Павловна. – Мне нравятся сегодня твои глаза. Они как бы увидели что-то и зажглись. Слава Богу, слава Богу! У тебя были такие ненастоящие мужчины, что страдать из-за них – себя не уважать…

– Да я не из-за них.

– Ну-ну, – смеется Нина Павловна, – то-то и дело, что из-за них. Таких, чтобы ради них можно было забыть собственную душу, вообще нет. Нет! А вот чтоб забыть себя – есть. Но это редкий случай… Раритет, можно сказать. У меня – ну, ты знаешь – был такой. В сороковом году. – Да, Марине придется выслушать эту историю. Странно, она про одно и то же, но всегда разная. – Мне было шестнадцать, Грише восемнадцать. Он не боялся войны, он не верил в нее. Музыкант, он верил в другое – в эманацию духа народа. Я уже потом, много позже, поняла, какое страшное зло – отсутствие правдивой информации. Немцы уже вовсю гуляли по Европе, а мы, дураки, верили в какие-то мудрые пакты. Так вот, мой Женя верил, что народ Бетховена, Баха, Гете, Шиллера, Гейне, Гофмана, наконец, по сути своей не способен на глобальное зло. Он не дурак был, не наивнячок, он в самом деле верил в дух народа… Марина, он есть, этот дух. Это говорю вам я сегодня. Но дух может быть разным.

– Пердячим паром тоже, – сказала Марина.

– Куда ж без него? – засмеялась Нина Павловна. – Это тоже сущностная субстанция… Вот в вас, к примеру, есть желание понять, что есть что… Во мне – желание досмотреть до конца фильм ужасов в собственной голове под названием «Ненависть». Или «Зависть». Вы думали когда-нибудь о том, что, в сущности, это синонимы? Так вот, дух есть. Он – сложение векторов. Вектор Пушкина никогда не сойдется с вектором Сталина, а вектор Чайковского с вектором, к примеру, Жириновского. Но однажды в какой-то точке они все непременно пересекутся. И не в том дело, кто из них сильней, а кто из них подымет за собой большую часть народа, вернее, плебса. Ты же понимаешь, что это разные категории. Суть в мгновенном совпадении ритма. Однажды это случится. И все дело в том, кто будет в этот момент совпадения держать палочку дирижера. Дух единения, детка, это музыкальный момент развития нации. Так его хочется и так его страшно. Так вот, мой Женя, помня о Гете и Шиллере, напрочь забыл о векторе псов-рыцарей и вандалов. Накануне путешествия в Бабий Яр он играл мне Гайдна и говорил, что если у людей есть такая музыка, они не смогут переступить черту.

Я после его смерти не могла не то что кого-то полюбить, я так и не полюбила, а просто признать право существования рядом со мной другого мужчины. Опыт «партизанского» мужа это подтвердил. Ты думаешь, я согнулась в старости? Я согнулась сама в себе в тот день, когда пришла к Бабьему Яру. Я слышала в эти минуты Гайдна и прокляла его на всю оставшуюся жизнь. Теперь все цитируют: «Какая гадость эта ваша заливная рыба». А я до сих пор так думаю о Гайдне. Где ты был,