Квартирный вопрос (СИ)

   - А кто тебе дал право говорить о моей жизни в таком тоне? - Глеб выразительно закатил глаза, а я заявила: - Я иду спать!

   - Самое время, - согласился он и в спину мне поинтересовался: - Спокойной ночи?

   - Иди к чёрту!

   - Замечательное пожелание на сон грядущий, - вздохнул он.

   Наутро мы с Димкой поругались. По телефону, то есть. Он позвонил рано утром, за что я уже на него разозлилась. Потому что почти до утра проворочалась с боку на бок, в ожидании его гневного звонка. Почему-то мне казалось, что он непременно позвонит сразу, как только узнает... а узнать, по моим предположениям, должен был сразу, как только мы с Раей расстались в ресторане. Но ничего этого не произошло, и отзвонился Калинин только утром. И сразу начал с обвинений. Я пыталась ему объяснить, пробовала перебить, но у меня, как всегда, ничего не получалось. А у Димки выходило так, что я чуть ли не предательница. Хотя, при чём тут - чуть? Совсем не чуть. Я вдруг, в один день, превратилась в коварную изменщицу. Кто бы мог подумать?

   Димка всё спрашивал - кто он, кто он? А мои доводы и объяснения до него вроде бы и не долетали, я даже со злостью уставилась на телефон, который, кажется, работал только в одном направлении - я Калинина слышу, а он меня нет.

   - Ты поэтому отказалась ехать в Москву? Потому что у тебя кто-то появился?

   Я стояла на крыше, ветер дул в лицо, а я смотрела на серый, какой-то неприветливый этим утром город.

   - Дима, ты меня не слушаешь... Это просто мой знакомый!

   - С которым ты ходишь по ресторанам и обнимаешься у всех на глазах!

   - И что? Я же с ним не целовалась у всех на глазах!

   - Ева, ты меня удивляешь, - глухим, безжизненным голосом пожаловался Димка, а я вдруг усмехнулась, причём довольно громко.

   - Правда?

   - Да! Я здесь... я всё для нас делаю, ночей не сплю, можно сказать!..

   - И чем же ты занят? - поинтересовалась я.

   Повисла тяжёлая пауза. Стало не по себе, и пока я пыталась придумать, как ситуацию разрулить, как попытаться Димке объяснить, а может и быстренько с ним помириться, Калинин заявил:

   - Я всё бросил ради тебя, сначала начал, а ты ведь об этом совсем не думаешь, правда?

   Стало стыдно. Я закрыла глаза и ногой с досады топнула.

   - Дима!..

   - Ну что? - Его печальный вздох на другом конце провода окончательно меня доконал. - Не думал я, что у нас с тобой когда-нибудь возникнет такой разговор.

   Сказывалась нервозность, которой в последние дни мне перепало с лихвой, наверное, поэтому трагизм в Димкином голосе всё-таки больше злил, чем пугал. Откликнуться на его боль я не пожелала, извинений моих ему почему-то упорно не хватало, видимо, я должна была перекреститься в знак того, что говорю ему правду и только правду, но Калинин, по понятным причинам, видеть этого не мог, и оттого верить не спешил. В общем, разругались в пух и прах и Димка, в итоге, отключился первым. Я в сомнении, но продолжая кипеть от негодования, посверлила замолчавшую трубку взглядом, всё ещё ожидая, что Калинин всё-таки перезвонит. Ведь есть же у него совесть? Хоть немного... Но телефон молчал, и вот тогда я разозлилась уже по-настоящему. Решила, что сама ему звонить не буду, ни за что.

   Вдруг поняла, что это первая настолько серьёзная наша с Димкой ссора. Подумать только, почти за два года!.. А я от злости даже расстроиться по-настоящему не могу. Ногой топнула, ожидая, что рыдания всё-таки подкатят и можно будет от души пореветь, себя пожалеть и, возможно, тогда легче станет. Но вместо рыданий в квартире вдруг грохнула музыка, я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Сквозняк пузырём выдувал на улицу новую штору, а с кухни нёсся знакомый каждому в нашей стране голос, который пел про розовый вечер и предлагал послать нерадивого возлюбленного куда подальше.

   Квартирант проснулся. Интересно, просто проснулся или подслушивал? Судя по выбранному музыкальному сопровождению - точно подслушивал. Гад.

   Глеб высунулся из кухни и улыбнулся мне уж чересчур жизнерадостно.

   - Сок будешь?

   Я молча указала на ящики с цветами у стены.

   - Ты зачем туда лазил?

   Мартынов сначала на меня глаза вытаращил, потом на цветы уставился.

   - Я туда не лазил.

   - Глеб, давай ты меня не будешь злить, - попросила я и нахмурилась сильнее. - Ящик с красными петуньями должен стоять в середине, а фиолетовые вокруг. И не смотри на меня, как на идиотку! Я про цветы говорю...

   Он смотрел очень серьёзно, снова кинул быстрый взгляд на цветы, затем испытывающе взглянул на меня, и вдруг рассмеялся.

   - Сам дурак, - проворчала я, проходя мимо него.

   За завтраком Глеб постоянно на меня поглядывал. Я, пытаясь выпустить пар, напекла оладий, а чтобы хоть чем-то Мартынову досадить, добавила в тесто тёртой моркови. Но он даже бровью не повёл, лопал оладьи и на меня посматривал.

   - Да ладно, не переживай ты так, - сказал он наконец.

   Я приподняла одну бровь и посмотрела на него якобы непонимающе. Глеб усмехнулся и вытер руки салфеткой.

   - Хорошо, я молчу.

   - Вот и молчи, - согласилась я.

   Он выразительно закатил глаза, шлёпнул на тарелку ложку сметаны и снова занялся едой. Я начищала чайник, тёрла блестящий бок специальной тряпочкой и хмурилась. По идее должна была думать о Димке, о его недоверии ко мне, о проблемах, которые неожиданно свалились на наши плечи, о трудностях и несчастьях, но вместо этого всё чаще поглядывала на Мартынова. Тот мирно жевал, даже на меня больше не смотрел, видимо, надоело ему это дело, с шумом отхлёбывал горячий кофе из большой кружки, раскрыл газету и уставился в неё, отыскав что-то для себя интересное. Он настолько злил меня своим умиротворённым видом, что слов не было, а доставалось всё несчастному чайнику, бок которого уже не просто сверкал, а грозил обзавестись дыркой.

   Если уж искать виноватого, то виноват Мартынов, решила я после недолгих раздумий. Ему, конечно, на это абсолютно плевать - какое ему дело до моей рухнувшей личной жизни? - но разве я не просила его вести себя поскромнее? А ему, видите ли, шика захотелось, чтобы платье моё по цвету к его рубашке подходило!.. Эстет хренов!

   - Жень, прекрати. У меня такое чувство, что ты мне макушку трёшь, а не бок чайника. Мозг уже кипит от твоих взглядов. Я ни в чём не виноват.

   - Совсем в этом не уверена!

   - Ладно. - Мартынов сложил газету, потом отодвинул от себя тарелку и поднялся. - Пойду Наташке позвоню. Надеюсь, она мне обрадуется больше, чем ты.

   - Если у неё есть хоть капля ума...

   - Нету, - успокоил меня Глеб и вышел на крышу.

   - Нету, - передразнила я его, бросила тряпку, отставила чайник и устроилась за столом. Очень трудно жить, когда не ждёшь от жизни ничего хорошего. Подумала немного, затем придвинула к себе блокнот и взяла карандаш. Самый верный способ успокоиться - что-нибудь нарисовать.

   - Рога ему ещё нарисуй, - посоветовал Глеб, заглядывая через моё плечо. - И копыта.

   Я повнимательнее присмотрелась к своему троллю и неопределённо качнула головой. А после поинтересовалась:

   - Ну что? Дозвонился?

   - Дозвонился. Она с нами встретится. Точнее, со мной, ты можешь остаться дома.

   Я подняла голову и взглянула на Мартынова с подозрением.

   - Почему это?

   - Потому что у тебя отвратительное настроение. Зачем ты мне?

   - Значит, я тебе нужна, только когда улыбаюсь? - Попыталась съязвить, а вышло так себе, да к тому же с каким-то неприличным намёком. Пока я это осмысливала, Глеб негромко хмыкнул и пожал плечами.

   - Я над этим всерьёз не задумывался, но когда ты это сказала... Хочешь комплимент услышать?

   - Обойдусь, - буркнула я и попыталась проскользнуть мимо него, почуяв опасность. Сделать это было не так просто. Мартынов нависал надо мной, упираясь рукой в стол, и мне пришлось вспомнить те два занятия йогой, на которые Соня сумела меня затащить, замысловато изогнулась, и соскользнула со стула, стараясь ни в коем случае Глеба не коснуться. Этот гад даже усмешку не старался скрыть, а я одарила его гневным взглядом и, гордо вскинув подбородок, отправилась в спальню переодеваться. Сердце всё ещё колотилось неровно, скачками, щёки горели, а я вдруг вспомнила, что сегодня разругалась с Димкой вдрызг и он даже не звонит, не предпринимает ни единой попытки помириться. Я об этом вспомнила... А забыла когда?