Неприятности в Валентинов день

— Каково это — ошибаться? — спросила она.

И, не дожидаясь ответа, наклонилась над столом, прицелилась и постаралась полностью забыть о присутствии Роба.

Она быстро разобралась с Пирсом. Его братья с наслаждением насмехались, потому что тот проиграл девчонке. Лицо Пирса стало красным, и он выскочил в бар. Прежде чем Кейт смогла по-настоящему возразить, Тётл установил шары, и она решила позволить себе еще партию.

Кейт никогда не была той, кто может сыграть в поддавки хоть в чем-нибудь — ни для того, чтобы подстегнуть игру, ни даже затем, чтобы потешить мужское самолюбие.

Тётл сделал паузу и нанес удар по вершинному шару. Тот влетел в борт, срикошетил еще от двух и упал в боковую лузу. Тётл улыбнулся, будто так и было задумано. Следующим ударом он отправил оранжевый в угловую лузу, к несчастью, следом упал и биток.

— Ты собираешься позволить девчонке себя обыграть? — крикнул брату Виктор. — Парни, вы позорите семью!

— Заткнись, Виктор, — проворчал Тётл, пока Кейт устанавливала белый шар у передней линии стола.

— Я пару раз бывал в Вегасе. Ты не одна из тех девиц, что танцуют топлес? — спросил Тётл, захихикав, как подросток.

Кейт глянула на него, а затем отправила в лузу девятку и номер пятнадцать. Если он разговорами думал свести на нет ее сосредоточенность, он ошибался. Кейт училась играть в пул в доме, полном ее шумных братцев и их друзей.

— Боюсь, что нет.

— И никогда не работала в «Ферме цыпочек»?

Должно быть, Тётл считал себя чрезвычайно остроумным, потому что чуть не лопнул от смеха. Кейт пропустила насмешку мимо ушей и забила номер четырнадцать вместе с десяткой в боковую лузу.

— Хочешь съездить на нашу ферму?

Номера одиннадцать и двенадцать последовали в лузу.

— Спасибо, нет.

— Могу показать тебе лошадей. Куча девчонок приходит поездить верхом.

Почему-то Кейт сомневалась, что «куча девчонок» вообще приближалась к ранчо Уорсли. Она пошла к другому концу стола, где подождала, пока Роб ударит. Когда он выпрямился, Кейт забила номера пятнадцать и восемь. Она уперлась рукой в боковой поручень и наметила дуплет, который делала уже миллионы раз. А сегодня промахнулась буквально на несколько миллиметров.

Она выпрямилась, шагнула назад и уперлась спиной во что-то твердое и неподвижное. Кейт оглянулась через плечо и увидела голубую фланель, подбородок и губы Роба. А затем подняла взгляд к его глазам, спрятанным под козырьком бейсболки. В комнате было тесно, но не настолько же. Саттер давил на нее и снова нарочно выводил из себя.

— Не мог бы ты отойти? — спросила Кейт.

— Мог бы.

Но не пошевелился. Вместо этого его большие ладони легли ей на плечи, будто Роб собирался отодвинуть ее в сторону, но и этого он не сделал. На какой-то миг Кейт охватило отчаянное желание прижаться спиной к его груди. Ощутить, как его тепло разливается вверх и вниз по ее позвоночнику. Повернуться, уткнуться носом во фланелевый воротник и сделать глубокий вдох.

Потрясенная собственными мыслями, Кейт сказала себе, что прошло слишком много времени. Много времени с тех пор, как она занималась сексом. Дело было не в Саттере. Она почти к любому могла бы сейчас почувствовать это, разве только не к братьям Уорсли. Ну, и не к мистеру Дину.

— Парни Уорсли — жалкие маленькие ублюдки, — Роб слегка наклонился, и козырек бейсболки задел голову Кейт. Запах теплой мужской кожи наполнил ее легкие. — Не те парни, которым стоит показывать свои татушки.

Кейт повернула голову и заглянула в тень под козырьком.

— Ой, спасибо за предупреждение! А то я как раз собиралась снять штаны.

Губы Роба оставались сжатыми в твердую линию, пока его ладонь скользила вверх по ее руке и плечу. Длинные, теплые пальцы отвели волосы с ее обнаженной шеи.

— Что ты делаешь?

— Доказываю этим деревенщинам, которые хотят надрать мне задницу, что я не гей. — Его дыхание согрело ее ухо, и любой, кто смотрел на них, мог подумать, что Роб нашептывает ей что-то очень безнравственное. — Я могу справиться с одним или двумя одновременно, но, пожалуй, целый бар — это немного слишком.

Кейт оглядела бильярдный зал. Не очень-то похоже, чтобы деревенщины обращали на Роба внимание. Ей пришло на ум, что он лгал, но она не так давно пришла в бар, чтобы знать наверняка.

Она посмотрела на стол — как раз в этот момент Тётл ударил.

— Ты мог бы прибегнуть к помощи Дикси. Уверена, она более чем согласна, чтобы ее использовали в этом качестве. Или в любом другом.

Ладонь Роба скользнула вниз по ее руке и легла на талию.

— Ты мне должна.

Кейт и не знала, что что-то ему должна, но так же не хотела, чтобы его побили из-за чего-то, что она нечаянно натворила.

— Даже не рассчитывай, что я позволю тебе себя лапать, — сказала она, радуясь, что в голосе прозвучала уверенность, которую сама Кейт не чувствовала так сильно, как должна была бы.

— Может, ты должна уточнить, что значит «лапать». — Его ладонь скользнула по животу Кейт, согревая, заставляя ее задохнуться, прежде чем медленно двинуться обратно к талии. — Вот это лапанье?

Технически — нет. Но Кейт ощущала его прикосновение в тех местах, где он вообще ее не трогал.

— Нет, до тех пор, пока ты не передвинул руку выше.

— А что, если я передвину ее ниже? — его глубокий тихий смех волной прокатился по шее Кейт. — Ты хочешь, чтобы я опустил руку, Кейт?

— Даже не думай.

Тётл промазал, и Кейт отстранилась от Саттера. С нее довольно. Довольно Роба и этих Уорсли. Она склонилась над столом и загнала восьмерку в угловую лузу.

— Моя очередь, — заявил Виктор и подошел к столу.

— Парни, я все.

— Ты не можешь уйти, пока не сыграешь с Виктором.

— Я не играю с Виктором, — ответила Кейт, проходя к стойке и убирая кий на место. Ее нервы были на пределе, и она просто хотела лечь спать. — Я иду домой.

— Ты должна сыграть, — настаивал Виктор. — Никто не может побить нас, Уорсли.

— Особенно девчонка, — прибавил Тётл.

Ой-ёй. Они пьяны, сказала себе Кейт.

— Может, в другой раз.

— Всем известно, что это неправильно, когда женщина выигрывает у мужчин.

Кейт подумала, что ей стоило бы проглотить последнее замечание, но она и так сдерживалась весь вечер. Она устала от попыток быть милой.

— Виктор, если тебе для хорошего настроения нужно побить женщину, то у тебя на самом деле более серьезные проблемы, чем плохая игра в пул.

— Что это значит?

Кейт действительно хотела, чтобы ей не пришлось ничего объяснять.

— Это значит, что настоящего мужчину женщине не напугать.

— Я покажу тебе, кто здесь настоящий мужчина.

Боже, если он схватится за свое «хозяйство», то ее просто вырвет. Кейт покачала головой.

— Ты на наркотиках?

— Нет.

— Ударился головой?

— Нет. Меня лошадь часто лягала.

— Ну, это многое объясняет, — произнесла Кейт и попыталась пройти к выходу.

Виктор сделал шаг вперед и встал у нее на пути:

— Ты не уйдешь, пока мы не сыграем.

Кейт глянула в глаза Виктора — голубые, мутные, налитые кровью — и почувствовала, как сильно забилось сердце.

— Эй, придурок, — вмешался Роб, появляясь из-за спины Виктора. — Она сказала, что не хочет больше с вами играть.

Кейт перевела взгляд с Тётла на Саттера, стоявшего в паре шагов от них. Невероятное чувство облегчения успокоило ее бешено колотящееся сердце, возвращая его к привычному ритму.

— Не твое дело, — ответил Тётл.

— Теперь мое.

— Можно подумать, ты на нее запал. Она же мужеподобная, но, может, именно это тебе в ней и нравится.

— Что конкретно ты пытаешься сказать, Тётл?

— Что ты педик. — Уорсли указал на Кейт большим пальцем: — А она твоя лесбиянка.

По мнению Кейт, ответ был исчерпывающим.

— Не очень-то мило с твоей стороны. — Роб вздохнул, снимая бейсболку и бросая ее на бильярдный стол. — Ты должен извиниться перед Кейт.

— Или что?

— Или то: я сделаю так, что ты захочешь извиниться. — Саттер провел рукой по волосам. — Наверное, тебе стоит отойти, Кейт.