Роман по-испански

Степана сообщение о том, что придётся быть главным над Коробковой, сразу как-то расположило к «танцу аргентинских пролетариев». Впрочем, до настоящего ведения и послушания на первом уроке так и не дошло. Весь первый урок Стёпе, Наташе, Рите и её парню Алексею пришлось вышагивать туда-сюда по залу, прислушиваясь к музыке и изображая из себя напыщенных цапель. Только в самом конце им всё-таки позволили встать в пары и попробовать простейший элемент, с которого обычно начинается танец: дорожку из восьми шагов. Кончилось всё, разумеется, кутерьмой, мешаниной и оттоптанными ногами. Для того чтобы насладиться своим руководством над Коробковой, Степану надо было прийти на второй урок. И на третий. И на четвёртый.

Он пришёл. Заранее ненавидя всех начальников, революционер всё-таки любил покомандовать сам. Впрочем, Наташа считала, что ему это неплохо удаётся. Очень скоро она уже ловила малейшие движения его рук, плеч, корпуса, головы и покорно скрещивала ноги, ходила кругами, рисовала на полу знаки бесконечности и выделывала всякие фигуры.

И всё же не так трудно было выучить элементы и научиться правильно ставить ноги, как привыкнуть к объятиям кавалера. Коробкова сама не понимала, приятны или неприятны ей прикосновения Степана. Они казались странными, непривычными. Да и роль партнёрши, как ни удивительно, поначалу показалась Наташа чужой, неожиданной. Но разве она не девочка? Разве вчера надела юбку первый раз?.. Оказалось, здесь всё не так просто. В своей жизни Коробкова исполняла только роли дочери и ученицы. Потом превратилась на время в поклонницу. А вот дамой быть ещё не приходилось...

С удивлением Коробкова наблюдала за самой собой в огромном зеркале танцзала. Яркое платье с пышной юбкой, лаковые туфельки на каблуках... Легкомысленно? Странно? Но все так одеты. Танго не танцуют в джинсах и ботинках, верно? Значит, всё по правилам... Все пары так близко друг к другу. Только Наташа, как обычно, отстраняется от Степана. Может, всё-таки обнять его посильнее? Никто не осудит, и танец красивей получится. Кажется, встать ближе к парню уже не так страшно, как тогда с Димкой, на выпускном. И тело как будто стало свободнее. Странно, неужели у неё действительно когда-то деревенели руки и ноги от одного прикосновения кавалера? Но ведь в этом нет ничего такого!

...Постепенно Наташина жизнь приобрела новое расписание. Дни стали делиться на главные – понедельники и четверги (когда были уроки испанского), среды и субботы (когда танго) – и все остальные, пустые и необязательные. Главных дней Коробкова ждала со всё большим нетерпением. С каждым разом трудней и трудней было дожидаться вечера, когда проходили занятия, сильней и сильней хотелось снова сесть за парту со Степаном или сделать волшебные восемь шагов под его руководством. Чтобы скоротать время (а может, не только для этого?), Наташа начинала готовиться к выходу загодя. Долго выбирала наряд, изобретала причёску, красилась – так же тщательно, как на долгожданную встречу с Лало Редондо! Она и сама не заметила, как пышные юбки и каблуки перестали быть принадлежностью одних только танцев. Теперь они надевались и на испанский. И – вот удивительная вещь! – от новой, кокетливой одежды Наташа не превратилась ни в самодовольную Эвелину, ни в предательницу Заеву. И учиться хуже не стала. Испанская грамматика, кажется, даже легче запоминалась в нарядном платье! Может, оттого, что это платье было пропитано духом аргентинского танца? Или потому, что оно дарило Коробковой хорошее настроение?

Впрочем, в школу, когда наступил сентябрь, Наташа пошла в своей обычной одежде. Разве что губы немного подкрасила. Ну, и ресницы. И ногти. И сумку купила красивую, дамскую.

Она вела себя в точности, как и раньше, но в конце первой недели учёбы училка по русскому, наткнувшись на Коробкову в коридоре, отвесила ей неожиданный комплимент:

– Ты, Наташа, так изменилась за лето!

– Изменилась? В чём? – Девушка представила свои старые брюки, растоптанные ботинки, неизменную косу, привычные черты лица в зеркале...

– Взгляд изменился, – сказала училка. – Счастливее стал. И умнее.

Эпилог

Прошло четыре месяца. Сменились календари. Машины вязли в снегу. После обеда уже смеркалось. Непривычно суровая зима, едва подходившая к середине, начала казаться бесконечной. Москвичи, привыкшие обходиться курточками и пальто, извлекли из чуланов тяжёлые шубы.

Целый год прожившая в самом дальнем углу платяного шкафа шуба шестнадцатилетней десятиклассницы Наташи Коробковой неожиданно вышла в свет. Она оказалась среди множества модных манто и дублёнок – в гардеробе известного клуба. В последний день зимних каникул «Сапатосы» давали в России второй концерт.

В этот раз они с Ритой уже знали, что к чему, и, придя в клуб пораньше, заняли самое стратегически верное место: на пороге бара, у самого выхода, так, чтобы охранники, загородившие ведущую в зал лестницу, оставались в поле зрения. На болтовню с набившимися в бар девчонками и поиски якобы появившихся там или тут ребят из группы не отвлекались. Как только охрана расступилась и путь наверх оказался открыт, Рита с Наташей, не теряя ни секунды, бросились в зал. Они сами были удивлены и смущены тем, какие хорошие места сумели занять: девушки стояли впереди и прямо по центру, напротив микрофонной стойки. Никаких преград между ними и сценой не было: девушки даже могли опереться, положить на неё руки, как на стол!

– Ты уже прониклась? – спросила Рита. – Ощущаешь праздничное настроение?

Если честно, настроение у Наташи было обыкновенное. Последнее время она редко слушала «Лос Сапатос», хотя и исправно держала их во всех списках своих интересов и, говоря о любимых певцах, называла в первую очередь. Просто в Латинской Америке было полно других песен и других исполнителей ничуть не хуже Лало. Да и просмотр его клипов как-то перестал приводить Наташу в восторг. Нет, они нравились. И Лало был классным, красивым, талантливым, ярким – Коробкова никогда этого не отрицала. Просто её сердце не колотилось при виде мордашки обаятельного колумбийца, да и пересматривать одно и то же видео по десять-двадцать раз уже не тянуло. Наташе больше не хотелось читать о «Сапатосах», говорить о «Сапатосах», думать о «Сапатосах» каждый день... Но всё-таки она привыкла считать их своей любимой группой и надеялась, что новая встреча вживую воскресит её увлечение, снова подарит восхитительные эмоции, пережитые на первом концерте, в июле.

– Ещё нет. Надеюсь, что проникнусь по ходу дела.

– Ничего себе – «надеюсь»! Да ты просто обязана быть в восторге – на таком-то выгодном месте! Если ты не будешь визжать от счастья, стоя у Лало перед носом, он обидится и больше не приедет, ха-ха-ха!

– Да? Ну ладно. Постараюсь повизжать, хотя тут уж как получится, – улыбнулась Коробкова. – Сама понимаешь, в обычной жизни я это делаю нечасто!

– Да уж как не понять! Ты у нас чопорная дама! Прямо как испанка при дворе!

– Чего?

– Ну это самое. Говорят, при дворе испанского короля в старые времена был самый строгий этикет в Европе. И все там ходили надутые, важные!.. Может, в прошлой жизни ты была какой-нибудь инфантой, и этим всё объясняется?

Коробкова хотела было глубоко задуматься над этим вопросом и понять, не в её ли строгом характере кроется причина увлечения всем испанским... Но не успела. Из колонок загрохотал гимн Колумбии. Клубы дискотечного дыма, выпущенного прямо под нос, чуть не задушили. «Может, я выбрала не такое уж и удачное место?» – промелькнуло в голове у Наташи. Но рассуждать и тем более перемещаться было уже некогда. Барабанщик, гитарист и гармонист были уже на сцене. Секунда – и они заиграли. Ещё секунда – и перед орущей толпой появился кумир, принц, идеал, объект мечтаний – Лало Великолепный.

Он, как всегда, был прекрасен. Кокетничал, красовался, манил, звал, смущался, играл. Разумеется, пел лучше всех. И делал всё это так близко к Коробковой, как она и мечтать и не могла! Наташу и Лало разделяла лишь аппаратура по периметру сцены. Но иногда, желая подразнить поклонниц или взять что-нибудь из их рук, Редондо перешагивал чёрные коробки и оказывался на самом краю. Несколько раз его коричневый ботинок на необычно высоком каблуке оказывался в паре сантиметров от Наташиной руки. При желании она могла бы схватить его за ногу, может, даже стащить со сцены! Но зачем? Улучив момент, Коробкова ограничилась коротким прикосновением к штанине артиста... и ничего особенного не почувствовала. Штанина была как штанина. Обычная синяя джинсина. Даром что Лало ходил в ней...