Любовь. Инструкция по применению

Обстановка дома представляла собой ошеломляющее сочетание ужасов эпохи Колониализма — таких вещей, как коврики из шкуры зебры, пепельницы из слоновой кости и атрибуты военачальника, — с вешалками, на которых сушилась одежда, и пакетами кукурузных хлопьев без искусственных добавок и красителей. И лабрадорами, Зевсом и Игги. У-у-у-у-у, подумала Эми, в какое чудное местечко меня занесло! Девочек накормили кускусом и чесночной колбасой и отправили спать.

Открыв глаза, Эми чуть не вскрикнула от испуга — прямо над ее раскладушкой нависала гигантская голова бизона. Придя в чувство, она вспомнила, что, во-первых, находится у матери Люсинды, а во-вторых, приехала сюда как жертва крушения. Ее, наверное, окружат заботой и дадут пару дельных советов. Однако все, чего Эми хотела, — это увидеть Орландо. Она разрывалась между уверенностью в том, что они никогда больше не встретятся, и отчаянным желанием его увидеть. Вот бы заново пережить тот поход в галерею, прогулку по «Ковент-Гарден», воскресный обед у него дома — все, все! Вот бы вернуться в прошлое и все переоценить, быть красивее, остроумнее и очаровательнее! Теперь шанс показать себя с лучшей стороны ей больше не представится. И что вообще за странный запах? Эми озабоченно принюхалась и ужаснулась — этот жуткий «аромат» источали ее волосы. Она медленно поднялась, проклиная холодный каменный пол. Вероятно, отличительная особенность чуланов. Накануне вечером ей объяснили, где находится ванная. Случайно заглянув в комнату, которая выглядела как бордель времен Эдуардов, но по всей вероятности была спальней матери Люсинды, Эми добралась до места назначения и занялась своими склеенными прядями.

— Боже мой, дорогая, вчера вечером я подумала, что ты растаманка, — с добродушной иронией заметила миссис Люсинда. Эми никак не могла вспомнить ее имя, но подруга поспешила прийти ей на помощь.

— Анита только что сказала мне, что в загоне жеребенок. Нам обязательно нужно пойти посмотреть на него после завтрака!

«Что за Анита? — подумала Эми. — Какая-то неупомянутая сестра/тетя/соседка?»

— Да, а еще я предложила Лулу прокатиться верхом, благо погода позволяет.

Все сразу же стало ясно как белый день. Анита — она же миссис Люсинда. Как в шестидесятые! Эми внутренне восхитилась отстраненностью и прохладой, которые сопутствовали обращению к маме по имени.

— Эми, завтракать будешь?

Эми согласилась на тост и «Линду МакКартни». Она понятия не имела, что подразумевалось под «Линдой МакКартни», пока ей не бросилась в глаза упаковка соевых сосисок с изображением улыбающейся Линды.

— Анита любит животных, поэтому ест сою во спасение кошек и прочих тварей, — пояснила Люсинда, когда Анита в своем кафтане от Гуччи на минутку выплыла из кухни. Эми решила не спрашивать, почему же тогда дом украшает целый зверинец мертвых туш, и принялась за вкусный соевый деликатес.

Чуть позже троица надела резиновые сапоги и шляпы и целое утро слонялась по улице, успев и с жеребенком посюсюкаться, и голубику пособирать. Эми познакомили со всевозможными цыплятами, кроликами и деревенскими бродячими котами. Она гадала, существовал ли глава семьи как таковой? Может, он скрывался в каком-нибудь не обнаруженном ею кабинете или подобающем ему месте? Потом в памяти Эми всплыл бордель, и она окончательно уверилась в том, что мужчины в доме не было.

Стряхнув комки грязи с сапог, троица села обедать.

— Помню, когда я была совсем маленькой, я всегда мечтала о нормальном вечернем чае, — пожаловалась Люсинда. — Возвращаясь домой к шести часам, хотела увидеть печеные бобы и рыбные палочки.

— О дорогая, не строй из себя такую обделенную! В холодильнике всегда была еда. Моей главной целью всегда было сделать из тебя самодостаточное существо, и мне это явно удалось, — засмеялась Анита, ни капельки не уязвленная намеком дочери на неполноценную семью и ее упрекающим тоном.

— Лично я ненавидела время вечернего чая! Мне не разрешали встать из-за стола, пока я не съем всю морковь с горохом. Считай, что тебе повезло, Люс.

— Спасибо, Эми. Этой жизнь медом не покажется, даже если она в лотерее выиграет, — саркастически заметила Анита, с нежностью поглаживая дочь по щеке. — В любом случае, я работала. На эти твои юбки «ра-ра».

— А чем вы занимались, Анита? — спросила Эми.

— О, боюсь, это очень предсказуемо. Я была моделью. — Ну конечно, об этом говорили ее правильные черты лица и выразительные синие глаза.

— Она еще и актрисой была к тому же, — с гордостью добавила Люсинда.

— Да нет, я снялась в одном-единственном фильме. Моя роль — в духе шестидесятых — заключалась в том, что я бродила в кадре с одуревшим лицом, словно полупьяная. Невообразимое занудство.

— Кстати, Анита встречалась с несколькими знаменитостями в свое время. Правда?

Анита рассерженно посмотрела на дочь.

— У тебя совершенно нет чувства такта, Лулу, дорогая.

Эми почуяла недоброе и подозрительно сощурилась.

— Эми, я просто подумала, что мама могла бы дать тебе какой-нибудь совет относительно того, как поладить со звездой, — осторожно сказала Люсинда.

— Люс, моя проблема не в том, что Орландо — звезда, а в том, что он на другом конце земного шара, — «и, вероятно, спит с Тиффани Свонн», про себя продолжила Эми. На нее внезапно нахлынули эмоции, и она шмыгнула носом.

— О милая, не плачь. Лулу, сходи-ка ты проверь нашего осла. А мы с Эми попьем чайку у меня в комнате.

Итак, шустрая Анита уволокла Эми к себе в спальню и усадила на колоссальную кровать с пологом на четырех столбцах, после чего принялась разливать ароматный чай и океаны сочувствия. Они забрались под огромное пуховое покрывало, и, пока Эми рыдала, Анита рассказывала ей о том, как она полетела к Мику Джаггеру в Марокко.

— Мы с Марианной взяли с собой малюсенькие дамские сумочки и запрыгнули на самолет. Я была влюблена в Мика, а Марианна — как минимум в трех других парней, поэтому мы решили, что нужно идти за своей мечтой. В Марокко мы просто обалденно провели время — днем бродили по вещевым рынкам, а вечером отдыхали у бассейна. Фантастика!

Эми сквозь слезы смеялась над услышанным. Она решила, что Люсинда, по-видимому, — дочь Билла Ваймана. Девушке начало передаваться жизнеутверждающее настроение ее умудренной опытом собеседницы.

— Вы правы. Ведь прошло всего несколько дней, а добираться туда целые сутки. Если он так и не позвонит за выходные, я сама позвоню, когда вернусь домой. Только сначала опрокину пару рюмок виски.

— Дорогая, ты должна посадить свою задницу на следующий самолет и показать Орландо, чего ему действительно не хватает!

— А что было после Марокко? — поинтересовалась Эми.

— О, мы встречались еще не один раз! В Нью-Йорке, Лондоне, по всей стране… Мы с ним до сих пор страшные друзья! Мик иногда приезжает вместе с Джерри и детьми. Ребятки просто без ума от лошадей!

Боже, как мило, подумала Эми и снова разрыдалась.

— Люсинде правда повезло, что у нее такая мать, как вы, — всхлипывала она…

Воодушевленная разговором с Анитой, Эми все выходные резвилась и скакала, как горная лань. Она даже научила Аниту шинковать капусту. А в воскресенье после обеда троица играла в карты.

— Чуть не забыла, — Анита проворно вскочила с места, — вино!

— Спасибо, нам и так неплохо. Мне еще обратно нужно как-то ехать!

— Я не про старое вино, Лулу, а про свое, домашнее!

Смертельно!

Они перепробовали вина из самбука и одуванчика, из абрикосов и особого сорта слив «Виктория», а когда разобрались со всем вышеперечисленным — перешли на сливовую наливку.

— Чувствую едва уловимый привкус аспарагуса, — протянула Эми голосом законченного сноба.

— Нет-нет, это определенно морковь, — торжествующе провозгласила Люсинда.

— На самом деле, это конский помет, — хрюкнула Анита, и они дружно прыснули со смеху.

18

Вдохновленная напутствиями Аниты, Эми вернулась в Лондон совсем другим человеком. Теперь у нее были чистые волосы и твердый положительный настрой. В будущем она не позволит себе быть такой слабой и нерешительной. Эми превратилась в ходячий сборник пословиц: «куй железо пока горячо», «кто над чайником стоит, у того он не кипит» и «штопай дыру, пока невелика». Какое отношение последняя имела к ее нынешнему положению, а тем более, что именно она означает, — Эми не могла сказать. Но эта поговорка соответствовала общей идее, лежащей в основе нового образа мысли — «будущее принадлежит тем, кто рискует», — поэтому она охотно сделала ее частью своей жизненной философии.