На веки вечные (ЛП)

— Он отвел тебя к Эдди Мерло? Там невозможно заказать столик, и там ужасно дорого.

Я подумала, откуда она это знает.

— Знаю... он просто зашел туда, и нам предложили столик.

Иден так и вытаращила глаза.

— Думаешь, у него это тоже был первый поцелуй? В смысле, не могу представить, чтобы это было так.

Я покачала головой.

— Точно нет. Он действительно хорошо целуется. Слишком хорошо, чтобы это был его первый раз. То есть, у меня-то это было впервые, так что я не на сто процентов уверена, но было похоже, что он знал, что делает.

— Ты пойдешь с ним на свидание снова?

— В пятницу. Он заедет за мной в восемь. Нет, в семь. Он сказал, в семь.

Иден снова фыркнула и стала просматривать стопку картин, которые стояли в углу, несколько секунд смотрела на картину и потом переходила к следующей.

— Я сейчас так жутко тебе завидую, ты даже не представляешь.

Я коротко вздохнула.

— От тебя просто волны исходят, я это чувствую. Хотя я не знаю, что ты от меня-то хочешь. Не ходить на свидания, потому что тебя еще не приглашали? И это что, честно по отношению ко мне?

Она пожала плечами — мы так жестикулировали, когда не знали, что сказать.

— Нет. Тебе нужно идти. Это же чертов Билли Харпер. Конечно, ты не можешь не пойти просто потому, что я неудачница.

Я застонала от злости.

— Господи, Иден. Ты не неудачница. Почему мы всегда должны соревноваться друг с другом? Тебе не нужно идти со мной в ногу, ничего такого. Это просто глупо. Когда встретишь парня, который тебе нравится, просто... убедись, что он пригласит тебя. Дай ему понять, что ты в нем заинтересована, и пусть он тебя пригласит. Если это не сработает, ты его пригласишь. Не знаю. Просто будь собой. Ты классная, Иден. Мы же близняшки, в конце концов. Не то чтобы ты какая-то некрасивая сводная сестра просто потому, что не хочешь носить платье того же размера, что и я. Господи.

— Я и не пытаюсь соревноваться с тобой. Просто...

— Тогда почему ты не оставишь меня в покое и не перестанешь завидовать?

Она как будто вся сникла.

— Прости. Эв, я за тебя рада. Правда, — сказала она монотонно и безжизненно.

Я рассмеялась.

— Ну да, похоже на то.

Я встала за ней и обняла ее, положив щеку ей на голову.

— Иди, сестренка. Слушай, я же не говорю, что тебе нужно, ну, источать веселье из-за меня. Просто... не знаю...

— Ты моя близняшка, Эвер. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я и правда рада, что ты сегодня хорошо провела время с Билли. Правда. Просто... просто все хорошее случается с тобой.

— И с тобой тоже случится что-то хорошее, Иди. Обещаю, случится. Просто смотри в оба.

— Ладно.

Она повернулась и обняла меня, потом отошла.

— Мне нужно еще раз отрепетировать эту часть перед тем, как я пойду спать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Я смотрела, как она уходит, и чувствовала себя более озадаченной, чем когда-либо.

Несколько минут спустя воздух наполнился музыкой: длинными, протяжными, низкими звуками и быстрыми, веселыми мелодиями, которые переплетались друг с другом, окутывая меня своими чарами. То, как Иден играла на виолончели, никогда не переставало удивлять меня, хотя я каждый день слышала это.

Я пошла к себе в комнату и переоделась, потом уселась за туалетный столик в нижнем белье, стала расчесывать волосы и думать об этом дне. Пока я занималась моими волосами мой взгляд остановился на наборе канцелярских принадлежностей, цветной, надушенной бумаге и чернильной ручке с пером. Несколько лет назад этот набор подарил мне отец.

Я долго не писала Кейдену и две недели ничего от него не слышала с тех пор, как пришло то письмо, где он нарисовал праздничный торт. Хотя нет, неправда: он послал мне открытку с адресом своего деда, но там было буквально три предложения и адрес, так что это почти не считалось. Увидев эту картинку с тортом, я так сильно смеялась, и сердце у меня прыгало от радости, от того, что он все предусмотрел. Интересно, что с ним происходит, как он поживает. Может, если я напишу ему письмо, это поможет мне разобраться в своих собственных чувствах?

Я пододвинула к себе стопку бумаги, подложила под новый листок промокашку, сверху написала имя Кейдена, нарисовав хвостик к последней букве «н», и позволила своим мыслям и чувствам собраться внутри меня и через ручку потечь на бумагу.

* * *

Кейден,

Прости, что так долго не писала. Я просто была так занята. Каждый день я снимаю по нескольку пленок и сама их проявляю, а еще я экспериментировала с картинами больших масштабов, с шести-, семи- и восьмифутовыми полотнами. В таком масштабе работать действительно весело. Каждый мазок кисти большой, широкий, но все равно нужно рисовать мелкие детали, знаешь?

Ну, я ненавижу это спрашивать, но... как ты? По-настоящему? Как дела на ферме дедушки? Не могу поверить, что ты в одиночку доехал до Вайоминга. Ведь доехал, правда? Ты сказал, что собираешься. Не думаю, что я смогла бы это сделать. Я бы слишком испугалась. Потерялась бы и в итоге случайно заехала в Монтану или куда-нибудь еще.

Иден по-настоящему сводит меня с ума. Я ее так люблю, она мой лучший друг и все такое, но то, что она со мной соревнуется, выводит меня из себя. Вчера я ходила на свидание. С парнем из школы. Иден стала ужасно сильно завидовать. Я этого не понимаю. Просто потому, что ее еще не приглашали на свидание, не значит, что ей нужно тут же мне завидовать. Мы близняшки, но мы не один и тот же человек. Как будто... как будто она думает, что мы должны делать одно и то же. Если я иду на свидание и в первый раз целуюсь, она думает, что должна сделать то же самое. Но я — не она, и она — не я. Понимаешь? Господи, это звучит так эгоистично, но это правда. Когда мы росли, мы одевались в одну и ту же одежду, у нас были одни и те же вещи. Либо мы делились, либо у нас было две одинаковые вещи. Если у меня был CD, у нее тоже был. Если она шла в магазин, и я тоже шла. Та же одежда, та же стрижка. Все так и было, пока...

Ну, если честно, я думаю, так было, пока не умерла мама. Это было маминой идеей, что мы должны быть одинаковыми. Только когда умерла мама, мы с Иден стали задумываться над тем, кто мы сами по себе. То есть я всегда больше интересовалась искусством, рукоделием и тому подобными вещами, а Иден была одарена музыкально, и это стало ясно с того момента, когда ей было четыре года. Она брала гитару отца, которая была буквально больше нее, и перебирала струны. Она, конечно, не играла Брамса, ничего такого, но было очевидно, что у нее музыкальный талант. Но, пока мама не умерла, на этом наша индивидуальность и кончалась. Все остальное мы делали одинаково.

А теперь, знаешь, я двигаюсь в противоположном направлении. Я просто хочу СОБСТВЕННЫЕ вещи, которые были бы только мои. Вещи, которые бы принадлежали только мне. Я хочу быть уникальной. Знаю, что каждый так чувствует, каждый хочет быть уникальным, но когда ты близняшка, и есть кто-то, кто выглядит точно так же, как ты, у кого то же выражение лица, та же мимика, уникальность начинает волновать еще сильнее.

То, что у меня с Уиллом, действительно может встать между нами, но я и правда не знаю, что с этим делать. Не думаю, что она сама хочет Билли, но он просто один из тех парней в школе, в которых влюбляется каждая девчонка, и он, кажется, не понимает этого. Или если понимает, ведет себя, как будто не понимает, и тогда он превосходный актер. Лично я честно не верю, что он это осознает. Он совсем не заносчив, особенно, учитывая то, как он богат и то, что его отец — вроде бы, известный продюсер. Не знаю. Я не слежу за этой ерундой, но все в школе очень суетятся из-за его отца. Со мной он вел себя просто отлично. Он не был заносчивым или надменным, совсем нет. Уилл был просто крут.

Это было мое первое свидание. Хотя это произошло случайно.

Не странно, что я тебе об этом рассказываю? Это тебя не разозлит?