Затмевая солнце (СИ)

С лица Эдварда не сходило выражение потрясения, но там не было ни капли осуждения. Меня это смущало: я ждала, когда последует злость, но Эдвард молчал, круглыми глазами глядя на меня. Затем он их прикрыл, качая головой с удивленной полуулыбкой на устах – это была совсем не та реакция, которую я ожидала. Словно Эдвард испытывал облегчение, а не укор.

— Я так боялся, что Виктория добралась до тебя первой, пока мы с Джейкобом распутывали головоломку следов… Белла, ты невероятна!

— Невероятна?! — теперь шок испытывала я, настоящий, приправленный недоумением. — Эдвард, я убила человека! — Он будто не понимал, о чем я говорю. И я должна была заставить его поверить. — Ну, хорошо, не человека, но ты меня понял, верно? Я УБИЙЦА, Эдвард – это именно то, кем ты меня делать не хотел! И если ты возненавидишь меня за то, что я не оправдала твоих ожиданий, я пойму…

Замолчав, я приготовилась увидеть отвращение на лице Каллена или хотя бы негодование. Но оно оставалось спокойным, хотя и посерьезнело.

— Мне не за что тебя осуждать, — ровно сказал он, делая шаг вперед, но я отступила назад, не в состоянии выносить его приближение. Лицо Эдварда помрачнело еще сильнее. — Ты не сделала ничего плохого, — тихо добавил он. — Они не были людьми, и ты не должна корить себя за их уничтожение. Белла, они хотели твоей смерти! Ты бы не стала мучиться виной, если бы убила змею, которая тебя укусила? Не стала бы называть себя из-за этого монстром?!

Я вздрогнула, распахнув шире глаза – в интонации Эдварда было столько страсти! И он действительно… действительно считал так, как говорил.

— Ты меня не осудишь?.. — прошептала я, потрясенная и поглощенная острым раскаянием.

— Я счастлив, что у тебя хватило сил защитить себя, — решительно подвел черту Эдвард. — Не представляю, что делал бы, если бы ты умерла…

Мы смотрели друг на друга несколько угнетающе тихих минут. Казалось, даже ветер замолчал, чтобы дать нам время привести в порядок чувства. Я, стыдно признаться, не могла отвести глаз от прекрасного лица передо мной, отражающего бурю эмоций, сдержанных одной только волей. Я хотела надеяться, что нежность и боль, прорывающиеся сквозь остальное, не были моей фантазией, а существовали на самом деле. И Эдвард в самом деле рад меня видеть. Счастлив, что я осталась жива, и все иное не имеет для него никакого значения. И если бы даже я убила человека, Эдвард бы меня простил…

— Поэтому ты не охотишься? — он взял себя в руки, переходя к насущным вопросам.

— Я еще ни разу не была полностью сыта, — печально пожаловалась я.

Глаза смотрели на меня более чем сосредоточенно:

— Ты должна пытаться, — упрямо настаивал он. — Если не помогут перчатки, я готов приносить тебе пищу до тех пор, пока ты не сможешь больше пить. Морить себя голодом – это не вариант, Белла. Как ты собираешься вернуться к людям, к Чарли, быть безопасной для Джейкоба, если находишься на грани срыва каждую минуту?!

Он был, конечно, прав.

— Ты, правда, готов носить мне пищу, чтобы я не голодала?! — с громадным удивлением выдохнула я.

— Конечно, — согласился Каллен без тени насмешки.

— Надолго ли тебя хватит? — вырвалось у меня. Я не хотела слышать ответ – на самом деле, что бы он ни сказал, я бы ему не поверила. Слишком тяжела оставалась рана предательства, которая была им нанесена.

— На сколько угодно, — прошептал он именно те слова, которые я мечтала услышать. Но я уже знала цену его обещаниям, поэтому отвернулась и хмуро побрела прочь.

— Ты должен быть осторожнее с признаниями, — мрачно пробормотала я, не желая выслушивать его объяснения, потому что снова могла начать доверять. — Потом тебе опять надоест заботиться обо мне, а второго расставания я не переживу…

Не знаю, зачем я так сказала, не хотела ведь намеренно вызвать его чувство вины или – тем более – чтобы он считал себя обязанным. Но некоторые вещи происходят сами по себе, а моя обида копилась слишком долго. Весь мой контроль уходил на борьбу с внутренним огнем, и на хладнокровное поведение сил не хватало.

Реакция Эдварда сокрушила меня.

— Белла! — почти простонал он, вдруг хватая за плечи и разворачивая к себе.

Его лицо отражало ураган противоречивых чувств – от болезненной решимости до абсолютного смятения. Мое утверждение, кажется, потрясло его даже больше, чем смерть рыжеволосой вампирши и ее дружка. Он будто горел.

А может, так было на самом деле, потому что как только его руки коснулись меня, мое самообладание рассыпалось как разбившийся оземь тончайший хрусталь и недремлющее белое пламя рвануло наружу. Вспышка света залила все вокруг, белой пеленой затмила зрение, а сердце тяжело ударило о грудную клетку: «Бу-бух, бу-бух…».

«Бежать, бежать», — это было все, о чем я могла думать. Спасительная пещера стала символом моего умиротворения – только там я ощущала себя собой. Могла не думать, что очнусь в окружении языков пламени, вздымающихся к небу и пожирающих деревья и зверей. Действие происходило автоматически – чувствуя приближение срыва, я бросалась прочь, пока не оказывалась в замкнутом каменном капкане.

Тяжело дыша, я упала на колени, вдыхая запах тлеющего материала. Подняв руки, растерянно наблюдала, как прочная огнеупорная ткань, нагретая до немыслимых температур, покачивается, растягиваясь будто большая желтая жвачка, и крупными густыми каплями падает вниз. Прошло, должно быть, несколько минут прежде, чем в образовавшиеся в перчатках дырки выскочила молния, отразившись от стены и искрами осыпавшись на дно пещеры. Довольно слабенький и маленький разряд – основной удар моей силы защитная ткань выдержала. А это значило, что Эдвард, скорее всего, остался жив…

Угнетающая тишина разрасталась вокруг меня по мере того, как проходили минуты, складываясь в часы трудного успокоения. Печать прикосновения пальцев Эдварда до сих пор горела на моих плечах, врезавшись в идеальную память и терзая сердце. Глупая, глупая Белла.

Я была почти уверена, что Эдвард ушел. Вряд ли он мечтает присоединиться к тем двум могилам, и я понимала прекрасно, что пока представляю такую опасность, никто не захочет общения со мной. Пройдет, возможно, сотня лет, прежде чем я научусь владеть силой, подаренной, словно издевка, жестокой судьбой. К тому моменту мои друзья и родители умрут, а Каллены окончательно забудут… Таков мой удел.