Стерва

Хотя почему нельзя? Получил же он самую богатую наследницу и самую бывалую шлюху Беверли-Хиллз. И обе они от него без ума. Тело Джери и деньги Элис. Чего еще можно желать такому, как он?

Хотя интуиция подсказывала ему, что с Джери шутки плохи, расставаться с ней не хотелось. Он не привык себе в чем-то отказывать.

«Но от поползновений в сторону Джен отказаться придется, — сказал ему внутренний голос. — Она ведь догадливая и любит эту дуреху».

Да, Джен ее не предаст. А вот ему навредить может. Стоит ей намекнуть Алексу Китону о них с Джери…

Да знает ли она? Может, у него паранойя?

Слишком много усилий ему потребовалось, чтобы расположить к себе этого старого дурака, чтобы теперь малютка-наследница сорвалась у него с крючка.

С самой Элис Тревису было просто. Он ее сразу заметил — хрупкая, как статуэтка из фарфора, с ангельскими глазами, чуть что — розовеет от смущения. Такие всегда на него клевали. «Мой улов», — сказал он себе тогда. Самая скромная во всем Западном Беверли, Элис Китон в толпе разряженных и надменных девиц казалась потерянным херувимом.

Она такой и была — без всяких задних мыслей, наивной и романтичной. Неотразимое сочетание с деньгами папаши. Тревис знал, как найти подход к такой, как она.

«Да она должна мечтать о первом красавце школы, капитане футбольной команды и выдающемся соблазнителе», — добавлял он про себя с более чем довольным видом. Элис краснела при виде него, а когда он улыбался ей своей самой обаятельной улыбкой — такой искренней, такой честной, — сердце Элис с волнением замирало.

Она и подумать не могла… Тревис Питерсон… улыбается ей…

Будто… будто он любит ее.

Вот так все началось. С его знаменитой улыбки.

А дальше пошло как по маслу — приглашение в кино, на вечеринку. Для нее это было как сон.

До того разговора. Он его тщательно продумал и подготовил.

— Элис, — сказал он ей, — я никогда не встречал такой девушки, как ты. Такой нежной и умной… такой романтичной… и такой… такой красивой.

Он произнес это дрожащим голосом, и в глазах его блеснули слезы.

— Ну что ты… — Элис коснулась его руки.

— Но нам надо расстаться.

— О нет!

— Я тебя не достоин.

— Как ты можешь так говорить?

— Это правда. Все ведь думают: я гоняюсь за твоими деньгами.

— Мне нет дела до всех.

— Дорогая, я знаю. Ты такая чистая, такая… бескорыстная… но другие меряют всех по себе.

— Пусть думают что хотят. Я… я люблю тебя, Тревис.

— Но твой отец не позволит…

— Отца я возьму на себя.

— Элис, ты не должна ссориться с ним из-за такого, как я. Я был просто легкомысленным дураком до встречи с тобой… но ты… ты переменила мое представление о женщинах… Теперь, когда я знаю, что такие, как ты, существуют… Элис, я просто не представляю, как смогу жить без тебя.

У Алекса Китона, этого могущественного и безжалостного дельца, было одно слабое место — его драгоценная доченька Элис. Когда она заявила, что покончит с собой, если отец встанет между ними, старик сразу сдался. Он знал, какая воля скрывается за этой хрупкой ангельской оболочкой. Его дочь в чем-то пошла в него. Она, конечно, наивна и не имеет представления о настоящем зле, но очень решительна и упряма.

И Алекс сказал: «Ну что ж, если у этого вертопраха к тебе серьезное чувство, пусть время покажет».

Прошло целых пять лет. Позади остались и школа, и колледж. И все это время Тревис сохранял трогательную верность подруге. Они учились вместе в Калифорнийском университете, он, Элис и Джен. Джери после школы пошла работать официанткой, потом стала барменом. Учиться она не хотела. Она так и жила на денежки Алекса Китона, тратя свои на карманные расходы. Джери, как и сам Тревис, была дармоедкой с великосветскими замашками. Никто не знал об их встречах. Иногда ему казалось, что Джен что-то подозревает, но он не был мнительным и быстро выбрасывал из головы неприятные мысли. А удовольствия, на которые не скупилась Джери, стоили того.

Началось это на одной вечеринке. Еще в школе. Он тогда выпил лишнего и заснул в спальне друга. А когда проснулся, одежды на нем уже не было, Джери массировала его плечи, касаясь подбородка своей грудью — ничего роскошнее он сроду не видывал — она что-то шептала, и это было так эротично… Разве он мог устоять?

— Я никому не скажу, — говорила она, когда все закончилось, — прости меня, Тревис, но я от тебя без ума. Без ума… ты мне снился. А я тебе снилась?

Он раньше не особенно ее замечал. У Джери была репутация настоящей вампирши. Он никогда не думал, что она может быть такой нежной и так ворковать. Она будто знала, что сказать, как и когда. Иногда он задумывался, не играет ли она с ним в ту же игру, что и он с Элис. Но она так ему льстила (а он был тщеславен), что Тревис проглатывал эту наживку, не желая забивать себе голову чем-то неприятным.

Да он и не видел причин, по которым Джери стала бы разыгрывать перед ним спектакль. Не видел, как она смотрит на Элис — баловницу судьбы, у которой есть все. Он недооценивал силу зависти, потому что сам этим пороком не обладал. Единственный, кем ему хотелось всегда быть, — это он сам, Тревис Питерсон. По его мнению, не хватало ему только денег. А Джери завидовала не только богатству своей подруги. Она мечтала быть ею — в глубине души ей хотелось иметь эти голубые глаза с необыкновенным разрезом, эти розовые губы, белокуро-золотистые локоны, это изящество ручек и ножек, ангельский голосок, а главное, ей хотелось, чтобы ее любил Алекс Китон, чтобы ею восхищалась мать, чтобы Джен была к ней точно так же привязана, да и Тревис… Он хоть и считал ее дурочкой, а иногда, сам того не замечая, так смотрел на нее…

Ей хотелось иметь золотое сердце Элис, хотя сама она вряд ли это понимала. Ведь Элис нельзя было не любить… И Тревис со временем… Ловила же она его странный взгляд, благодаря которому даже Джен начинала верить, что Тревису Элис нужна.

А она, Джери, надоест ему очень скоро, и он променяет ее на другую — разве проблема найти горячую девочку для развлечения в Беверли-Хиллз?

Но Джери знала, что предпринять. Она всю жизнь презирала папенькину дочку, эту Белоснежку с голубыми глазами, которой все доставалось даром. И завидовала, и презирала. Она даже не знала, какое из чувств сильнее. Знала только, что сделает то, что задумала.

Тревис вошел, даже не постучавшись. Он нервничал. Джери всегда была непредсказуемой, а сейчас она просто взбесилась, как дикая кошка. Он боялся, что она накинется на него прямо с порога. Раньше это ему даже нравилось. Но Джери всегда оставляла царапины, а сейчас это ему ни к чему. Завтра свадьба. А у него ведь с Элис еще ничего не было. Они еще в школе решили подождать брачной ночи. Она была так романтична, что верила, будто он все эти годы… Да, Элис — несовременная Золушка. Сейчас таких поискать.

Это его даже умиляло. Ему нравился контраст — Элис и Джери. В этом есть своя прелесть. Но его пугало, что Джери снимает на видео то, как они занимаются любовью. Раньше он с удовольствием смотрел кассеты вместе с Джери, и это заводило его еще больше. А вот сейчас…

Джери вышла из ванной, обернутая в полотенце.

— Ну что, женишок, побалуемся?

— Джери, не надо…

Но она уже расстегнула его рубашку и добралась до ремня на брюках.

И он понял, что не устоит. Черт с ней, в последний раз. А с завтрашнего дня он будет осторожнее.

Джери вдруг отстранилась от него и отошла в сторону.

— В чем дело?

Он уже не мог сдерживаться и готов был накинуться на нее немедленно.

— Я хочу иначе.

Она поманила его за собой, и он прошел за ней в другую комнату. Там на полу лежал черный парик и защитные очки. Джери скинула полотенце, и он снова пришел в восторг от ее роскошного гибкого тела. Она не спеша надела парик, очки и легла на ковер.

— Что за фантазия? — спросил он. Джери, не ответив, выгнула спину и замурлыкала как кошка.