Кольцо

Секундная пауза, пока он искал, что бы еще сказать, — и момент был упущен. Девушка отступила на шаг.

— Ну ладно, я пойду... — Прозвучало это так, словно она спрашивала у него разрешения. Ему оставалось толь­ко кивнуть.

Она отступила еще на шаг, улыбнулась, и через секун­ду ее уже не было рядом.

Ник не стал оборачиваться ей вслед, хотя... пожалуй, хотелось... Усмехнулся, подумав, что в былые времена он на такую... простенькую дважды и не взглянул бы. Тогда ему нравились хрупкие маленькие стервочки, которых было приятно сначала довести каким-то пустяком до истерики, а потом тут же получше утешить.

А сейчас... зачем это все?!

— Привет!

— Привет...

— Почему тебя вчера не было?..

— Проспала. Так снаружи мрачно и слякотно было — не хотелось из-под одеяла выбираться...

— А ты в дождь не бегаешь?

— Когда как. Вообще-то надо, но не всегда удается себя на улицу выпихнуть...

— Привет!

— Привет...

— Ты что, простудился?

— Да ну... Так!.. Хочешь кофе глотнуть? У меня термос с собой...

— Давай!

Они ни о чем не договаривались, но встречались те­перь почти каждый день. Так получалось...

Короткий разговор, три-четыре фразы, иногда пара глотков воды или стаканчик с кофе. Один раз — печенинка. Как-то он предложил ей сэндвич — Нэнси отказалась, сказав, что на полный желудок тяжело бежать.

— А тебе еще далеко?

— Больше половины.

Так он узнал, что она живет за парком — наверное, в одном из двух многоквартирных домов рядом с коллед­жем.

— Привет!

— Привет...

— Завтра я, наверное, не приду...

— Чего так?

— К зубному надо. Ужасно не хочется...

— Привет!

— Привет...

Глава 2

Когда Нэнси пропала, он не сразу забеспокоился. И раньше бывало, что она исчезала на пару дней — осо­бенно в плохую погоду — а потом, смеясь, говорила, что так и не сумела выпихнуть себя под дождь.

Но погода стояла более или менее приличная, даже солнце порой проглядывало...

Прошло два дня... три... неделя. А девушка все не по­являлась...

Неприятнее всего было думать, что она сменила вре­мя пробежек или вовсе перестала бегать из-за него, что ей стало почему-то неприятно встречаться с ним... Хотя непохоже... он же не позволял себе ничего особенного и ничем не мог ее обидеть.

А может, она заболела... или еще что-то случилось?

Он никогда и ни о чем ее не спрашивал. А почему, соб­ственно? Не хотел, чтобы о чем-либо спрашивала она? А в результате он даже не знает ее фамилии.

И возможно, так никогда и не узнает, что произошло...

Прошло десять дней. Ник наконец понял, как все это глупо, и перестал часами торчать на кольце, уговаривая себя, что надо еще немного подождать — и вдалеке мельк­нет знакомая фигурка.

Он сам знал, что характер у него не из лучших, — как знал и то, что в последние дни совсем сорвался с тормо­зов. Придирался ко всем по пустякам: ни с того ни с сего заявил миссис Фоллет, что она вечно все недосаливает (в результате получил на завтрак пересоленный омлет), а Бену рявкнул, что стрельба, раздающаяся из дурацкого ящика, мешает ему работать, правда, тот давно привык к его выходкам, и даже не подумал убавить звук.

Мешает работать... Из окна кабинета хорошо просмат­ривался небольшой участок дорожки — вот туда Ник не­престанно и смотрел, вместо того чтобы заниматься де­лом...

Глупо... Она же не обязана появляться на кольце каж­дый день. Решила больше не бегать, и все. А может, ногу подвернула? Или простудилась — и лежит сейчас одна с температурой?..

А почему обязательно одна? Может, и не одна... мо­жет, она вообще замужем! У нее своя семья, свои пробле­мы, своя жизнь — какое ей дело до него и до его беспокой­ства?!

На самом деле их отношения и отношениями-то, стро­го говоря, назвать нельзя — так, несколько фраз на бегу...

Когда она появилась, Ник не поверил своим глазам. Подумал, что обознался, начал всматриваться, но девуш­ка уже исчезла из поля зрения.

Выбираться сейчас на дорожку, чтобы проверить, дей­ствительно ли это Нэнси, было уже поздно: обычно она пробегала всего милю. Он убеждал себя в этом, одновре­менно разворачиваясь к телефону. Нажал кнопку и заорал на весь дом:

— Бен, иди сюда!

Услышав, что Ник прямо сейчас, немедленно, хочет поехать погулять, Бен пробормотал сквозь зубы: «Семь пятниц на неделе». Ник и сам знал, что ведет себя глупо — даже если это Нэнси, то второй раз сегодня она здесь уже не появится. Придется ждать до завтра и, скорее всего, только для того, чтобы убедиться, что ошибся...

На кольце было пусто. Ник решил, если уж выбрался, проехать обязательную милю — не возвращаться же сра­зу домой выслушивать новые комментарии Бена! Чувству­ет себя, видите ли, незаменимым и разболтался оконча­тельно!

Нэнси он увидел издалека и не стал больше убеждать себя, что это не она и что он ведет себя глупо, — просто смотрел, как она приближается. Заметив его, девушка по­бежала быстрее.

Добежала, остановилась, выдохнула:

— Привет! — и рука ее, словно так и полагалось, скольз­нула в подставленные им ладони.

Вместо нейтрального: «Привет, как дела, давно тебя не видел...» — Ник от охватившего его чувства радости не­ожиданно для себя выпалил то, что вертелось на языке:

— Куда ты делась?! Я уж не знал, что и думать!

— Работы было много. Я даже хотела тебя предупре­дить, что эти дни меня не будет, но твоего телефона нет в справочнике... — Заметив, что он все еще держит ее за руку, она смущенно отняла ее.

— Хочешь, я дам тебе?

— Давай... только мне записать не на чем.

— У меня найдется. — Ник торопливо достал ручку и блокнот.

Записывая номер, он незаметно посматривал на нее. Выглядела Нэнси и вправду усталой: слегка бледное лицо, темные круги под глазами, словно она уже несколько дней не высыпалась. Но то ощущение радости жизни во всей ее фигуре, которое еще при первой встрече так порази­ло его, осталось прежним.

— Вот, возьми. — Он протянул ей листок.

— Спасибо. — И, заметив, что Ник не убирает блокнот, словно сомневаясь, она спросила: — Ты... хочешь мой?

— Да, если можно.

Она продиктовала номер.

— Ну записывай: Нэнси Тревер.

— Ты одна живешь или с кем-то? — Девушка удивленно взглянула, и Ник быстро пояснил: — Я просто не хочу на­рваться на какого-нибудь ревнивого любовника, которо­му тебе придется потом объяснять, кто это звонит.

— Да нет, не беспокойся, с последним ревнивым лю­бовником я распрощалась еще месяца четыре назад.

— Что так?

Нэнси слегка поморщилась, и он тут же постарался загладить собственную бестактность:

— Извини, я не подумал... тебе, наверное, неприятно об этом говорить...

— Да нет, просто ноги болят, стоять тяжело. Я эти дни совсем не бегала, а тут на вторую милю решилась... и, по­хоже, слегка перебрала. — Она нагнулась, помяла икру и снова поморщилась.

— Как же ты сейчас побежишь дальше?

— А я пешком, через парк пойду.

— Завтра появишься?

— Не знаю... наверное... Звони, если что... — И, после короткой паузы: — Ну, я пошла?

— Счастливо...

Он провожал Нэнси глазами, пока она не свернула в парк, жалея, что не задал ей еще один вопрос, и пони­мая, что на самом деле никогда в жизни не сможет задать его. Почему она «решилась» на вторую милю? Уж не по­тому ли, что не встретила его на первой? Хотя, пожалуй, думать так было бы чересчур самонадеянно...

Чувство реальности вернулось к нему только вече­ром, после того как Бен, ловко и привычно проделав все так называемые гигиенические процедуры, уложил его спать.

Ник обычно засыпал не сразу — лежал в темноте, про­кручивая в памяти события дня и прикидывая, что необ­ходимо сделать завтра. Рядом с кроватью всегда лежал блокнот, и порой, когда в голову приходили какие-то ин­тересные мысли, он включал свет и записывал их.