Мы искали друг друга (СИ)

Макс за неделю, проведенную в больнице, пообвыкся, да и чувствовал себя куда как лучше. Клизму, — о, радость! — ему отменили; правда, капельницу оставили.

Самая большая больничная проблема — убить время. Доступные развлечения, книги, карты, анекдоты решают эту задачу лишь отчасти; все равно, времени остается вагон и тележка. А молодая кровь, даже подпорченная инфекцией, бурлит. И желтенькие мордашки соседок по «боткинскому» корпусу не пугают вовсе, а напротив, кажутся очень даже миленькими. А тут еще погода установилась, — хотя по календарю шла последняя декада осени, — на дворе бабье лето. В прозрачной синеве летали белые паутины, сизые дымки поднимались от куч с сжигаемыми листьями. Усидеть в палате уже не было никакой возможности. Пациенты «Заразки» большую часть времени старались проводить во дворе, наслаждаясь нежарким ласковым солнцем. По вечерам на крыльце собиралась теплая компания; тихонько пели про «желтоглазую ночь» под бог знает где раздобытую гитару. Песня Петреките стала здесь настоящим хитом.

В том, что именно в больнице Макс повстречал Александру, ничего удивительного не было. Где бы еще он, безнадежный неудачник, мог познакомиться с такой девушкой? Ее Макс заприметил в первые дни больничного заточения, но тогда было не до знакомств. Какие, к дьяволу, девушки, когда тебя ведут на промывание кишечника! Потом кладут в койку — постельный, блин, режим, и закачивают через капельницу литр глюкозы. Словно мимолетное виденье (это определение Макс сам придумал, причем тут Пушкин), — явилась ему хрупкая, сотканная из лунного света (Макс никогда не писал стихов, но теперь на ум приходили именно такие сравнения) девушка. Серый больничный халат и цыплячья желтизна худенького личика не смогли умалить в глазах студента ее неземной красоты. Эх, молодость, молодость…

Они прогуливались под руку во дворе — две серые мышки, подруги по несчастью. Макс мучительно выдумывал предлог для начала разговора, но на ум ничего не шло, и он стоял, ковыряя носком туфли трещину в асфальте. Выручил Рудик, как нельзя более кстати, оказавшийся поблизости.

— Что, Макс, хочешь к тем красоткам подкатиться?

От его проницательного взора ничего укрыться не могло.

— Давай вместе. Которая твоя, слева? Нет, мне та, что слева, а тебе правая, идет? Пошли!

— Да подожди, ты! — слегка опешил Макс от напористости этого волокиты.

— Чего ждать… Э-э, вижу — толку от тебя… Ладно, стой здесь, я сейчас.

Легкой уверенной походкой направился Рудик к незнакомкам. Через пару минут он уже энергично с ними беседовал и махал рукой Максу — давай, сюда!

— Мой друг, Максим, — представил Рудик сокоешника. — Познакомься Макс — это Таня, а это — Саша. Макс у нас математик и, к тому же, большой специалист по юридическим наукам: на днях получил за курсовую по уголовному праву четверку.

Рудик намекал на выполненную Максом, за Тамариного жениха, юриста-заочника, курсовую работу. Студент отбрыкивался, как мог, — он же на мехмате, а не на юрфаке учится, — но Тамара уговорила. Она принесла программку и кучу книг по уголовному праву — Макс как проклятый корпел над курсовой для балбеса-юриста. Получилось. Тамара рассказала, что жениху за работу поставили четыре балла. Чудеса, да и только!

Новые знакомые были явно озадачены. Таня глянула на Макса лукаво, поинтересовалась:

— Это как? Юрист-математик, что ли?

— По совместительству, — не давая раскрыть приятелю рта, тараторил Рудик. — Он вам все потом объяснит. Девочки, давайте прогуляемся. Погода какая стоит, а! Ташкент! Я вам одно место покажу — райский уголок.

Девушки переглянулись и прыснули — балаболку Рудика невозможно было принимать всерьез, чем, нередко, пользовался коварный соблазнитель, исподволь затягивая в сети потерявшую бдительность жертву.

— Райские сады здесь, в «Заразке»? О-очень любопытно! Давайте посмотрим, — согласилась за обеих Таня. Мнением Макса, похоже, вообще никто не интересовался.

Рудик повел компанию в глубь обширного больничного двора. Рот у него не закрывался: тары-бары, где живем, учимся; какой факультет, курс… Рудик ненавязчиво, с обычными своими шуточками, расспросил девушек. Татьяна оказалась студенткой третьего курса иняза, Саша — второго, геофака.

— Будущий геолог? — удивился Рудик.

— А что, не похожа?

Макс тоже был поражен: такая хрупкая девушка, и вдруг — геолог. Не важно, что будущий. В представлении Макса люди этой профессии, все как один, здоровые бородатые мужики.

В «тандеме» девушек Татьяна явно была ведущей. Бойкая, из тех, что за словом в карман не лезут, она и внешне, пожалуй, выигрывала у Саши. По идее Макс должен бы «запасть» на Таню — так ведь сердцу не прикажешь…

«Райский уголок» оказался просто скамейкой, стоящей в стороне от аллеи, за раскидистым карагачем. Здесь и впрямь было красиво, — вокруг кусты шиповника, усеянные подсохшими ярко-оранжевыми ягодами, — даже странно, что место оказалось не занятым.

Рудик, жестом радушного хозяина предложил присаживаться: «Ну, вот, прошу», и уселся сам. Он умолк, видимо выдохся. Сразу же повисла долгая пауза.

— Максим, — сказала, наконец, Таня, — поясните нам, пожалуйста, как это вы совмещаете юриспруденцию с математикой.

— Как ужа с ежом, — ответил Макс, довольный, что и ему дали слово. — Если их скрестить, получится метр колючей проволоки.

Все рассмеялись. Неважно, что шутка не новая, главное к месту.

— Ну, а все-таки, — продолжала допытываться Татьяна, — про четверку за курсовую — это правда?

Пришлось Максу поведать о том, как помог Тамариному милиционеру ликвидировать «хвост». Рассказ произвел впечатление.

— Вот какие дубы, оказывается, на юридическом, ха-ха! — расхохоталась Татьяна. — А мне говорили, там конкурс двадцать человек на место.

— Жених Тамары на заочном. Он в милиции работает, их, наверное, без конкурса берут.

Саша то ли решила подколоть Макса, то ли похвалила:

— Вы прямо Шерлок Холмс. Тот тоже и юрист, и скрипач и химией, кажется, занимался.

— Скорее уж профессор Мориарти, — уточнил всезнайка Рудик, — он у них был математиком, вроде бы. Да, кстати, перестаньте нам «выкать». Переходим на «ты»!

— Выпьем на брудершафт?

Рудик состроил кислую мину:

— Не трави душу, Танечка. Крепче газировки в ближайшие полгода нам ничего не светит. Выдумал товарищ Боткин болезнь на нашу голову.

— Ну, конечно, Боткин им виноват! Так вам и надо — меньше будете бормотухи жрать.

— Нам так и надо, а вам?

Рудику и Татьяне, как видно, доставляло удовольствие пикироваться.

— Меня выпивка не колышет. А вот как я без блинчиков буду! Мне мама по утрам всегда блинчики печет, — капризно протянула Таня.

— С маслицем или со сметанкой предпочитаете? — съехидничал Рудик. — А может, лучше шашлычок, или цыпленка-табака? Под водочку-с.

Стало ясно, что подошло время обеда.

С девушками приятели расстались возле бокса — небольшой, на два места, пристройке с выходом во двор.

— Во, кучеряво живут! — восхитился Рудик. У него явно созрел дерзкий план. — Макс, нам, кажется, повезло! Ты просек? Мы же можем там…. По очереди.

Макс покачал головой.

— Как ты это себе представляешь?

— Не боись. Все продуманно. Один вечер вы с Сашей гуляете во дворе, другой — мы. Ты ведь на Сашу, глаз положил? Но… я не настаиваю — бери, если хочешь, Татьяну… Нет, не хочешь?

Макса покоробил столь откровенный цинизм. Он, конечно не ханжа, однако… А вот ловеласу Рудику, похоже, было все равно, где и за кем волочиться. Тот не видел особой разницы между инфекционной больницей и курортным пансионатом, в котором соседи по номеру договариваются о графике любовных свиданий.

— А если зайдет кто?

Макс пытался отговорить приятеля от явной авантюры.

— Если, если…. Что ты заранее усложняешь. Никто вечером туда не заходит. Ну, можно придумать, как дверь запереть… Макс, не желаешь сам — не надо, ты только Сашу вытащи погулять.