Скажи мне "да"

Белокурая женщина смущенно нахмурилась.

— Она должна находиться здесь, с вами.

Лиз обменялась взглядами с Джулией, и тень беспокойства омрачила их лица. Инстинктивно Джулия выступила вперед, словно прикрывая собой младшую сестру.

— Полчаса назад сестра унесла Кэти, чтобы провести тест, — Лиз начала вспоминать, о каком тесте говорила та немолодая женщина. — Она назвала его ПКУ-тест и сказала, что это займет только одну минуту.

Сестра сложила кресло-каталку и отставила в сторону.

— Здесь что-то не то. Мы делаем этот тест сразу после рождения ребенка!

Джулия услышала, как охнула Лиз, и успокаивающе положила руку на плечо сестры, хотя у нее самой сердце колотилось от тревоги.

— Может быть, произошла какая-то путаница, — предположила она, хотя какоето опасное, смутное чувство предсказывало ей, что это не так.

— Вы уверены? — спросила Джулия сестру.

На лице той появилось обиженное выражение, а голос утратил свое добродушие:

— Я работаю в отделении для матерей двадцать лет и уверена в том, что говорю.

— Но тогда где же ребенок? — Чувство страха овладело ею и нарастало с каждым мгновением.

Женщина покачала головой:

— Я не знаю.

— Но ребенок не мог бесследно исчезнуть, — настаивала Джулия. — Найдите ту сиделку!

Лиз попыталась представить себе ту женщину и табличку с ее именем. — Ее имя… Клэр! — Теперь она вспомнила. — Клэр Орбах, вот как ее зовут. — Лиз вопросительно взглянула на сиделку, надеясь, что это имя ей что-то говорит. Но, поджав губы, сестра покачала головой.

— В нашем отделении нет никого с такой фамилией. Я это твердо знаю, ведь я старшая сестра.

Лиз объял ужас, она схватила женщину за запястье, словно пытаясь заставить ее отречься от своих слов и вспомнить сестру, которая ушла с ее ребенком.

— Вы абсолютно уверены? — Лиз старалась говорить так, чтобы ее голос не сорвался в рыдания. — Она приблизительно вашего роста, чуть полнее, ей около пятидесяти. У нее круглое, добродушное лицо.

В глазах сиделки тоже появилось выражение тревоги:

— У нас сегодня дежурят в отделении шесть сестер. Всем им от двадцати до тридцати. Я никогда не слышала имени Клэр Орбах.

Лиз даже не почувствовала, как рука Джулии обхватила ее плечи. Она вдруг ощутила, что у нее подкашиваются ноги, и медленно опустилась в кресло.

— Она сказала, что ребенок очарователен, — сбивчиво бормотала Лиз. Стараясь удержать дрожь, она зажала рот ладонью, страшась подумать о том, чем грозила ее дочери такая оценка… Она взглянула на сестру: — Джулия?

— Все будет в порядке, — решительно заявила та и обернулась к подошедшей сиделке. — Позвоните в охрану. Дайте им словесный портрет. Может быть, она еще не покинула здание.

Джулия подбежала к маленькому прикроватному столику и набрала номер.

Она не должна упасть в обморок, не должна. Есть какое-то объяснение всему этому, твердила себе Лиз, с надеждой глядя на сестру.

Джулия уже набрала первую цифру.

— Я звоню в полицию.

Медсестра колебалась, встревоженная тем, как это может отразиться на репутации больницы.

— Но…

Взгляд, которым одарила ее Джулия, сразу подавил все ее попытки к протесту.

— Мою племянницу похитила какая-то женщина, которая у вас не работает. Якобы для проведения теста, который, как вы сказали, на этой стадии не делается. Я вызываю полицию.

Кивнув, сестра поспешила в холл звать охрану. Голос Джулии едва пробивался в затуманенное сознание Лиз: ее охватывала волна тошноты.

Утреннее солнце заливало комнату, отражаясь в блестящих стенках детской колыбели.

Кейн Мэдиген вылез из ничем не приметного серого "седана", полез в карман своей рубашки и подавил ругательство. Там было пусто. И он знал, что там пусто. После четырех недель успешного воздержания от курения он все еще машинально лез в карман за пачкой сигарет, которую за последние пятнадцать лет привык держать в нагрудном кармане. Раздраженный, он подумал о том, когда же, наконец, он избавится от идиотской привычки тянуться за сигаретами при любом стрессе. Он сомневался, что такое время вообще когда-нибудь наступит. Сержант, сопровождающий его, поспешил вперед, когда они подошли к управляемой электроникой двери больницы.

— К лифтам сюда, сэр.

Нажимая на кнопку, Кейн думал о телефонном звонке, который поступил несколько минут назад. Он не успел еще сделать какие-либо предположения по предыдущему случаю, как это снова произошло. Кто-то похищал детей, и он намеревался поймать этих "кто-то" во что бы то ни стало.

Это был одиннадцатый случай. Десять новорожденных было похищено за это время из родильных домов и больниц: восемь в Южной Калифорнии и два в Аризоне. Все преступления происходили одинаково. Новорожденные исчезали из своих колыбелей. Никто ничего не видел. Никто ничего не знал. Возможно, это похищение прольет какой-то свет на происходящее?

Двери лифта раскрылись на пятом этаже. Дежурный отправился на свое рабочее место, а Кейн и сержант Хендерсон пошли в комнату сиделок. Предъявив свои значки, они быстро перешли в палату Лиз Синклер.

Как только Кейн вошел в комнату, его внимание сразу привлекла красивая, бледная молодая женщина, сидящая рядом с закрытым чемоданом на постели. Руки у нее были сцеплены на коленях, словно она все еще пыталась удержать ими ребенка. На вид ей было лет двадцать пять. Она могла бы казаться хорошенькой, с ее прямыми черными волосами, окаймляющими лицо, если бы не выглядела такой растерянной и подавленной. Она напоминала ему солдата, рядом с которым разорвалась мина, — он видел это во время войны.

Должно быть, это мать, подумал он, стараясь заглушить в душе сочувствие к ней, — это могло на каком-то этапе помешать его работе.

Кейн обвел взглядом комнату и не обнаружил отца ребенка. Женщина, которую он принял за администратора больницы, очень походила на сидящую на постели. Кто она и какое имеет ко всему отношение?

Дверь с легким скрипом закрылась за ним. Этого было достаточно, чтобы на него устремились взгляды присутствующих. Вынув из кармана свой бумажник, он раскрыл его.

— Я детектив Мэдиген, — сказал он и предъявил свое удостоверение. Он позволил рассмотреть свой значок, а потом убрал его в карман своей куртки.

Растерянные темно-голубые глаза смотрели ему в лицо, проникали в самую душу, хотя он уже много лет как приучил себя, что в его работе нет места жалости. Это могло только мешать. Но боль в глазах этой женщины была такова, что отрешиться от нее было просто невозможно.

Она не должна потерять голову, говорила себе Лиз. Этим она никак не поможет Кэти. С нечеловеческим усилием она взяла себя в руки.

— Я Лиз Синклер. — Заметив, что другая женщина села рядом с ней и положила руку ей на плечи жестом поддержки, Кейн понял, что та ее сестра. Меж тем Лиз, облизнув пересохшие губы, произнесла самые горькие слова, какие ей когда-либо приходилось говорить. — Мне кажется, что мой ребенок похищен.

У нее сорванный голос, подумал Кейн, словно она плакала. Или пыталась не заплакать. Но в ответ кивнул головой.

Она выглядит хрупкой, подумал он. Слишком хрупкой для того, чтобы вынести такое. Потом стал размышлять, где же муж женщины. Кейну хотелось сказать женщине что-нибудь ободряющее, но он не чувствовал, что имеет право утешать.

— Все силы полиции будут брошены на то, чтобы разыскать вашего ребенка. Девочка — одиннадцатый новорожденный, похищенный за последний год в Юго-Западном регионе. Шайка несколько раз нанесла удары и в Южной Калифорнии.

— Шайка? — эхом повторила Лиз, находясь на грани обморока.

— У нас есть основания полагать, что это работа какой-то шайки или организации, — сказал Кейн.

Шайка… — подумала Лиз. Это означает, что ее ребенок похищен не какой-то сумасшедшей женщиной, пытающейся подменить ее Кэти своим собственным ребенком. Профессиональная организация должна иметь контакты. А если они имеют контакты, то должны оставлять следы…

Мысль о том, что ее девочка может быть кому-то продана, вызвала у Лиз неудержимые рыдания. Она зажмурилась, пытаясь остановить слезы, но они брызнули сквозь ресницы, словно драгоценные камушки.