Тело и душа

— Все любят сплетничать, особенно у нас. Чем выше ты продвигаешься по служебной лестнице, тем больше слухов ходит о тебе. Вдобавок я новенький, здесь ко мне приковано всеобщее внимание.

Я наслаждалась вином. Эшли был прав. Если бы мы не прятались, никаких сплетен не было бы. Это просто смешно! Я и он, молодой, привлекательный доктор и женщина, намного старше его, замужняя, далеко не стройная, работник регистратуры, да еще и с синим маникюром. Конечно, он старался изо всех сил подбодрить меня, но это лишь усиливало мои ощущения, что я постарела, пополнела.

— Почему ты мне ничего не рассказала про сына? — спросил он.

— Это не очень веселая история, — ответила я. — Стюарт сломал руку, его пришлось оперировать. Он, кстати, в твоем отделении лежал.

— Почему ты не позвонила мне?! — воскликнул Эшли.

— Не было возможности, это произошло в пятницу. К тому же Стюарт теперь дома.

Мы записаны к тебе на прием в четверг. — Мне пришлось пересказать ему всю историю, включая прогулку в лесу, опустив лишь детали инцидента с мисс Робин. По мере того как я проходила все случившееся снова, мне стало легче, я ощущала себя очень комфортно и вскоре забыла про свои неприятные ощущения.

— Так фотография — это твое новое хобби? — спросил он с интересом после того, как закончил смеяться, слушая подробности моей лесной прогулки.

— Да, это мое новое увлечение. Я купила фотоаппарат.

— А ты часто гуляешь в лесу?

— Я гуляю с собакой и заодно практикуюсь в фотографии, — объяснила я ему, отметив, что ему наверняка гораздо интереснее общаться с женщиной, у которой есть хобби, чем с той, которая ничем не интересуется.

— Здорово, Рози!

Я осторожно покосилась на него, желая убедиться, что он не смеется надо мной. Эшли допил вино, посмотрел на меня снова и улыбнулся. Затем он взял мою руку в свою, решительно, так, что я не успела оказать сопротивления. Я почувствовала его дыхание, так как он приблизился ко мне почти вплотную и прошептал на ухо:

— Ты восхитительна, Рози!

Можете считать меня самовлюбленной дурой, глупой, доверчивой идиоткой, но мир устроен так, что не каждый день слышишь такие комплименты в свой адрес! Одни принимают это как должное, другие слишком молоды, чтобы обращать на это внимание, есть и такие, которые всю жизнь считают себя выше всяких похвал и требуют от других соответствующего отношения. Меня же недавно назвали старой развалиной. Поэтому мне хотелось слышать подобные слова вновь и вновь, даже если это неправда. Так здорово снова почувствовать себя живой! Вот о чем я думала, сидя за столиком вместе с Эшли Коннором, врачом нашей больницы. Мне было крайне приятно, что он ухаживал за мной, заказал мне вино, сделал такой потрясающий комплимент. Действительно, зачем было врать, что я пошла за покупками? Кроме того, я решила, что мне нравится быть восхитительной, даже если он и преувеличивал.

— Спасибо, — поблагодарила я, улыбнувшись Эшли, при этом глядя в его глаза и мысленно соглашаясь с ним. В тот момент я поняла: это не последняя наша встреча, и бессмысленно сопротивляться. Да мне и не хотелось.

Глава 6

ОСАДОК ПОСЛЕ ВРАНЬЯ

— Все купила? — был первый вопрос, который задала Бекки, пристально посмотрев на меня. Я вернулась без покупок.

— В багажнике оставила, — ответила я, улыбаясь ей. «Думай что хочешь, — проговорила я мысленно. — Не веришь — не надо!» Я вспомнила слова Эшли. Да, я восхитительна, и мне это нравилось!

— Тебе звонили, — сообщила Сара. — Дэйв из отдела фотографии, просил передать, что у него для тебя кое-что есть.

Я заметила, какой взгляд бросила на меня Бекки.

— И Сильвия звонила. Она сказала…

— О черт! — Ко мне вдруг вернулось чувство реальности. Совершенно вылетело из головы, что нам предстоял неприятный разговор. Я взглянула на часы — 13.35.

— Почему два звонка? Она же только один раз…

— Сильвия перезванивала еще раз, когда ты была со Стюартом, — пояснила Бекки. — Извини, и еще сегодня, когда ты пила кофе…

— Отлично! — Мне хотелось убежать подальше от всех этих проблем, но это было невозможно. Хватит того, что я опоздала, влетела мокрая, запыхавшаяся, усталая.

Сильвия Райли была маленькой, пухлой женщиной, с жуткой прической и дикими глазами. Если она когда- либо потеряет свое место главной страшилы нашей больницы, она без труда сможет подрабатывать в фильмах ужасов. В ее кабинете царил хаос, повсюду валялись документы, на стенах разноцветными булавками были закреплены разного формата листы бумаги. Все это напоминало сумасшедший дом. Я с ужасом озиралась по сторонам. И как она разбирается, с какой стены начать, чтобы не перепутать документы? Я чувствовала себя провинившейся школьницей в кабинете директора. Передо мной была стена, наиболее сильно поразившая меня: все бумаги были помечены: «Срочно! Очень срочно! Важно!» На некоторых были звездочки разных цветов, восклицательные знаки, нарисованные красным маркером. Я поняла, как, наверное, трудно Сильвии приходится — каждый день такая ответственность. Понятно, почему ее настроение менялось каждую секунду, почему она срывалась на подчиненных. Может, за этой маской скрывается золотое, доброе сердце, искренняя натура?

— Садитесь, — буркнула она, даже не посмотрев на меня. — Я же сказала в тринадцать тридцать!

С другой стороны, может, я ошибалась и она мерзкая, агрессивная злюка.

— Извините. — Я придвинула стул и попыталась говорить ровным, спокойным тоном. Не было надобности быть слишком любезной и унижаться, ведь я даже не знала, из-за чего меня вызвали на ковер. — Извините за опоздание, но мне буквально минуту назад сообщили о ваших звонках. Мой сын сломал руку и перенес тяжелую операцию, как раз тогда, когда вы звонили мне в пятницу. Моя вторая помощница тоже отсутствовала, у нее болел ребенок. У него тонзи…

— Я вызвала вас не для того, чтобы узнать о ваших личных проблемах! — прервала Сильвия, буквально расстреливая меня словами. — Вы же супервайзер в регистратуре, вам самой решать, как планировать день, чтобы не нарушать график работы. Я не думала, что мне придется перезванивать вам еще раз.

— Вы правы.

Я мысленно ругала себя за то, что минуту назад сочувствовала ей. Я ждала. Она же подписывала какие- то бумаги, складывала их в стопку, убирала в файл для документов. Потом, наконец, взглянула на меня.

— Розмари, — обратилась ко мне Сильвия, тяжело вздохнув и покачав головой.

Я точно не знала, как реагировать на ее слова, все же прозвучало мое имя.

— Слушаю вас, — произнесла я после некоторого раздумья.

— Полагаю, вы в курсе того, зачем нужны больницы? Вы ведь знаете, зачем мы все здесь собрались и в чем заключаются наши обязанности?

— В уходе за больными, — ответила я автоматически, думая о скрытом подвохе. Она не сразу ответила мне, продолжая разглядывать, слегка покачивая головой. Ее рот был сжат, выражение лица было осуждающим. Тогда я добавила: — В самом лучшем, высококвалифицированном уходе за больными.

— Да, да, да, мы все это знаем, — заметила она нетерпеливо. — Но как вы, наверное, знаете, Розмари, по крайней мере должны бы знать, раз уж занимаете такую должность, что наша основная задача — выполнить план, поставленный перед нами государством!

Ах, ну да, конечно! Какая я глупая! Мы работаем не в больнице, а в государстве!

— Если мы не справляемся с задачей, значит, остаемся без финансовой поддержки.

— Я понимаю.

Не было никакого смысла притворяться, я-то думала, что наша прямая обязанность — быть профессионалами, отличными докторами и медсестрами. А мы, оказывается, правительству угождаем!

— Вы сказали, что знаете об этом, но вас волнует то, что мы обязаны справиться с поставленной задачей? — спросила Сильвия Райли.

После этого вопроса я решила сменить тактику. Она явно надо мной издевалась. Я могла смириться с ее отвратительным характером, неприятной внешностью, но с чем я не могла смириться, так это с ее обвинением, будто мне наплевать на работу. Я не собиралась стоять и слушать оскорбления в мой адрес и в адрес моих коллег.