Награда Бога

— Так что решай, — закончила Вера Николаевна. — Понимаю, тебе с тремя будет трудно, но мы с Наткой поможем, чем сможем. Но, повторюсь, решение за тобой. Все, девы, у меня прием.

Они вышли из больницы. Напротив, не сдвинувшись ни на йоту, как вкопанная, стояла иномарка.

— Нат, прости, но я хочу побыть одна. — Лерка остановила уже было заговорившую подругу.

— Позвони. — Натка чмокнула ее в щеку и нырнула в салон.

Лерка медленно шла по аллее. Вокруг прыгали веселые галки, радующиеся апрельскому солнышку. Порядком подтаявший снег образовывал большие глубокие лужи, и спешащие люди в нерешительности останавливались, примериваясь, как бы понаровистей перепрыгнуть водную преграду. Лерка, не замечая ничего, брела по лужам, загребая прозрачную воду старыми полусапожками.

«Господи, за что? — маленьким молоточком билась мысль. — Что я такого в жизни натворила, что на меня свалились все эти напасти? Мне так страшно нести ответственность за сестер, так тяжело работать и учиться, бабуля уже старая, хоть и молодится. Ну куда сейчас рожать?»

Стало смеркаться. На аллее уже зажглись фонари, а Лерка все бродила и бродила, наматывая круги вокруг здания.

«Ах, папа, папа, где ты? Ты вырастил меня милой домашней девочкой и никогда не рассказывал, что надо делать, когда на руках две малолетки, в пузе — третий, пустой холодильник и до зарплаты две недели. Нет, нельзя рожать. Надо делать аборт и жить ради сестер. Они и будут моими дочерьми. Не важно, что будет потом, важно то, что здесь и сейчас. А сейчас мне надо думать о Марусе и Анечке. Трех мне не поднять».

— Я не справлюсь, не смогу, — повторила она вслух.

— Справишься, милая, справишься. Ты силы своей не знаешь. — Высокий тонкий голос принадлежал толстой кособокой цыганке, которая вынырнула словно из неоткуда.

Лерка отшатнулась. Вид нечесанных, грязных волос вызвал новый приступ тошноты.

— Дай денежку, всю правду про тебя расскажу, — елейным голоском пропищала цыганка.

— Уйдите, пожалуйста, — проговорила Лерка, пытаясь ее обойти. Но цыганка загородила проход. — Вот, возьмите, это все, что у меня есть, и ничего не говорите. — И Лерка выгребла из карманов последнюю мелочь.

Цыганка схватила Леру за руку, вывернула ладонью вверх и зашептала:

— Счастье тебя ждет великое, но дорога к нему долгая, извилистая. Много горя вижу, но ты все переживешь и награда тебе за то будет.

— Отстаньте. — Лерка выдернула руку и побежала прочь.

Она бежала все быстрее и быстрее, а вечернее эхо уже темной аллеи несло ей последние слова старой цыганки: «Ничего не бойся, милая, со всем справишься!»

Выбежав на дорогу, она нос к носу столкнулась с Наткой.

— Слушай, я уже больше ждать не могу, пока ты там все мысли свои проковыряешь, — отбрасывая сигарету в сторону, проговорила Натка. — Садись, и поехали по магазинам.

— Ты что, меня до сих пор ждала? — Лерка бросила взгляд на машину, что пристроилась под развесистым кленом.

— Ну откуда я знаю, что тебе в голову взбредет? — ворчала Натка, усаживаясь на переднее сиденье. — Кто вас, беременных, разберет? Вдруг решишь повеситься на первой же осине? Мне, знаешь ли, второй раз тебя терять неохота. И в прямом, и в переносном смысле. Давай запрыгивай, нам еще шмотки девчонкам покупать.

Лера задумчиво посмотрела на Натку и решительно выдернула ее из машины.

— Какие магазины? Что за шмотки? Откуда машина и что все это значит, наконец?

— Ой, как много вопросов! — Натка закатила глаза.

Вдруг из недр ее новой сумки раздалась музыка. Натка выхватила сотовый, а Лерка вылупила глаза. Такой аппаратик стоил уйму денег. Дела-а-а!

— Милый, не гневайся! — заворковала Натка. — Отпущу, отпущу твоего Шурика буквально через пару часов... Я тоже тебя люблю... — и, захлопнув блестящую крышечку, четко проговорила: — Значит так, подруга. Я вытащила лотерейный билет в виде аспиранта кафедры биологии. Парень, как ни странно, при красоте и папиных деньгах еще обладает умом и широкой душой. Когда я рассказала про ситуацию, в которую попала моя лучшая подруга, он велел мне оказать тебе посильную помощь.

Помощь оказалась в виде бесчисленных пакетов с вещами и обувью, которые еле уместились в машине. Девочки полтора часа мотались по «Детскому миру» в поисках всего необходимого для Маруси и Анечки плюс полностью забили холодильник Леры.

— Девочки, вы ограбили банк? — ошарашенно глядя на все эти дары, предположила Фаина Исааковна, когда Шурик втащил последнюю партию провианта и, раскланявшись, умчался.

— Да нет, скорее карманы академика медицины, — усмехнулась Натка. — Так, времени у меня уже нет. Дай-ка свой кошелек, — попросила она Лерку.

Лерка будто во сне протянула подруге потертый кошелек. Натка молниеносным движением вложила пару приятно шуршащих купюр.

— Натка, нет!!! — возмутилась Лерка.

— Молчать! — одернула ее Натка. — Слушай сюда. Живем один раз. Какие у меня будут отношения с аспирантом завтра — неизвестно. Поэтому надо пользоваться сейчас. В конце концов, лично для себя я у него и копейки не взяла, так что в продажности меня обвинить невозможно.

— Но, Натка...

— Все, Лер, проехали. — Натка резко застегнула молнию на куртке. — И еще. Какое бы ты ни приняла решение по поводу... — Она бросила быстрый взгляд на Фаину Исааковну. — В общем, я всегда с тобой. Чао!

Она чмокнула подругу в щеку, и через секунду в коридоре остался лишь тонкий запах ее дорогих духов.

— Лера, что имела в виду Ната? — Бабушка протянула руку и прикоснулась к Лериному лицу. — У нас опять случилась неприятность?

— Как сказать. — Лерка виновато улыбнулась. — Ба, нам надо поговорить, поскольку без твоей помощи мне не выжить.

Она говорила долго и сбивчиво, перескакивая с одного на другое, но общую картину встречи с Валентином и последующие события до бабули донесла. Фаина молчала. Потом встала и, вытащив коробку дорогущих сигар, которые еще остались аж со времен их совместного проживания с мужем, долго и тщательно раскуривала сигару. Фаина курила редко. Настолько редко, что Лера даже и не помнила, когда в последний раз видела бабушку выпускающей изо рта клубы ароматного дыма. Пожалуй, только в день похорон деда.

Лера встала и тихо вышла из кухни. По давнему, еще детскому опыту она знала, что бабуля не скажет ни слова, пока не докурит сигары. А этот процесс может растянуться на час.

Через сорок минут Фаина вошла в комнату Леры. Прямая, словно каменная, спина, развернутые плечи, строгое выражение на безукоризненно накрашенном лице — все говорило, что бабуля приняла решение, которое обжалованию не подлежит.

— Аборт делать запрещаю, — сухо отчеканила она. — Мне всего шестьдесят пять, еще в силе помочь. Родишь — сразу выйдешь на работу. Девочки — в садике, а там и Алексей вернется. Все.

И она повернулась, чтобы выйти из комнаты. Но все же остановилась и уже мягче сказала:

— Не отчаивайся, Лерка, дети — это награда Бога, а уж от кого они — не важно. Вырастим.

— Бабулечка! — Лерка подскочила к Фаине и порывисто ее обняла. Слезы брызнули из глаз, и Лерка затряслась в рыданиях.

— Полно, Валерия. — Фаина погладила внучку по голове. — Все будет хорошо. Тебе когда рожать?

— Я не считала, — прохныкала Лерка.

— Ну, тогда пойдем, я тебя покормлю, и вместе пораскинем мозгами.

Морозным декабрьским утром пациенты роддома сто семнадцатой горбольницы были разбужены громкими криками трех молодых людей и стройной пожилой дамы, которые скакали под окнами родильного отделения, размахивали огромными букетами, и орали во все горло:

— Лерка! Лерка!

В одном из многочисленных окон третьего этажа появилось бледное лицо молодой девушки, которая, слабо улыбаясь, вертела пальцем около виска, показывая, что ее друзья и бабушка явно помешались.

— Поздравляем!!! — прокричали ребята.

— На кого она похожа — на тебя или на меня? — Фаина Исааковна лукаво прищурила глаза, хотя вряд ли внучка это видела.