Формула счастья

Рената не заметила особого скопления машин, но согласно кивнула.

— Сейчас посмотрю.

Краем глаза Тео наблюдал, как Рена раскладывает на коленях карту. Золотистые волосы падают ей на лицо, по-детски оттопырив нижнюю губу, она сдувает прядь, чтобы не мешала. Это почему-то растрогало Тео. От невыносимой нежности сжалось горло.

Да что со мной сегодня? С момента пробуждения у него постоянно менялось настроение. Он то насвистывал, предвкушая день, который проведет вдвоем с Ренатой, то откровенно злился, какого черта он так радуется, если повезет женщину в то место, о котором та хранит воспоминания, вполне возможно, интимного свойства.

Какого черта я вообще напросился на эту поездку?

Тео сердито пялился на бегущую впереди дорогу. С кем и где она бывала до нашей встречи — ее дело! Да и после тоже! Я не имею никаких прав на нее. И не хочу иметь! А менее всего хочу опять вляпаться. Я уже это проходил. Лиз поначалу казалась мне сущим ангелом, а подарила ад.

Рената подняла глаза от карты, и Тео тут же проглотил горькую усмешку.

— Второй поворот налево.

— Я уже не успеваю перестроиться, придется ехать прежним маршрутом. В конце концов, пять минут раньше, пять позже, — не имеет значения.

Дальше по улицам города они ехали молча. Движение усилилось, и Тео пришлось сосредоточиться. Только когда замелькали окраины, Тео заговорил снова.

— Со студией на десятом этаже я вчера все-таки договорился. Мы сторговались.

— Молодец! — восторженно ахнула Рената. — Наши рекламщики будут просто счастливы! Вот увидишь, как они развернутся. Там такие талантливые ребята собрались.

— А как прошли твои переговоры с Хедли? Надеюсь, тоже успешно?

Рената вздохнула.

— К сожалению, не совсем. В редакции нам ужасно мешали. Ты же знаешь, какое в газетах столпотворение.

Тео рассмеялся.

— Примерно как на телевидении, как я понимаю… Так он согласился?.. Или боится бросить свою газетную конюшню и променять шило на мыло?

— Ему и хочется и колется… Я уж льстила ему, льстила, чуть не по шерстке гладила.

Тео нахмурился. От одной мысли, что Рената подольщалась к этому самодовольному типу, ему стало противно.

— Послушай, я могу сам потолковать с Хедли, если хочешь.

— Думаю, тебе не удастся уговорить его. А я смогу и уговорю!

— Ладно, ну его к чертям, не будем говорить о нем сегодня. Скажи-ка мне лучше, сколько миль осталось до съезда с автострады и какая меня впереди ждет дорога?

— Еще довольно далеко. Ты сам увидишь предгорья. Когда поедем в гору, тебе придется сбавить газ.

— Боишься, свернем себе шеи? Не бойся, — озорно сказал Тео. — Я же танкист все-таки. А в детстве, между прочим, научился водить машину раньше братьев.

— Разве у тебя есть братья? — удивилась Рената, вспомнив, что и о них Билли никогда не упоминал тоже.

— Средний и младший. Фил и Майкл.

— Представляю, как ты ими командовал.

Тео, довольный, фыркнул.

— Они и сейчас меня слушаются. Фил — адвокат, Майкл — геолог-нефтяник. Отличные ребята. Правда, мы живем в разных концах Америки, но это не мешает нам любить друг друга.

— Завидую, — грустно сказала Рената. — Я, сколько себя помню, всегда была одна-одинешенька.

Она редко кому рассказывала о своей жизни. Слишком больная для нее тема. А вот с ним почему-то не боится быть откровенной. Вероятно, потому, что Тео деликатно помалкивает.

— Я ничего не знаю про своего отца, о чем я тебе уже, кажется, говорила… Что касается матери… У нее, наверное, были серьезные проблемы, если она сдала меня в младенческий приют.

Тео подумал, она сейчас заплачет. Ободряя, похлопал по руке, сжавшейся в кулачок с побелевшими от напряжения костяшками.

— Не надо. Все это было так давно… А когда я подросла, то оказалась такой невзрачной и нескладной, что никто не захотел удочерить меня.

— Ты? — Он сильнее сжал ей руку. — Нескладная?

— Поверь, — нервно рассмеялась Рената. — Я была тонконогой как жеребенок и такой же нескладной… К тому же дерзкой, непослушной, отчаянной… какие еще есть в педагогике термины, характеризующие неуправляемую личность?

Философским тоном Анджер заметил:

— Педагоги и воспитатели — плохие психологи. И чаще всего именно они ошибаются.

— Во мне они, пожалуй, не ошиблись, — усмехнулась Рената. — Я была такой. Будь я размазней, разве сама, без всякой помощи, выбилась бы в люди? Да никогда! Однажды я сбежала, устроилась нянькой, копила деньги, училась… Все было хорошо, хотя я никогда не чувствовала себя счастливой…

Пальцы Тео переплелись с ее пальцами.

— Жаль, я не встретил тебя тогда, когда тоже сбежал, — хрипло произнес он. — Я бы постарался хоть чем-нибудь скрасить твою жизнь.

Эти слова тронули ее до глубины души. Она уже чувствовала себя счастливой оттого, что нашла в его душе отклик — такой непосредственный, горячий, искренний. Подруги — одно, и совсем другое, когда это говорит мужчина, и ты ему веришь. А она поверила. Только бы не обмануться и не раскаяться потом…

8

К тому времени, когда они почти достигли цели, тучи заволокли небо, и солнечного утра как не бывало.

Недавно прошедшие в горах ливни сделали дорогу труднопроходимой. И Анджеру оставалось лишь радоваться, что его «порше» так чутко слушается руля и что сейчас не льет дождь.

— Послушай, а твой художник не предлагал тебе вести прямые передачи прямо отсюда? — ехидно спросил Тео. — Было бы куда как необычно! Чем не другая планета?

— Технически это возможно. Я имею в виду ПТС — передвижную телевизионную станцию.

— Ну, да. В наш век техники…

— Тео, не надо думать, что все идиоты, один ты умный. Да, технически возможно, но дорого. Поэтому и придется строить декорацию в павильоне. Туда будем приглашать людей. Там с ними будет беседовать Хедли.

— Если согласится.

— Ты опять?

— Молчу.

Ну чего этот красавчик вертится у меня в голове, сам себя упрекнул Тео. Да наверняка вовсе и не с ним Рената была здесь, а с художником. У них у всех бредовые идеи. Хотя… (жаль, не помню его внешне, подумал Тео) эта бредятина, возможно, пришла ему в голову после памятного, совместного с Бранч, уикэнда.

— Идиот, — пробормотал он, не замечая, что произнес это вслух.

— Что?

— Я сказал… э… что только идиоты могут ездить по таким дорогам не в танках.

— Ты не думаешь, что нам стоит повернуть назад?

— Ага, — рассмеялся он, — но я еще не видел такого места на этой дороге, где можно было бы развернуть велосипед, не говоря уж о машине.

Тео бросил на нее сочувственный взгляд. Занятый собственными дурацкими мыслями, он и не подумал о том, каково женщине на этой узкой горной дороге, да еще в «порше», который едет быстрее, чем полагалось бы. Чуть отпустив педаль газа, Тео сказал:

— Смелее, детка. Считай, ты штурман на ралли, а руль машины в опытных руках.

Шутка сработала. Рената рассмеялась.

— Мне всегда нравились автомобили. Даже трактор. У деда был красного цвета «катерпиллер». Но больше всего, конечно, быстрые, скоростные, вроде «порше». У меня в Нью-Йорке точно такой же. Я ужасно обрадовался, когда в Чикаго увидел его в прокате… Как все, наверное, мальчишкой я мечтал стать гонщиком.

— Чего же не стал?

— Ну, это дорогой спорт… Когда я уволился из армии, у меня уже водились кое-какие деньжата, но я собирался в колледж и…

— Позволь мне высказать догадку, — не очень решительно произнесла Рена. — Ты сам оплатил свою учебу?

Тео кивнул.

— Старик не предложил мне помощи, да если бы даже и предложил, я бы ее не принял… Только молокосос думает, что можно чего-то в жизни добиться, не прилагая собственных усилий. А они рождают самостоятельность и независимость.

— Самостоятельность — да, возможно. Независимость — особенно у женщин — нет! Женщина, в конце концов, всегда зависит от мужчины. Пусть она какая угодно деловая, умная и прочее — ее счастье зависит от мужчины.