Девушка с букетом

Но Варя продолжала рыдать. Даже Ленины резоны, что роман с учителем, наоборот, может поднять ее авторитет в глазах одноклассниц, что те наверняка ей завидуют, надо только держаться с достоинством, а еще лучше – немного загадочно, не действовали.

Она даже боялась, что теперь не сможет работать с пухом – сразу всплывет в памяти проклятый «везучий» день. Но странно – день не всплывал, наоборот, он бледнел, терял яркость. Варя накладывала пушинки друг на друга затаив дыхание, чтобы не сдуть летучий материал, и чем сложнее вырастали узорчатые переплетения, тем более отдалялся отвратительный день…

– Ой, Робин, мы уже полчаса стоим тут и болтаем! – Варенька кокетливо взглянула на часики. – А я же ужасно спешу! К твоим родственникам, между прочим. Может, ты сам с ними справишься, если к мэру уже не торопишься?

Робин так стремительно вскинул руку с часами, что Варя сразу поверила – о планерке, или что там у них, он в самом деле забыл. Вот какое она производит впечатление! Есть еще порох в пороховницах!

– Павлик говорил, вы никак всем классом не соберетесь на посиделки – некогда всем, видите ли. А зря! Давайте в эти праздники соберемся, кто сможет. – Варя прекрасно прожила бы и без посиделок, просто приятно было осознавать, что Робин и теперь пойдет, куда она позовет. Это было ясно так же, как двадцать лет назад. – Хочется же пообщаться, правда?

– Правда, – честно ответил Робин. – Варь, спасибо! Гарольд так доволен. Тогда, в Переславле. Они оба. Я тебе позвонить хотел… Не получилось… А я с ними сам – пока никак. Язык не знаю. Предок сюда еще при Петре – аптекарь был. Это Гарольд написал. У него древо есть. Прислал по электронке. Какой тут язык – двести лет прошло. А в школе – сама помнишь… Я пойду? Ладно? Мы соберемся! Посидим! Пока ты здесь!

Последние фразы он договаривал уже на ходу, пятясь и все еще глядя на Варю, а Варя с удовлетворением прослушала такую длинную речь. Неужели и Робин видит какие-то свои картины счастья, где кружится метель из тополиного пуха, кудрявые облака, кудрявые деревья, кудрявая Варина головка?..

Кривая ромашка

Родственники Фольца – пожилая чета, Гарольд и Марта, одинаково долговязые и веснушчатые, только Марта – более замкнутая, а Гарольд – разговорчивый. Причем он по-русски очень даже сносно объясняется, зря Робин боится общения. Обо всем этом Варя сообщила девушке-экскурсоводу, с которой они встретились на набережной. Когда-то это была просто хорошо утоптанная поляна, где гуляла по вечерам молодежь, а теперь – надо же, дорожки, клумбы, новый причал, новое кафе! Разноцветными флажками все украшено. К Дню города расстарались. Да неужели это здесь они с Ленкой бродили по шишкам? Кстати, вон тысячелистник на обочине – в композициях из него получаются замечательные маленькие елочки. И Варя, недолго думая, перемахнула через изгородь и начала щипать траву.

– А зачем же им тогда переводчица? И куда они запропастились? – озиралась ее новая знакомая.

Дались ей эти немцы! Солнышко, музыка, белый песочек – да такой день надо специально запоминать, чтобы в горький час выгрузить из памяти – и рассеять мрак.

– Не волнуйся, они своим ходом добираются, на машине, – авторитетно заявила Варька, засовывая травинки в пакетик. – Прямо сюда подъехать должны. У них карта есть, они по ней отлично ориентируются. Переводить им, по большому счету, не надо, могли бы вообще без провожатого обойтись – но с гидом все-таки надежней. Время экономится, в кафе и сувенирных лавках не так обдирают. А то я там, в Переславле, на секунду отвернулась – и они чуть стаканчик черники за пятьсот рублей не купили… Появятся – я их сразу тебе покажу!

Переводчица согласно кивнула, не стала дергаться и хвататься за часы или мобильник. Варя придирчиво ее оглядела: кареглазая блондинка, довольно яркая, да и моложе ее, но тут же смилостивилась – какая-то рассеянная, под глазами тени – она, Варя, куда эффектнее! И сразу оживилась. Через пять минут она уже угощала новую знакомую конфеткой, заинтересовалась ее колечком, вспомнила новый анекдот. Гарольд и Марта опаздывали, время тянулось, переводчица внимательно слушала Варю, а сама почти ничего не говорила, и Варя незаметно поведала ей все о немцах, о подруге Лене, о других одноклассниках, которые сделали неплохие карьеры: один стал юристом, другой – начальником городской милиции, третий – местным министром культуры. Вспомнила даже, как она в этот раз добиралась в Белогорск – с приключениями, проворонив последнюю электричку. Спасибо, попутчик попался нормальный мужчина, не воспользовался ее одиночеством и беззащитностью. Они так замечательно поговорили – только в поезде можно раскрыть душу незнакомому человеку, с которым потом никогда не встретишься, правда? Блондинка молча кивала, и Варя увлекалась все больше и больше.

– Да вон же они! – вдруг перебила она сама себя.

– Немцы?

– Какие немцы! Мои однокашники-карьеристы, я же только что рассказала! Они все в оргкомитете по подготовке к Дню города состоят, а сегодня генеральная проверка. Это они новый объект осматривают!

Несколько человек, что-то обсуждая, шли вокруг стеклянного кафе, и Варя с увлечением называла каждого:

– Вот это Лена, за ней идет Георгий-музыкант, дальше Фольц-милиционер, родственник наших немцев. А вон тот, рядом с мэром, – спонсор, колбасный завод… А это кто, который спиной стоит, оглянулся…

Варенька хлопала глазами, словно не могла узнать. Оживление постепенно сползало с ее лица. Вдруг, резко развернувшись, она предложила своей спутнице:

– Пойдем на пляж!

– Что, немцы там?

– Да нет, к празднику конкурс песочных фигур готовится, пойдем посмотрим, интересно, а чего тут стоять? – бормотала Варя, снова перемахивая через изгородь и таща блондинку подальше от набережной и кафе.

Та спешила за ней, оглядываясь и пожимая плечами, но вот сосны расступились – и тут действительно можно было забыть и об одноклассниках, и о немцах. Посреди поляны стоял дворец со стрельчатыми башенками и кружевными лесенками, затейливо изукрашенный, со множеством окошек, в которые так и тянуло заглянуть. Вокруг расположились сказочные персонажи – Белоснежка, бородатые гномы, дракон, сфинкс и разные зверюшки – мишка, сова, большие черепахи. Но самым впечатляющим был, конечно, дворец. Варенька всплеснула руками:

– Ой, а это правда все из песка? И арки? И башенки? Как же они не обвалятся?!

– Песок, вода и клей, – пояснила блондинка. – Я сама видела, как их начинали строить. И внутри никаких штырей, никаких конструкций. По условиям конкурса не положено.

Варя словно невзначай оглянулась на набережную и важную комиссию, которая все еще там маячила, – ее взгляд из изумленного сделался напряженным. Она поспешила к сказочному дворцу, как будто хотела осмотреть его с другой стороны, но тут же выглянула из-за него и снова спряталась, надвинув на лицо соломенную шляпку. Блондинка уже с трудом делала вид, что ничего не замечает. Варя выглянула из-за башенки еще раз и упавшим голосом сообщила:

– Это он.

– Кто? Второй муж, из-за которого пришлось уехать в Переславль? – участливо спросила новая знакомая – Варя среди прочего успела рассказать и об этом.

– Нет, – отвечала Варя чуть слышно, – хуже.

Это был тот самый попутчик, с которым она никогда больше не должна встретиться. Который должен был, не успев появиться, исчезнуть, увозя в неведомую даль все ее откровения. Теперь он стоял в десяти шагах и о чем-то говорил с Леной. Может, уже пересказывал ей все и смеялся?! В состоянии стресса Варя могла думать только вслух, а блондинка, выслушав, рассудительно сказала:

– Но ведь Лена и так о тебе все знает, значит, он ничем ее не удивит.

– А остальные? – Варенькины глаза увеличивались и почернели еще больше. Казалось бы, она давно уже могла стать автором пособия для наступающих на грабли – так нет, сама все продолжает наступать и наступать! – А вдруг он другим что-нибудь расскажет? Ой, что же они обо мне подумают! Тут только одно можно подумать – что я доступная женщина! Я, кажется, и о соседе с пятого этажа рассказала, как он мне розетку чинил… И о водителе маршрутки, который всегда меня ждет на остановке, такой черненький… И как я познакомилась в Турции с Костиком… А Гошка и еще один из наших – такие сплетники! Нет, лучше сразу утопиться или уехать в Переславль!