Право на счастье

Пич вошла в гостиную, где Майлз угощал гостей коктейлями. Увидев ее, оба шагнули навстречу.

— Пич, дорогая, ты выглядишь еще прекраснее, чем обычно!

— Благодарю, Хорас.

Пич обнялась с адвокатом и поцеловала его в щеку. Хорас был хрупкого телосложения, бледен и почти совершенно лыс. Лицо его, сморщенное, как сушеная груша, казалось, жило отдельно от длинного, гибкого и не лишенного изящества тела.

— С возвращением, — фыркнул в своей обычной грубоватой манере Доминик.

Доминик Петрони был председателем одной из самых крупный банковских ассоциаций. Был он высок и крепко скроен, седые волосы аккуратно зачесаны набок, скрывая лысину. В колледже он был капитаном бейсбольной команды, и движения его до сих пор остались слишком размашистыми для замкнутого пространства комнаты. Он относился к категории так называемых «мужчин для мужчин», свободно чувствовавших себя в мужском обществе, но испытывающих неловкость в общении со слабым полом. Они с Дрейком были старыми друзьями и партнерами по гольфу. Еще при жизни друга и босса Дом пообещал ему лично прослеживать движение его капитала, и эта договоренность оставалась в силе и сейчас, когда Дрейка не стало.

Майлз принес Пич бокал шампанского, и все сели за стол. Пич начала разговор первой:

— Доминик, почему ты поставил Мэгги в такое неприятное положение? Она хорошо поработала, чтобы привести этот дом в надлежащий вид.

— Счета вышли из-под контроля. Хотя мне и нравятся квартиры такого типа, я продолжаю считать, что Хорас переплатил за эти апартаменты. Десять миллионов за клетушку? И еще миллион чтобы ее обставить? По-моему, это слишком.

Пич уставилась на Хораса:

— Какие десять миллионов? Ты сказал мне, что заплатил шесть.

— Ты неправильно поняла. Шесть миллионов за большое помещение этажом ниже, помнишь?

Пич отрицательно покачала головой:

— Нет, не помню. Но, возможно, я была слишком расстроена, чтобы вникнуть в твои слова, — с сомнением ответила Пич и подумала: ну почему они все время дают почувствовать мою некомпетентность?

— Поскольку на дом в Бел-Эйр пока не нашелся достойный покупатель, — продолжал Доминик, — мне пришлось продать несколько акций по недостаточно выгодной цене, чтобы покрыть расходы на похороны. Ты богатая женщина, Пич, но не настолько, чтобы швыряться деньгами.

— И счета Стива вы закрыли тоже из этих соображений?

— Ну, здесь дело обстоит несколько по-другому. Этот мальчишка довел меня до ручки. Я объяснил ему, какой линии надо держаться, но он гнет свою, заказывая по баснословным ценам оборудование из Франции. Я велел ему урезать расходы на приобретение оборудования до тех пор, пока дело не начнет приносить стабильную прибыль. Но, разозлившись, возможно, и переборщил. Сознаюсь.

— Ты же знаешь, Пич, — вступил в разговор Хорас, — мы подумываем найти покупателя на винодельню. Это даст неплохой стартовый капитал.

Пич была в ужасе.

— Нет! Я категорически против. Это дело всей жизни моего сына. Я никогда на это не соглашусь.

— С большей долей уверенности я могу заявить, — продолжил Доминик официальным тоном, — что эта сделка даст приличную сумму, чтобы Стив начал новое дело с гораздо большей выгодой для себя.

— Даже не желаю это обсуждать. Я хочу, чтобы вы дали Стиву все, в чем он нуждается, и больше его не терроризировали. Если у вас есть какие-то возражения, сначала посоветуйтесь со мной и только потом действуйте.

— Хорошо. Даю Стиву отсрочку в шесть месяцев, а затем мы снова соберемся и посмотрим, что из этого вышло, — согласился Доминик.

— Я хочу также, чтобы вы немедленно заплатили Мэгги Хаммонд. И еще я обещала ей премию в сто тысяч, если работа мне понравится и будет выполнена в срок, — солгала Пич.

Доминик был удивлен.

— Вы лично обещали ей такую сумму? Но почему вы не перепоручили Хорасу вести переговоры о деньгах?

Да они сговорились выставить ее дурой! Неужели она и в самом деле до такой степени беспомощна?

— Возможно, следовало поступить именно так, но у меня было слишком мало времени, и я хотела, чтобы все прошло без лишних проволочек. Так вы заплатите ей, не так ли, Доминик? — спросила она, изображая мольбу.

— Конечно, Пич! — вмешался Хорас. — У меня к вам полно бумаг на подпись. Почему бы нам не уладить все дела до ужина?

Вскоре вся компания прошла в столовую, где Майлз накрыл изысканный обед.

На десерт подавали крем «Бомарше». Но Пич была слишком расстроена, чтобы наслаждаться трапезой. С ужасом она осознала, что всю оставшуюся жизнь эти двое будут диктовать ей, что делать и чего делать не следует. Неужели Дрейк и в самом деле намеревался управлять ее жизнью даже из-под могильной плиты?

Поглощенная своими мыслями, она даже не упомянула о происшествии в Милане. А может, дело в том, что ее не очень радовала перспектива вновь приглашать Дугласа для охраны?

После ухода гостей Пич позвонила Стиву сообщить о том, что деньги он получит, но решила не упоминать о перспективе продажи винодельни. Нет смысла расстраивать его сейчас.

Она легла в постель, чувствуя себя разбитой и жалкой. Ей хотелось, чтобы рядом на подушке клубочком свилась Винни… Мужа тоже не было рядом, но о нем Пич не хотела думать. Впервые. Как мог Дрейк так бессердечно поступить с ней?

Внезапно Пич почувствовала вину за свою неблагодарность. Она должна быть довольна. Ей вполне хватает денег на безбедную жизнь. Пич может поехать куда пожелает и купить что пожелает. И все, что от нее требуется, так это советоваться с людьми, которые будут руководить ее финансовыми операциями. Всего лишь спросить у них совета. И жить в свое удовольствие.

Глава 8

Жуткая шутка

Грэйс закончила причесывать Пич и заспешила к машине.

— Рудольф, пожалуйста, как можно скорее отвези меня домой. Уже через несколько минут она бежала к кирпичному дому на Беверли-Хиллз. Не взглянув на роскошную цветущую клумбу, всегда радовавшую ее, она побежала к подъезду. В эти минуты Грэйс думала только о дочери. Машины Евы у дома не было. Сердце сжала тревога. Благополучно ли прошел рейс? Все ли в порядке с Кейси?

Трясущимися руками она вставила ключ в замочную скважину. Открыв дверь, Грэйс не услышала зуммера. В том, что утром, перед уходом на работу, она включила охранную сигнализацию, Грэйс была абсолютно уверена. С некоторой опаской она приоткрыла дверь в фойе и огляделась. И вдруг две сильные руки обхватили ее сзади. Грэйс завизжала от страха.

— Сюрприз! — сказала Кейси, отпуская мать.

Она едва не лишилась чувств. Слава Богу, дочка дома и в хорошем настроении. Грэйс крепко обняла свое драгоценное чадо.

— Кейси, ты прямо как маленькая девочка. Чуть с ума меня не свела!

— Прости, мама. Но я просто удержаться не могла. Ты так забавно прокрадывалась в собственный дом…

— Дай мне на тебя посмотреть… Мы так давно не виделись.

— Мама, ты, как всегда, на высоте. Мне нравится, что ты осветлила волосы. Так ты выглядишь моложе.

— Я просто знаю один заговор против старости… Но на самом деле я прибавила в весе пару фунтов. Ты очень бледная, моя хорошая. С тобой все в порядке?

— Не надо надо мной дрожать, как курица над цыпленком. Все в порядке. Больше того, я в великолепной форме. А бледная я из-за того, что в Иллинойсе не так много солнца, как здесь.

— Но ты стала совсем худой — кожа да кости.

— Ну вот. С первых же минут ты начинаешь ко мне придираться.

— Все-все. Уже перестала. Пойдем в гостиную, поговорим.

Они сели рядышком на кушетку, и Грэйс задала вопрос, который мучил ее с момента получения телеграммы:

— Почему ты вернулась домой так неожиданно? Случилось что-нибудь?

— Ничего. Все просто прекрасно.

— Сколько ты собираешься пробыть дома?

— Посмотрим. Месяцев шесть, не меньше.

— Шесть месяцев! А как насчет университета?

— Я передумала. Преподавать я больше там не буду.

— Но почему? Мне казалось, ты полюбила мою старую альма-матер?