Последний танец

– Для начала надо обзвонить родственников, если они еще не узнали обо всем из газет или теленовостей, и сообщить им, когда состоятся похороны, – отрезала Алекс.

– О Господи! – Дафна вспомнила о многочисленных тетушках и дядюшках из пригорода, собиравшихся приехать к ним на праздник через пять дней. – Как я скажу им об этом?

– Скажи правду. Сообщи, что отца хладнокровно застрелили. Ведь именно так все и произошло, верно? И нечего пытаться это замять. Не думай, что она помешалась. Мать сделала это сознательно, чтобы поквитаться с ним.

– Поквитаться? Но за что? – воскликнула Дафна. Китти поспешно вмешалась в разговор:

– По-моему, сейчас не время…

Алекс перебила ее:

– Да пусть она гниет в тюрьме, мне наплевать! И пожизненного заключения мало! – Сестра тяжело дышала в трубку, явно пытаясь справиться с собой, потом добавила уже более спокойно: – Надеюсь, вы обе придете на церемонию прощания.

– Он ведь и наш отец, или ты забыла? – устало огрызнулась Дафна.

Китти вздохнула:

– Алекс, почему бы тебе не приехать к нам? Мы бы все обсудили. – Только сейчас она вдруг осознала, как ей хочется рухнуть на постель и уснуть.

– Если посмотреть на карту, – съязвила Алекс, – до твоего дома столько же, сколько и до моего. Приезжайте, милости прошу. Не обещаю домашней выпечки, но чашкой чаю, так и быть, угощу.

– Не злись. Нам надо держаться вместе, – сказала Китти.

– Да неужели? – усмехнулась Алекс. – Вы с Дафной стараетесь спасти мать, но отцу уже ничем не поможешь. Он мертв. – Всхлипнув, она повесила трубку.

Притворяться бессмысленно. Китти прислонила голову к стене. Выстрел, убивший отца, расколол их семью. Пока он был жив, все они поддерживали видимость родственной близости. Но что с ними будет теперь? Как им выдержать это испытание?

Пустая комната кафе, казалось, вопрошала: «Что останется от твоего бизнеса и от тебя самой, когда все кончится?»

Китти закрыла глаза. Чья-то рука нежно погладила ее по голове, и она вспомнила про Дафну. Сестра стояла рядом и улыбалась. Выражение ее лица, наивное и беззащитное, как у ребенка, тронуло Китти до глубины души… и заронило в ней надежду.

Вместе они справятся со всем, что им предстоит пережить. Как-нибудь справятся.

Неделя пролетела как во сне. Перво-наперво пришлось принимать бесконечные визиты и соболезнования от друзей и родственников… затем обзванивать остальных, причем список множился с каждым новым звонком. «Кузен Джек из Дэйтона? Дорогая, разве ты не помнишь его? Он твой троюродный брат со стороны матери… или двоюродный? Я совсем запуталась…» Правда, некоторые родственники вызвались помочь. Среди них была и тетя Роза, мамина старшая сестра. Она работала в бюро путешествий, а недавно вышла на пенсию по состоянию здоровья (у нее обнаружилась эмфизема). Глотая слезы, она произнесла с обычной деловитостью: «Я сама сообщу Биллу и Сьюзи. У вас и так полно забот».

Если бы это был не телефонный разговор, Китти расцеловала бы ее. Но, дойдя до конца списка родственников, она забыла о тете Розе.

Вчера, протиснувшись сквозь толпу репортеров, осаждавших дом, Китти и Дафна поехали на свидание к матери, а затем на встречу с адвокатом. Кэткарт пытался перенести судебное разбирательство, но все безрезультатно. Слушание дела было назначено на понедельник – ближайший день приезда нового судьи. «Давайте расценивать это так, – сказал он сестрам. – У нас будет больше времени, чтобы подготовиться». Он умолчал лишь о том, что если Лидия будет по-прежнему хранить молчание, адвокат не поможет ей.

В пятницу вечером Китти внезапно обнаружила, что сделала все намеченное. Передышка обрадовала и испугала ее. Кафетерий был закрыт, Уиллу она отправила в отпуск на неопределенный срок. Поставив чайник, Китти вдруг осознала, что не в силах больше сдерживать горе и откладывать серьезный разговор с сестрой.

Поставив на поднос чашки, она отнесла его в гостиную, где Дафна возилась с бумагами и записками, разложенными на столе: она начала осторожно расспрашивать родных и друзей о жизни родителей, пытаясь выудить хоть какую-нибудь информацию, полезную для мамы. Отец мертв… но Дафна твердо решила помочь матери выбраться из тюрьмы.

И все же кое-что сестре необходимо знать.

– Тебе чай с молоком или с лимоном? – спросила Китти, передавая Дафне чашку с ароматным дымящимся напитком. – Я забыла, что ты больше любишь.

Дафна вскинула на нее глаза.

– В последний раз ты интересовалась моими пристрастиями, когда мама запекала форель, которую папа поймал на озере. Помню, ты осведомилась, что я предпочитаю: голову или хвост?

Китти слабо усмехнулась и села в кресло напротив.

– Не знаю, как ты, а я не могу есть то, что смотрит мне в глаза.

Она старалась держаться так же, как обычно. Если только слово «обычно» вообще применимо в данном случае. Нормальная, спокойная жизнь сейчас казалась Китти далекой страной, где она когда-то жила и куда уже не вернуться. Только юмор поддерживал ее все эти дни. Мрачный черный юмор, больше напоминающий издевку. Но злословие помогало Китти умалчивать о том, что знали и понимали обе сестры: то, что заставило мать совершить убийство, связано лишь с их семьей. Это зло, невидимое для посторонних, но его можно выявить и обезвредить.

Дафна уронила голову на руки – воспоминания детства нахлынули на нее. «Если бы наша семья была дружной и сплоченной, Дафна была бы главным хранителем семейных традиций», – подумала Китти. Из троих сестер только она до сих пор верила в сказку об их безоблачном детстве. Способность представлять все в розовом свете, наверное, и сделала Дафну талантливой писательницей. Но она так и не поняла, что толкнуло мать на убийство. «Да, переработанный роман становится только лучше, а вот семейная история – еще запутаннее», – мрачно размышляла Китти.

Она ласково погладила сестру по плечу, чтобы успокоить ее. Нежный затылок, тонкие завитки. Дафна – ее любимая сестра и лучшая подруга… и все же иногда Китти хотелось резко встряхнуть Дафну, чтобы она перестала видеть все в розовом свете. Дафне надо открыть правду, какой бы горькой она ни была.

Но едва Китти собралась поведать сестре о менее приятных воспоминаниях детства, как Дафна, словно почуяв неладное, сказала:

– Мне молока, пожалуйста. Я всегда пью чай с молоком.

Китти вздохнула:

– Надеюсь, у меня найдется немного молока. – Идти в магазин за покупками мимо репортеров и зевак, тесно обступивших ворота коттеджа, было выше ее сил. Придется составить список необходимых продуктов и отправить заказ в супермаркет.

Идя на кухню, она бросила тревожный взгляд в окно. Возле дома стоял фургон телевизионщиков – они дежурили там уже двое суток. К работникам местного телевидения вскоре присоединились репортеры со всего штата. Вчера им с Дафной едва удалось протиснуться сквозь толпу к подъезду дома.

Сегодня сестры решили не выходить на улицу, пока не придет время ехать в церковь прощаться с отцом.

Китти открыла холодильник, нашла там начатый пакет молока и отнесла его Дафне.

– Я могла бы что-нибудь приготовить, но вряд ли тебе понравится овсяная каша. А кроме нее и пирожков, у нас ничего нет.

– Я не так уж голодна и к тому же очень устала, поэтому обойдусь пирожками. – Дафна взяла с подноса булочку.

Несмотря на элегантные наряды и лоск столичной жительницы, в Дафне было что-то неуловимо старомодное, как будто она из другого века. Большие зелено-голубые глаза, мягкие локоны… Китти представила себе, как Дафна в платье с турнюром и оборочками разливает чай из фарфорового чайничка.

– Роджер не звонил тебе? – спросила Китти.

Дафна задумчиво покачала головой:

– Пока нет… Чуть позже я попытаюсь позвонить в его офис. – Она положила недоеденную булочку на блюдце. – Надо будет заказать обед в каком-нибудь ресторане. Может, к тому времени я проголодаюсь.

«Другими словами, ты не хочешь обсуждать со мной, почему он не звонил уже несколько дней». Но Китти оставила свои мысли при себе.