Женщина не моих снов (СИ)

– Сколько вам лет? – поинтересовалась она.

– Двадцать шесть.

– О, да вы совсем мальчик… – Она снова улыбнулась. – Вы выглядите так, будто вам нет и двадцати трех…

– А вы выглядите не просто отлично, а великолепно, – сказал я, решив не обижаться на «нет и двадцати трех».

– Благодарю вас. Да, в наши дни пластическая хирургия делает чудеса… вы бы дали мне пятьдесят два?

– Нет, – ответил я, шокированный ее заявлением.

– То-то. Желаю вашей жене в мои годы выглядеть так же.

– Спасибо. Но пока что я не женат.

– Быть такого не может. Но, если вы не женаты, то почему бы вам не уделить немного внимания вашей очаровательной соседке?

Сидевшая слева от меня блондинка улыбнулась. Я улыбнулся в ответ – и вспомнил, что у меня есть важное дело. Я до сих пор не преподнес Рэю подарок.

– Извините, мисс, – сказал я соседке. – Я вернусь через пару мину.

Я прошел за кулисы, где при свете лампы, похожей на старинный светильник, сидели две девушки. Они уютно расположились на мягком ковре. На столике рядом стояла бутылка коньяка, а на полу я заметил две рюмки. Девушки курили одну сигарету на двоих.

– Не желаете ли вы станцевать для вашего господина? – спросил я.

Девушки меня не ждали, но за танец было заплачено наперед. Поэтому они, нисколько меня не стесняясь, стали облачаться в костюмы для танца живота.

– Ну, старик, удружил! – воскликнул он. – А я-то думал – что ты на этот раз отчудачишь?

– Меня зовут Роуз, – подала голос блондинка.

– Ты умеешь танцевать? – спросил я.

– Танец живота? – не поняла она.

– Не совсем. Под эту музыку танцуют один из традиционных персидских танцев. – Я протянул ей руку. – Это совсем не сложно.

Мы оказались единственной парой, которой взбрело в голову потанцевать. В основе танца лежали классические восточные движения, направленные на то, чтобы жена смогла пробудить в муже желание и страсть, и Роуз их освоила без труда. Я снял пиджак, она избавилась от каблуков, и через несколько минут мы стали частью представления. Медные монетки зрителей достались и нам. Рэй протянул Роуз целых три монетки, и она наградила его поцелуем.

Когда танцовщицы спустились в зал, Рэй решил отличиться в очередной раз. Он достал купюру и показал ее одной из девушек. Та с улыбкой протянула руку и получила щедрый дар.

– Вы станцуете нам еще? – спросил он.

– Сколько угодно, – ответила одна из них.

Рэй попытался поцеловать ноги девушки, но его ждал сюрприз. Танцовщица, видимо, осведомленная о персидских обычаях, под одобряющий хохот наших соседей по столу влепила смельчаку звонкую пощечину.

– Эх ты, иранист, – насмешливо сказал кто-то.

– Я не иранист, я востоковед общего профиля! – обиженно заскулил Рэй, потирая щеку.

– Целовать ноги может только муж, – пояснил я. – Это символизирует признание в любви, подчинение и доверие.

– К черту ваши ноги, – буркнул Рэй и взял со стола трубку. – Будешь?

Он открыл небольшую коробочку, достал из воротника рубашки тонкую иглу и, ловко подхватывая ей бурые комочки опиума, стал заполнять трубку.

– Бросал бы ты эту гадость, Рэй.

– Не нуди, Брайан. Лучше попробуй!

– На деньги, вырученные таким способом, они покупают оружие, – заметила Роуз.

– А еще и деньги за живой товар, – подхватил я.

– Наверное, дают взятки «Аль Каеде», – вмешался Рэй.

– А тебе не стыдно за то, что ты этому способствуешь?

– Мне-то? Если честно, то не очень. В конце-то концов, Брайан. Не для себя же они его выращивают.

– Найдем место потише, – шепнула она мне.

– Отличный вечер, – проговорила Роуз, устраиваясь на шелковых подушках.

Она открыла пачку сигарет и, внимательно разглядев содержимое, достала одну.

– Что это? – поинтересовался я, принюхиваясь – дым пах чем-то, отдаленно напоминающим гвоздику.

– Попробуй – узнаешь.

– Я отрицательно отношусь к наркотикам.

– Ты когда-нибудь курил «траву»? – спросила она.

– Пару раз, – признался я. – В университете.

– В университете все курили. Хорошее было время! – В ее голосе появились мечтательные нотки.

– Да уж. Я был одним из самых прилежных студентов. Если бы кто-то узнал, как я развлекаюсь, меня лишили бы и стипендии, и общежития. В лучшем случае.

– Кури. Я одна не справлюсь.

Сигарета оказалась неожиданно горькой, и вряд ли ощущения можно было назвать приятными, но за разговорами мы с Роуз совершенно незаметно докурили ее.

– Не думаешь, что пора домой?

– Не ко мне ли?

– Ну не ко мне же.

– Закажи такси. А я попрощаюсь с именинником. Уходить по-английски – это дурной тон.

– Наверное, мы отчалим, старик, – проговорил я негромко. – Еще раз мои поздравления.

– Рановато вы нас оставляете, – глянул на часы Рэй.

– Еще пара рюмок – и я точно тут останусь, причем надолго.

– Наклонись-ка!

– Ну и ну. Когда ты успел?

– На себя бы посмотрел! У тебя такие зрачки, будто тебе вкололи лошадиную дозу морфия.

– Ладно, бывай. Я позвоню.

Последним моментом, который я помнил более-менее хорошо, был тот момент, когда мы с Роуз сели в такси. После этого мысли и ощущения по-предательски крепко спутались в клубок, распутать который я не мог и на трезвую голову.

На столе под чашкой с недопитым кофе я нашел вырванный из моего блокнота листок с номером телефона Роуз. И мне стало тоскливо. Лучше бы она оставила записку с парой вселяющих надежду строк. Например, написала бы, что принимает противозачаточные таблетки. Или какой-нибудь общепринятый сувенир-трофей вроде трусиков, которые обыкновенно оставляют подобные беглянки. Но я отлично помнил, что белья на ней не было (это она мне продемонстрировала еще в клубе), а девушки такого поведения вряд ли любят рисковать своим здоровьем, а посему относятся к вопросам контрацепции с надлежащей серьезностью.