Мандаринка на Новый Год (СИ)

Ее пальцы переместились на его затылок, его — на ее соски, чуть сжав. А дальше… дальше все случилось так быстро, что он не сразу осознал. Что произошло с Любой. И что он явился причиной этому.

Она вздрагивала долго, все никак не могла успокоиться. А он лежал, прижимаясь щекой к ее животу — ошарашенный, опустошенный, не верящий еще до конца в произошедшее. Ни капли не жалеющий о том, что недавно сделал. И осознавший вдруг, что только что у него было самое яркое сексуальное переживание — после собственной потери невинности, наверное. Да он, в каком-то смысле, еще раз сейчас лишился невинности. И это было круто. Это было просто офигенно!

— Люб… — он наконец-то подтянулся к ней наверх, попутно совершенно с другим чувством оглядев ее тело. С чувством триумфатора и хозяина. — Ты… тебе же было хорошо, да?

Теперь она смотрит в стену. Да что ж за наваждение-то такое! Чувство триумфа как-то поблекло.

— Да, — тихо, не поворачивая к нему лица.

— Ты… — он упрямо хочет услышать это от нее! Имеет право! Заработал. Да просто хочет, чтобы она это сказала. — Ты кончила?

— А что, так непонятно?

— Ну…

— Я должна обязательно это сказать?

Он начинает раздражаться. Что, это только для него, после всех его страхов и борьбы с собственными тараканами, все было ТАК? Только у него крышу сорвало?

— Я бы хотел услышать. Между прочим, я делал это первый раз в жизни! И… Например, я, когда делаю какую-то операцию в первый раз, вместе с Владимиром Алексеевичем… Вот, недавно делали — фундопликацию по Ниссену… Так он мне обязательно разбор устраивает — что так, что не так, на что обратить внимание. Вот.

У нее начинают дрожать плечи.

— Разбор, значит, нужен… Скажи мне, Ник, — она там, похоже, давится от смеха. — Врачи все такие потешные в постели? Или это ты один такой уникум?

— Понятия не имею, — отвечает он совсем обиженно.

А она, все еще посмеиваясь, наконец-то поворачивается к нему. Улыбающаяся, с румянцем на щеках, с прилипшей ко лбу темной прядью. Невероятно красивая. И вдруг порывисто прижимается к нему всем телом, прячет лицо ему в шею и сбивчивым шепотом на ухо:

— Очень, Ник. Очень хорошо было. Никогда так… Тоже в первый раз и… Спасибо.

От ее слов в груди становится тепло, даже горячо. Так, будто там распустилось маленькое персональное солнце. Он поворачивает голову, чтобы найти губами изящное ушко.

— Еще позволишь мне… так?

— Да, — отвечает она все так же тихо, смущенно, но уверенно. — Только не сейчас, наверное. Хорошо?

— Хорошо. А, можно, я сам тогда еще раз?…

Вместо ответа Люба целует его в шею и плотнее прижимается бедрами. Боже мой… Черт побери… Как же с ней офигенно!

Часам к восьми вечера следующего дня до него, наконец-то, дошло, что она ему не позвонит сама. Мало ли что он тоже привык, что обычно ему первому перезванивали. А не перезвонили — ну так и не больно надо. Но это же Люба Соловьева! Хрен она позвонит сама первая. А ему хотелось слышать ее. И видеть. И просто — хотелось. Весь день одергивал себя, заставляя сосредоточиться на работе.

Еще два часа он обламывал собственную гордость. А потом не выдержал и позвонил. Занято. Через пару минут — снова занято. Через пять минут — все еще короткие гудки. С кем можно столько трепаться по телефону?! Она взяла трубку только ближе к одиннадцати.

— Привет.

— С кем так долго по телефону разговаривала?!

Люба не торопилась с ответом. Он чертыхнулся про себя.

— С Марком, — наконец-то соизволила ответить.

— Ну и как? Наворковалась? — да что он несет?! Но остановиться не может — что-то вдруг стало остро жечь внутри.

— На х*р посылала.

Теперь замолчал он. Если Люба… Люба!.. с ее литературным образованием и редакторской должностью позволяет себе так выражаться… Он, конечно, рад это слышать, что уж перед собой-то притворяться, но, похоже, этот урод ее достал.

— Чего так долго? С первого раза не понял?

— Угу. И со второго.

— Бедняжка.

— Марк?!?

— Ты!

Она мягко рассмеялась. Он улыбнулся, устраивая удобнее голову на подушке.

— Ну, если что — я тебя в этом решении всецело одобряю и поддерживаю.

— Если что — твое одобрение мне не требуется. Ну, а ты, — она вытянулась поверх одеяла, — что полезного сделал?

— Ничего. Бездельничал. Лежу вот в постели. Вспоминаю. И… думаю о тебе.

Сказал и замолчал удивленно. Он никогда не говорил с девушками так. Об этом. О чем там разговаривать? Делать надо. Да он особо и не умеет — говорить, в смысле.

— А о чем… конкретно… думаешь? — голос ее звучит как-то странно. Будто он ее… взволновал своими словами. Ник прикрыл глаза и продолжил удивлять сам себя. И Любу заодно.

— О том, как ты лежала вчера на этой постели. Без одежды. Как ты выглядела, когда… Знаешь… подушка еще пахнет тобой, — ого, кажется его понесло. И ему это нравится, похоже.

— Самойлов, — она говорит как-то… с какой-то внезапной хрипотцой, — а ты в «сексе по телефону» не подрабатываешь?

— Что, узнала голос? — хохотнул Ник, ей не удалось застать его врасплох.

Люба ответно рассмеялась.

— Так это ты, мой могучий Супермен в облегающем трико, — произнесла она нарочито томно. — Твоя кошечка-царапка по тебе так скучала, сладкий.

— Я тоже по тебе скучал, — ответил вдруг он совершенно серьезно.

Снова она молчит. И снова он ругается про себя на свою несдержанность, внезапную откровенность. А потом она отвечает — так неожиданно, что у него перебивает дыхание от ее слов.

— Ник, знаешь… Мне… мне было очень хорошо с тобой. Правда. Ты хотел вчера, чтобы я сказала. Так вот, — она вздохнула, словно решаясь. — Я кончила вчера. Когда ты меня… — она все-таки задохнулась своими словами, их откровенностью. Ник не сдержался и выругался. Капец какой-то. Придется еще раз идти в душ. В холодный.

— Ты чего там ругаешься?

— У меня из-за тебя стояк, — сказал прямо. Удивляться уже перестал — тому, что говорит об этом. Тому, что его несет и, главное, в каком направлении. Этому совершенно новому желанию говорить с ней, хотя бы говорить с ней так откровенно. Раз уж нельзя Любу вот прямо сейчас подмять под себя и… Он застонал.

— Так все плохо? — он не знает, но ее там тоже несет. И она тоже там замирает от каждого слова, прижимая плотнее телефон к уху. И для нее это все тоже в первый раз. Вот такие откровенные разговоры. Раньше просто не было повода и не с кем. А с ним…