Дыханье последней любви (СИ)

- Любимая вставай, - она лишь вздрогнула от моих слов, - Камилла, прости меня! Я не должен был доводить тебя до такого состояния. Я дурак, идиот, скотина! Я так много боли причинил тебе, я потерял тебя и теперь боюсь, что вернуть у меня сил не хватит, - сам не заметил, как лег рядом и обнял свою куколку. Не смогу отпустить, не хочу! От монолога отвлек ощутимый толчок. Я и не понял что это, а когда дошло, завопил от радости! Это меня пнула дочь, она поздоровалась со своим идиотом-папой!

- Чего орешь, как пришибленный, так и оглохнуть можно! - Камилла села на кровати, теперь две мои руки лежали на ее животе. Радостно посмотрел на нее. Моя девочка меня опять толкнула, а Камилла застонала.

- Принцесса, пожалей меня хоть сегодня, мне и папочки твоего хватает, - сказала она и взяла какой-то пульт, что-то нажала, а потом в комнате заиграла клубная музыка, посмотрел на куколку с вопросом, - Просто под музыку она не так сильно толкается! Танцует все-таки, а не боксом занимается.

Волна счастья, что накатила на меня, в этот момент была просто гигантской! Я как больной готов был прыгать по кровати от радости, останавливало меня лишь две вещи: 1. Камилла будет с меня ржать, и 2. Камилле опять может стать плохо.

Захотелось послушать сердечко моей маленькой принцессы, как назвала ее Камилла. Склонился, прижался ухом к животу, уловил тихое " бух-бух" и прирос к животу куколки минут на пять. Глаза подозрительно защипало, поднял глаза на Камиллу. Она сидела с блаженно закрытыми глазами и подпевала под музыку. Решил кое-что проверить.

Начал поцелуями покрывать живот куколки, поднялся выше. Легонько поцеловал грудь, ключицу, шею и наконец, добрался до губ.

Как током шибануло, все 220! Как же я скучал по этим убам. Пытался втянуть их в себя, выпить всю душу. Куколка, наконец, сдалась и приоткрыла свои губки впуская мой язык внутрь. Она такая же сладкая как мне помнилось, нежная, чувственная.

Почувствовал, как кровь прилила к паху, застонал. Нет, нельзя! Куколка простонала в ответ! Выгнулась, потерлась грудью о мою, ее соски затвердели, и был уверен, что она стала влажной! Терпение, мать учения. Даже простая невинная ласка может сейчас привести к неизбежным последствиям.

Начал нежно целовать ее скулы, нос, закрытые веки. Нас прервала дочь, а точнее пнула маму так, что Камилла согнулась от боли, футболка задалась, открывая мне живот покрытый синяками.

- Что это? - злость, опять начала нарастать. Она, что не понимает, что творит! - Камилла это не нормально! - потрогал один из синяков, она напряженно выдохнула, - Сильно болит?

- У меня ничего не болит и со мной все в порядке, - она оттолкнула меня и встала с кровати, помассировала поясницу, мне не позволила. Подошел и обнял ее со спины, положил руки на живот, начал поглаживать. Вдохнул родной запах ее волос, они пахли корицей и яблоком, - То, что я позволила себя поцеловать, ничего не меняет, ты по-прежнему предатель и возвращаться я не намерена, - упрямо сказала она, но я услышал в ее голосе слезы.

Повернул к себе лицом, куколка спрятала глаза.

- Посмотри на меня! - потребовал я, ей нельзя так много плакать и нервничать. И вообще мы в больницу собирались, - Камилла, ты собираешься в спортивном костюме в больницу ехать?

- Тебя, что-то не устраивает? - зло спросила она. Так понятно, кто-то, похоже, решил, что плохо выглядит.

- Меня все устраивает. Я горд, что могу пойти с такой женщиной, которая выглядит сногсшибательно даже сонная и в спортивном костюме, в больницу, да куда угодно, - чмокнул ее в нос.

- Убери руки, пожалуйста, - холодно сказала она, - И кто сказал, что я поеду с тобой в больницу?

- Я сказал, что поедешь, - она уже собиралась возразить, как я продолжил, - Куколка, милая, а если тебе опять станет плохо, что ты будешь делать?

- Плохо мне из-за тебя! Перенервничала вот плохо и стало, - попыталась отмазаться, не прокатит родная. Я все-таки врач, а не идиот. И синяки у нее вряд ли из-за нервов.

- Где твоя карта? - куколка подошла к столу и взяла свою мед. карту.

- Зачем она тебе?- забрал карту из ее рук, и подхватил Камиллу на руки, пошел к выходу.

- Не хочешь сама ехать со мной, значит заставлю! - мило улыбнулся за что получил подзатыльник.

- Поставь меня на место, животное, я тяжелая, - тихо сказала оная. Как будто это все объясняло. Млять, еще и с комплексами куколки бороться надо, и, похоже, в них виноват тоже я. Я козел, а не мужик. Баран, епт!

- Глупости! Ты весишь не больше шестидесяти, а должна бы больше вообще-то. Ты, что совсем ничего не ешь?

- А тебя вдруг начало волновать, что я вообще есть? Недавно ты кричал, что ненавидишь меня, а сейчас такая забота, прям, не знаю, что думать! - язвительно ответила куколка. Это хреново. Камилла сама по себе человек спокойный и уравновешенный, но если ее довести плохо будет всем, и сейчас она, похоже, переступила через свою черту спокойствия.

Пока мы мило беседовали, успели выйти на улицу, посадил ее в машину, пристегнул. Решил отвести ее в МПС, там хорошие врачи, и женская консультация в том числе.

Куколка всю дорогу молчала и напряжение, которое было между нами, можно было физически прочувствовать.

Понимаю, что я заслужил, но чем больше она нервничает, тем хуже нашей малышке и ей, так что я старался особо не отсвечивать разговорами.

Мы можем поговорить потом, когда ей станет лучше. Я их теперь никуда от себя не отпущу. Интересно как сильно будет ругаться куколка, если я предложу ей переехать ко мне? Нет, пока еще рано. Сначала нужно вернуть ее доверие, а потом будет и все остальное, я был в этом уверен.

***

Я заставил куколку сдать все анализы заново. Пока ждали результаты, мы пошли на УЗИ.

И вот сейчас я был готов попросить кого-то меня избить до полусмерти, вылечить, а потом опять избить.

На экране видна была головка, маленькие ручки и ножки, я видел, как двигается моя дочь, а потом врач включила звук, и кабинет наполнил размеренный звук ударов сердца моей принцессы.

Ноги приросли к полу, радость которой казалось, не было предела, стала еще больше. Дикое, неконтролируемое счастье требовало выхода из грудной клетки.

Взял за руку Камиллу и поцеловал.

- Спасибо тебе, любимая! Спасибо, - шептал я. Она могла ведь сделать аборт, и я бы ее не осудил, при таком риске, но она сохранила ребенка, решилась, боролась за него. И за нас она тоже боролась, только я все испортил. Я не достоин ее, знаю, но люблю, и отпустить не смогу.

Камилла вдруг начала плакать, взглянул в ее карие глаза и все понял сам.

Я должен был быть с ней рядом все это время, должен был раньше отблагодарить за дочь, должен был пройти через все это с ней, а в итоге заставил ее все терпеть и проходить одной.