Письма с войны (ЛП)

- Просто царапина, – неубедительно пожала плечами блондинка и снова прищурилась, глядя на него.

- Где твоя борода?

- А где твоя рука?

- Сейчас, скорее всего, на свалке, – бойко ответила она.

- Почему ты носишь косметический протез? – Август осмотрел культеприёмник и покрытие перчатки. – Им же нихрена делать нельзя.

- Механический остался наверху.

- Наверху? – Бут многозначительно поиграл бровями, заставив блондинку покраснеть и закатить глаза.

Он покачал головой, не в силах отвести от неё глаз:

- Ты нас напугала.

Улыбка девушки дрогнула:

- Я и сама перепугалась.

Август притянул её к себе, обнимая на этот раз нежнее, и Эмма, довольно вздохнув, прижалась к его плечу.

- Ты туда больше не вернёшься.

- Ну, не зна-а-аю, – поддразнила она.

Он только покачал головой, жестко бросив:

- Вы остаётесь, боец.

- Есть, сэр, – улыбнулась Эмма.

Прошел день. Это единственное, о чем думала Эмма. Один чудесный, невероятный, но такой настоящий день. Ещё утром она была в Бостоне и оформляла выписку из реабилитационного центра, а сейчас она в Сторибруке, с Реджиной, а теперь даже с Августом. Она, наконец, коснулась Реджины. Они говорили. Они успели поссориться. И выплакаться. Но она здесь. Она дома.

Эмма сидела за кухонной стойкой рядом с Реджиной, их сплетенные ладони лежали на столе. Август, занявшийся ужином, порхал по кухне, подпевая какой-то итальянской арии, доносившейся из радиоприемника, громко и, как не удивительно, попадая в ноты. Правда, суетился шатен намного больше, чем того требовало приготовление куриных бургеров и жареной картошки. Глядя, как он двигается по кухне, совершенно не нуждаясь в помощи хозяйки дома, блондинка с болью осознавала, сколько всего она пропустила. Реджина упоминала, что Август жил с ними какое-то время, но одно дело слышать и совсем другое – видеть, как этим двоим комфортно друг с другом. Но сейчас она здесь. И у неё появилось будущее. И это того стоило.

Вечером с крепкими объятиями и парой поцелуев в щёку выпроводив Августа, Эмма следом за Реджиной поднялась наверх. Как и утром, Миллс вела её за руку, постоянно оглядываясь, чтоб убедиться, что девушка никуда не делась. И когда они вошли в спальню, атмосфера в комнате была иной, нежели утром. Сейчас в воздухе не было сексуального напряжения или сковывающей движения неловкости. Пробегающие между ними искры снова убедили обеих, что это всё по-настоящему. Именно этого они ждали так долго. В тишине, наполненной лунным светом, их губы безотчетно находят друг друга, пальцы скользят, лаская кожу. И все их открытые кровоточащие раны выставлены напоказ, но ведь сейчас им не от кого прятаться, женщины только вдвоем, и, когда одежда падает на пол, и их тела соприкасаются, эти прикосновения помогают Эмме и Реджине исцелиться, укрепляют их. Стоны сливаются в тишине. Капельки пота, смешиваясь, скользят по гладкой коже. И они достигают разрядки, растворяясь в наслаждении и зная, что это не последний раз. Для них это только начало.

Странно было видеть, что город с населением меньше трёх тысяч человек успел за три года так измениться. Сам город, его здания и постройки, может, и остались неизменными, но следующим утром, разглядывая улицы из окна Бенца Реджины, Свон убедилась, что люди менее постоянны, чем архитектурные сооружения.

Не было ничего удивительного в том, что на улицах было людно, горожане наслаждались прохладным майским утром, но, когда Эмма увидела, как по тротуару, в открытую держась за руки, идут Мэри-Маргарет и Дэвид Нолан, у неё от удивления отвисла челюсть, а глаза широко распахнулись. Она выпрямилась и вытянула шею, оглядываясь на парочку, но Реджина только фыркнула:

- Кэт заслуживает большего.

Они скрылись из виду прежде, чем она успела спросить. Мерседес въехал в центр города. Было время ланча и «У Бабушки» было полно народу. Интересно, а блинчики с яблоком там ещё продают? Эмма усмехнулась, увидев Руби на веранде. Официантка, длинноногая, как всегда, уже воспользовалась тёплой погодой, чтоб надеть мини-юбку и открывающую пупок рубашку. Она улыбнулась подошедшей семье и наклонилась, чтоб подхватить на руки маленькую девочку, протянувшую к ней ручки.

- Эй, – удивилась блондинка, – это… это Эшли? Господи, это, что, её ребёнок?

- Александра, – кивнула Реджина. – Она по-детски влюблена в Генри. Это очаровательно.

И хотя Эмма видела Августа всего несколько часов назад, её взгляд замер, когда она заметила, как он выходит из желтого Фольксвагена (который она не видела несколько лет) и хлопает по спине старика, встречающего его на пороге мастерской.

- Это Марко?

Миллс снова кивнула:

- Он ведёт группу психологической помощи, в которую я ходила.

Она сбросила скорость и повернула налево.

- Думаешь, тут безопасно? – пошутила Эмма, когда они въехали на пустую парковку, куда должен был приехать автобус с бойскаутами. Это должно было прозвучать беззаботно, но глубоко внутри в сердце солдата сидело беспокойство, страх, что счастливый мир, который они создали за последние тридцать шесть часов, скоро лопнет, как мыльный пузырь. Сегодня воскресение. Эмму выписали из реабилитационного центра. Реджине не нужно на работу. Генри скоро вернётся домой. Но люди меняются, она убедилась в этом на собственном опыте. И пускай последние двенадцать часов Реджина старательно убеждала девушку, что она всё еще часть их жизни, их семьи, но застарелую тревогу ведь не поборешь за одну ночь. Эмма вздохнула, оглядывая постепенно заполняющуюся парковку.

Реджина наигранно внимательно оглядела парковку через ветровое стекло, козырьком приставив ладонь к глазам:

- Видно, марсиане решили отложить атаку ещё на денёк.

Закатив глаза, Эмма хлопнула её по боку. Повернувшись, брюнетка ободряюще сжала её руку:

- Я знаю, о чем ты. Но ещё я знаю одного маленького мальчика, который отчаянно по тебе скучает.

Эмма в волнении закусила губу, неуютно ёрзая на сиденье:

- А что, если он меня испугается?

- С чего это он должен тебя испугаться?

Свон фыркнула, кивая на себя и на косметический протез, который надела, предпочтя стальному механическому. Пацану и так будет непросто переварить её возвращение, так что одна конечность за раз.

- Слушай, да с такой матерью, как я, и таким дядей, как Август, ты для него будешь просто Зубной Феей.

- Зубная Фея – стрёмная, – пробормотала блондинка.