Лестница на седьмое небо

И вот сегодня утром головокружение и одышка, когда она спускалась по лестнице, снова напомнили ей о перенесенной болезни.

Свежий воздух в саду пойдет мне на пользу, упрямо сказала она себе. Это пробудит аппетит, а если я буду очень стараться, то устану так, что не хватит сил думать о Люке.

Убрав со стола, она надела хлопчатобумажные рабочие брюки, купленные в Натсфорде. Это были вполне приличные, мягкого зеленого цвета брюки из практичного и приятного для кожи материала. Да, верно, они ей чуть великоваты, но когда она сунула ноги в сапоги, — то пришла к выводу, что у нее вид очень даже работящей женщины.

Трава все еще была влажной, а глинистая земля — скользкой.

Мелани прямиком прошла к овощной грядке, отвернувшись от того места, где Люк целовал и ласкал ее. С такой любовью! — тупо подумала она. А потом вдруг взял да отвернулся. Значит, им владело самое обыкновенное плотское желание, безличностное и мимолетное…

Перестань! — приказала она себе, сообразив, что чувства опять выходят из-под контроля. Не доводи себя!

В гараже было много садовых инструментов, и, хотя они были тяжеловаты, Мелани устраивало, что не надо тратиться на новые.

Борясь с настырными сорняками, она пожалела, что лопата столь тяжела.

Надо бы, конечно, купить инструмент более приспособленный для женщины.

Когда-то на этой грядке, видимо, росла зелень для салата — Мелани то и дело натыкалась на осколки стеклянных банок, какими накрывают рассаду.

Из литературы Мелани знала, что современные садоводы предпочитают полиэтилен, и решила, что если успеет расчистить землю, то попробует вырастить салат-латук. Но до той поры было еще далеко, и она раздраженно нахмурилась, когда лопата натолкнулась на еще один осколок стекла — большой, острый, опасный.

Слава Богу, она додумалась купить садовые перчатки, похвалила она себя, кладя осколок стекла в тачку, которую также нашла в гараже.

После часа напряженной работы Мелани вскопала лишь несколько ярдов и поняла, что подготовить грядку под овощи труднее, чем она предполагала.

Мечты о ровных зеленых рядах рассады начали тускнеть и таять под давлением жестокой действительности в виде корней сорняков, мокрых комьев, прилипавших к лопате, и битого стекла, засыпанного тонким слоем земли.

Даже умелому, сильному мужчине понадобилось бы несколько недель, чтобы расчистить небольшой клочок земли, в отчаянии подумала она. Спина у нее ныла, мышцы сводило.

Голодный желудок урчал, но с упрямством, позаимствованным, видимо, от одно-то из ее неизвестных родителей, Мелани продолжала копать, хотя тело всеми доступными ему средствами напоминало, что пора обедать и отдыхать.

Вконец выбившись из сил, она выпрямилась и подняла руку, чтобы отбросить волосы со лба, и в этот момент увидела Люка — он шел по саду прямо к ней.

Она была потрясена и едва сдержалась, чтобы не бросить лопату и не убежать. С трудом растянула губы в жалком подобии вежливой улыбки — так улыбаются незнакомцу.

Он хмурился. Теперь, когда она переборола в себе панику и поверила в то, что это действительно он, сердце ее застучало молотом, а тело отреагировало так, как обычно в его присутствии.

Кожа ее горела, где-то внизу живота чувствовалась дрожь, медленно поднимавшаяся по мышцам, и, чтобы он не заметил ее состояния, пришлось отвернуться и опять приняться за копку.

Но поскольку она была возбуждена, то слишком сильно вонзила лопату в землю. К несчастью, черенок скользнул по стеклу, Мелани не удержала равновесие, и ноги заскользили по глине.

Она видела выступающий из земли осколок стекла и с ужасом понимала, что происходит, но ничего не могла поделать — стекло распороло брюки и вонзилось в бедро.

Она вскрикнула. Люк бросился к ней, поднял на руки и, едва слышно ругаясь, понес к дому.

Прижимая ее к себе, он хмуро спросил:

— Надеюсь, прививка от столбняка не просрочена?

Пытаясь заверить его в том, что прививка не просрочена, Мелани совершила ошибку — взглянула себе на ноги. Зеленая ткань брюк была разорвана, и на ней быстро разрасталось яркое красное пятно. Она вздрогнула и закрыла глаза.

Мелани не была неженкой, но вид кроии — собственной крови — вызвал головокружение, и ей почему-то стало очень холодно.

Неся ее к лестнице. Люк резко повторил свой вопрос:

— Прививка от столбняка, Мелани! Не просрочена?

Она едва кивнула головой, заверяя его, что все в порядке, и вдруг холод, охвативший ее, стал таким невыносимым, что в глазах потемнело и она потеряла сознание.

Когда, довольно скоро, она пришла в себя, то увидела, что лежит полуобнаженная на полу в ванной комнате, а Люк безжалостно режет ножницами ее брюки. Затем он стал осторожно протирать рану на ноге.

Ей все еще было страшно холодно, а нога болела и подергивалась. Она хотела сказать, что и сама может все сделать, но понимала, что у нее ничего бы не получилось. А когда попыталась сесть, он хмуро, не поворачивая головы, приказал:

— Не двигайся, Мелани. Рана может быть глубокой. Надеюсь, что это не так, но кровь пока не останавливается.

Ее передернуло, он поднял голову и хмуро посмотрел на нее.

— Тебе страшно повезло, что стекло не задело артерию. Что тебя дернуло копать там, где полно стекла? Ты же видела его!

От потрясения или от потери крови голова у нее опять закружилась.

— Все было хорошо, пока не появился ты.

— Так, значит, это я виноват?

Она понимала, что ее обвинение несправедливо, но была слишком горда и слишком упряма, чтобы взять свои слова обратно. Они долго смотрели друг на друга. Он изменился, подумала Мелани, он выглядит старше. Такой усталый, неприступный…

— Ну зачем ты все это? — начала она, но он не дал ей договорить.

— Я должен удостовериться, что в ноге не осталось стекла. Хотя вряд ли…

Сейчас может быть больно, — предупредил он, поворачиваясь к ней спиной, и, продезинфицировав руки, начал прощупывать разорванную плоть.

Действительно, оказалось настолько больно, что ей пришлось сильно прикусить нижнюю губу, чтобы не закричать.

Слабость опять начала обволакивать ее. Она приказала себе не терять сознание. Сейчас она скажет Люку, чтобы он шел домой, что ей не — нужна его помощь. Каким-то чудом ей действительно удалось не потерять сознание, пока он миллиметр за миллиметром ощупывал ей ногу, а потом, заявив, что стекла не осталось, начал перевязку.

Рана все еще сильно кровоточила, и Мелани не стоило смотреть на то, что делает Люк, надо было отвернуться или закрыть глаза, но точно рассчитанные ловкие движения его рук, его кожа — кожа мужчины на фоне ее бледной ноги гипнотизировали ее, и она просто не могла не смотреть.

Возможно, от жидкости, какой он обрабатывал рану, кровь потекла еще сильнее; Мелани плохо питалась последнее время, и потому голова слегка кружилась; а оттого, что она лежала на полу ванной только в бюстгальтере, трусиках и носках, ей стало очень холодно. От холода, слабости и головокружения ей было все труднее и труднее цепляться за сознание, противостоять коварной, быстрой, отупляющей волне холода, заливавшей ее. Она с отчаянием, прерывисто вздохнула, и Люк тут же обернулся.

Может, даже к лучшему, если она потеряет сознание, подумал он устало.

Рана глубокая, но, слава Богу, ни связки, ни сосуды не задеты, надо только хорошо перевязать, и кровотечение остановится. Он вдруг почувствовал себя очень старым и уставшим и плотно сжал губы.

Мелани как сквозь сон воспринимала все, что делал Люк, и полностью пришла в себя, только когда он поднял ее на руки и отнес сначала в ее спальню, а затем в другую, в которую она перебралась предыдущей ночью.

Она попыталась возразить, когда Люк откинул ватное одеяло, но он не обратил на это внимания и, укутав ее до самого подбородка, жестко сказал:

— Я вниз, принесу тебе поесть и попить. Разве можно так над собой издеваться? Только, Бога ради, не говори, что ты не ешь потому, что не можешь себе этого позволить.