Хоук (ЛП)

Хоук просто взял и убил человека и даже глазом не моргнул.

Я знала, что он был страшен. Черт, я видела, как он разбил шлем о голову того таракана. И ему нужно было, чтобы его боялись, потому что внушать страх — это могущество, и, Господи, в этих краях он был просто олицетворением власти.

Но оказаться свидетелем жестокости, сотворенной его собственными руками — к этому я не была готова. Меня буквально осенило — кажется, будто по позвоночнику провели кубиком льда — с тринадцати лет я была влюблена в убийцу. Он знатно отметелил таракана и наблюдал за его казнью, но мои глаза были закрыты. Я не желала признавать очевидного и успокаивала себя этим отрицанием.

А это? От этого безумия нереально отгородиться, потому что я видела… все.

А сейчас он с нежнейшим взглядом заботился обо мне, обрабатывая рану, словно вместо ссадины я получила выстрел в сердце.

Словно не произошло ничего особенного.

— Больно, да?

Я просто моргнула. Мне трудно было оформить слова в голове, не то что сказать их.

— Гребаная мразь, — пробормотал он, нахмурившись. — Терпеть не могу таких людей, дорогуша. Это отбросы общества, понимаешь? Они не заслужили права дышать.

Я снова моргнула. Господи-Боже, он просто взял и убил кого-то прямо на моих глазах.

Здесь все парни — гребаные психи, но не настолько. Не так, как он.

— Я должен был, — наконец серьезно прошептал он, поймав мой перепуганный взгляд. — Внимательно послушай меня, Тайлер, и запомни, что я скажу. Ты никогда не должна приближаться к мужчинам, вроде Юрия. Стоит один раз совершить эту ошибку, и они не перестанут возвращаться — с чувством превосходства и запредельным самолюбием. Они никогда не отстанут, дорогуша. Они будут здесь до тех пор, пока не натворят такого охеренного дерьма, которое исправить уже будет невозможно. И, кроме того, — он протяжно вздохнул, в очередной раз осматривая мой порез, — он сделал тебе больно.

Пока одной рукой он прижимал полотенце к моему лбу, другая его рука покоилась на моем обнаженном бедре, а пальцами он успокаивающе поглаживал мою кожу. Я все еще находилась в легком оцепенении, чтобы почувствовать его прикосновение, хотя — мне ненавистно было в этом признаться — я хотела этого.

— А что я говорил о тех, кто тебя не уважает? — задумчиво добавил он. — Твое лицо — это храм, а он осквернил его. Моя вина в том, что не среагировал раньше. Я даю людям слишком много шансов. Я позволил ему говорить, а должен был внимательно присмотреться. Должен был заметить, как его колбасило — ведь совершенно ясно, что у этого мудака была ломка.

Хоук все ближе придвигался ко мне, пока я не почувствовала тепло его тела.

— Теперь он мертв, — серьезно сказал Хоук, и я утонула в его темных глазах. — И ты понимаешь, что он должен был умереть, верно?

Я механически кивнула, все еще не в силах прийти в себя, чтобы начать разговаривать. Хоук коснулся моего лба, а потом смочил полотенце водой потеплее. Казалось, он полностью сосредоточился на своей задаче, словно это была операция, требующая его абсолютного внимания. Таким он мне никогда не нравился. Я чувствовала себя фарфоровой куклой, к которой даже прикасаются с осторожностью. Это было странно, особенно в моем положении.

— Ты собираешься всю ночь смотреть на меня этим оленьим взглядом или заговоришь? — спросил он, изучающе глядя на меня и покусывая зубами свою пухлую нижнюю губу.

Разве я в состоянии говорить?

Я онемела.

Окаменела.

И, что еще хуже, меня отчаянно тянуло к этому мужчине, несмотря на то, что он полный отморозок.

И в каком это выставляет меня свете?

Я уставилась на него, не в силах отвести взгляд от его сурового лица и татуировок, выглядывающих из-за ворота рубашки. Господи, в нем все буквально кричит о неприятностях. А я просто тупо слушаю.

Он снова положил руку мне на бедро — чуть выше, чем раньше — и начал поглаживать круговыми движениями, пока мое тело не начало согреваться и расслабляться под его прикосновениями. Сердце начало замедлять ритм, а места, которых он касался, покрывались гусиной кожей, наполняя меня легким трепетом.

— Почему он это сделал? — наконец спросила я тихим, но на удивление ровным голосом.

— Сделал что, Тай?

— Почему я? Какой смысл было останавливать свой выбор на мне?

Хоук обвел взглядом мое лицо. Очередной взгляд, которого я не могла понять. Он придвинулся еще ближе — его грудь практически касалась моей. Потом наклонился, и я почувствовала его дыхание на своей щеке. И вскоре его губы коснулись моего уха. Я закрыла глаза, окутанная его запахом, и ощутила разливающееся между ног тепло.

Кончиком носа он пощекотал мне ухо, а затем приоткрыл рот и ответил:

— Возможно, он выбрал тебя, увидев очертания твоих сисек в просвечивающей рубашке. А может быть, подойдя ближе, он заметил, как эти, практически отсутствующие, шорты подчеркивают складки твоей киски? И поэтому, возможно, маленький больной ублюдок, вроде него, не смог устоять перед захватывающим шоу, которое ты устроила чуть позже. Что ты думаешь об этой версии, Тай?

У меня кровь отлила от лица. Хоук отстранился, его глаза были в нескольких сантиметрах от моих. Я увидела в них насмешку, и тепло внутри меня стремительно сменилось гневом.

— Значит, это я виновата? — прошипела я. — Девчонки разгуливают, выставляя напоказ свои сиськи, а я сама виновата, потому что сильно выделялась, надев на себя больше, чем они?

— Ты идиотка, Тайлер.

— Почему это я идиотка?

Он резко схватил меня за подбородок и повернул лицом к висящему сзади зеркалу. По телу пробежала дрожь, когда я увидела капли крови, до сих пор покрывающие мое лицо. Кровь Юрия.

— Взгляни на себя, дорогуша, — сказал Хоук полным ярости голосом, глядя на меня в зеркало. — Посмотри, как охуенно ты красива. Любая из этих девок с болтающимися сиськами ничто по сравнению с тобой. Твою мать, при виде тебя просто дух захватывает.

Отвернувшись всем телом от зеркала, я покачала головой и оттолкнула его руку.

— Он выбрал меня не поэтому, и тебе это известно.

— Знаешь, что мне известно? — огрызнулся он, и недавняя теплота в его голосе улетучилась. — Мне известно, что я тысячу раз говорил тебе держаться от этого клуба подальше. Мне известно, что, если бы ты просто послушалась, ничего этого не произошло бы. Если нам повезет, то Абрам спустит это дело на тормозах, но он не сделает этого, потому что, вероятно, для него это будет проявлением слабости, ведь его придурок-кузен был послан сюда пересмотреть условия сделки, а в результате погиб.

— Тебе не нужно было убивать его!

— Он поранил тебя до крови, — Хоук замолчал. Как будто это было достаточным основанием для того, чтобы вырезать человеку глаза, а потом зарезать, как свинью.

— Ты псих! — вскинулась я, голова после удара кружилась. — Ты гребаный псих!

Хоук бросил полотенце и отвернулся.

— Я и так это знаю, — резко прошептал он.

Отвернувшись, он открыл дверь душевой кабины и включил воду. Очень быстро ванная заполнилась паром. Не поворачиваясь, чтобы я не могла видеть его лица, стоя ко мне вполоборота, он приказал:

— Залезай, Тай! Тебе нужно помыться.

— Я сделаю это, когда ты уйдешь, — спокойно ответила я. Не собираюсь раздеваться на его глазах и вступать с ним в перебранку.

Внезапно он посмотрел на меня.

— Нет. Тебя трясет. Тебя качает. Ты нуждаешься в моей помощи.

— Меня не трясет.

— Тогда слезай.

— Меня не качает, — уверенно повторила я.

Пытаясь это доказать, я с легкостью соскользнула с раковины. Но в ту секунду, когда мои ступни коснулись кафельного пола, ноги внезапно подкосились, я чуть не упала и изо всех сил попыталась ухватиться за край раковины. Меня всю трясло, и это было мне непонятно. Всего пару секунд назад я чувствовала себя нормально. Хоук тут же метнулся ко мне и обхватил руками.

— Я держу тебя, Тай.

— Отпусти меня, — потребовала я.