Негодяй

— Как поживаешь, дорогая? — спросила Маргерит дочь. — По-прежнему много работаешь?

Максин разговаривала с матерью по телефону несколько раз в неделю, но они редко касались важных тем. Когда у Максин возникала необходимость обсудить какой-нибудь важный вопрос, она обычно обращалась к отцу, обладавшему более трезвым взглядом на окружающую действительность. Пятьдесят лет Маргерит жила в браке, как за каменной стеной, и плохо разбиралась в проблемах современного мира. Она вряд ли могла помочь дочери разумным советом. Кроме того, Максин не хотелось лишний раз волновать мать.

— Наверное, пишешь новую книгу?

— Пока нет. В последнее время пришлось много работать. Так всегда бывает перед праздниками. Мир словно сходит с ума. Взрослые подвергают детей ненужному риску, а у подростков возникают нервные срывы, — сказала Максин, помогая матери укладывать подогретые булочки в корзинку для хлеба.

В кухне аппетитно пахло. Хотя у Маргерит была помощница по дому, она всегда сама готовила праздничное угощение и гордилась своим кулинарным искусством.

Максин с детьми ходили к бабушке и дедушке на рождественский ужин, что являлось для Максин большим облегчением, так как сама она плохо готовила. Ее никак нельзя было назвать хозяйственной, несмотря на то что она обладала отцовской практичностью и трезвым взглядом на вещи. Максин, с ее научным складом ума, не хватало артистичности. Будучи кормильцем в своей семье, она прагматически относилась к жизни в отличие от своей матери, муж которой сам оплачивал счета и выписывал чеки. Если с отцом что-нибудь случится, мать потеряется в реальном мире.

— На праздники у нас всегда дел по горло, — сказала Маргерит, доставая из духовки аппетитную индейку, которая так и просилась на обложку кулинарного журнала. — Особенно с наступлением зимы. Когда начинается лыжный сезон, люди ломают руки и ноги. А в гололед часто случаются переломы бедра. Ты сама прекрасно знаешь, что в это время года твой отец очень занят на работе.

Маргерит сама три года назад сломала бедро, и ей протезировали тазобедренный сустав. Сейчас она чувствовала себя отлично.

Максин, улыбнувшись, помогла матери достать из духовки противень со сладким картофелем, который был покрыт аппетитной золотистой корочкой.

— Папа всегда занят, — заметила Максин.

— Как и ты. — Маргерит направилась в комнату, чтобы позвать мужа.

По традиции праздничную индейку должен был разрезать глава семьи. Максин последовала за матерью. Отец все еще играл с Сэмом в карты, а двое других внуков смотрели футбол по телевизору. Отец Максин был заядлым болельщиком. В течение нескольких лет он работал хирургом-ортопедом в команде «Нью-Йорк джетс». Некоторые спортсмены до сих пор наблюдались у него.

— Пора заняться индейкой, — объявила Маргерит.

Отец встал и, извинившись перед внуком, с улыбкой взглянул на дочь.

— Мне кажется, он мухлюет, — заявил хозяин дома, кивнув на внука.

— Конечно, мухлюет, — согласилась Максин, и отец с довольным видом направился в кухню.

Через десять минут он внес уже разрезанную индейку в столовую, и Маргерит пригласила всех к столу. Максин обожала отмечать праздники в кругу семьи. Она была благодарна судьбе за то, что ее родители находились в добром здравии и они могли собираться все вместе за большим столом. Несмотря на солидный возраст — семьдесят восемь и семьдесят девять лет, — родители хорошо себя чувствовали.

Перед трапезой Маргерит прочитала молитву, а затем глава семьи разложил индейку по тарелкам. На столе стояли также клюквенное желе, сладкий картофель, канадский рис, горох, шпинат, пюре из каштанов и свежие булочки. Это был настоящий пир.

Сэм положил себе на тарелку большую порцию сладкого картофеля, несколько ложек клюквенного желе и кусок белого мяса индейки. От овощей он решительно отказался. Максин не стала делать сынишке замечаний.

За столом шел оживленный разговор, как всегда в их семейном кругу. Дедушка расспрашивал внуков об успехах в школе и особенно заинтересовался занятиями Джека спортом. Гости наелись до отвала. На десерт Маргерит подала печеные яблоки, тыкву, а также пирожки, ванильное мороженое и взбитые сливки. Мальчики развязали галстуки и расстегнули верхние пуговицы рубашек. Они немного осоловели от сытного угощения. И только Дафна выглядела как настоящая леди. Дети вернулись в гостиную, чтобы досмотреть футбольный матч, а взрослые остались в столовой.

— Мама, обед фантастический, — сказала Максин, пригубив ароматный кофе.

Ей нравилось, как готовила мать, и она даже немного завидовала ей. Но Максин не имела времени овладевать кулинарным искусством.

Лицо Маргерит просияло.

— Твоя мать — удивительная женщина, — заметил отец Максин.

Максин улыбнулась, когда родители переглянулись. Несмотря на свой возраст, они были все еще влюблены друг в друга. В следующем году они должны были отметить пятидесятилетнюю годовщину совместной жизни. Максин уже обдумывала, как лучше устроить старикам праздник. Будучи единственным ребенком в семье, она понимала, что ответственность за организацию юбилея полностью лежит на ней.

— Дети прекрасно выглядят, — заметил отец Максин.

Максин кивнула, взяв с серебряного подноса кусочек шоколада с мятой.

— Спасибо, папа, у них все хорошо.

— Их отцу должно быть стыдно за то, что он не уделяет им внимания, — добавил хозяин дома.

Он всегда делал подобные замечания. Отец Максин любил общество Блейка, но всегда осуждал его за пренебрежение родительскими обязанностями.

— Сегодня вечером он приезжает в Нью-Йорк, — сообщила Максин.

Она знала об отношении отца к ее бывшему мужу и не удивлялась этому.

— Надолго? — спросила Маргерит.

Она разделяла мнение мужа о Блейке как о несостоятельном супруге и отце, однако все же он ей нравился.

— Вероятно, на уик-энд, — ответила Максин.

О планах непредсказуемого Блейка трудно было говорить с уверенностью. Слава Богу, что он вообще соизволил наведаться домой в День благодарения и провести этот праздник с детьми. Они всегда радовались встречам с ним.

— Когда Блейк в последний раз виделся с детьми? — спросил отец Максин, неодобрительно качая головой.

— В июле. Они вместе плавали на яхте по морю в Греции — незабываемые для них каникулы.

— Каникулы — это хорошо, — недовольным тоном проговорил Артур Коннорс, — отец должен постоянно находиться рядом с детьми.

— Такого в нашей семье никогда не было, — честно призналась Максин. Она не пыталась защищать бывшего мужа, но и не осуждала его вслух, не желая расстраивать детей. — Именно поэтому мы и развелись. Блейк любит детей, но лишь издалека. Пока они не ставят этот факт ему в вину. Их как будто все устраивает, но до поры до времени. Детям нравится веселость и непосредственность Блейка. Им хорошо сейчас в те редкие периоды, когда он встречается с ними.

Отец Максин задумчиво покачал головой.

— А как же ты?

Судьба дочери тревожила его. Как и жена, он тоже считал, что Максин слишком много работает. Однако вместе с тем отец гордился ею и сожалел только о том, что она оставалась одна. Он считал это несправедливым и всю вину за несложившуюся личную жизнь дочери возлагал на Блейка.

— Я в полном порядке, — заявила Максин, хотя прекрасно знала, о чем беспокоится отец.

— У тебя есть на примете мужчина? — с надеждой спросил он.

— Нет, — с улыбкой ответила Максин. — Я все еще сплю с Сэмом.

Родители улыбнулись.

— Я очень надеюсь, что когда-нибудь твоя жизнь изменится, — сказал Артур Коннорс, с озабоченным видом поглядывая на дочь. — Будет очень печально, если твои дети вырастут и ты вдруг поймешь, что осталась совсем одна.

— У меня в запасе есть еще несколько лет.

— Они пролетят очень быстро. Я и оглянуться не успел, как ты выросла и поступила на медицинский факультет университета. И теперь ты светило в области подростковой психиатрии. Тебя уважают коллеги. А для меня, Максин, ты осталась пятнадцатилетней девочкой.