Мой неидеальный мужчина!!! (СИ)

Успокойся, говорила я себе, успокойся, они просто разговаривают и пьют, ничего больше, просто разговаривают. Хотелось кричать и плакать. Я подошла к нашим ребятам:

– Всем приве-е-ет! Олежка, ну ты возмужа-а-ал, – протянула я. Не буду ж я говорить, что он стал бугаем настоящим, большим и толстым.

Лешка с Генкой меня приподняли по очереди и обнимали так, что чуть ребра не хрустнули. Белобородова с Чудиновой прохладно улыбнулись, еще бы, ботанички несчастные, их подруга сейчас у стойки вертит одним местом перед моим парнем.

Короче, пока шла церемония обниманий, поцелуев и вопросов «как дела», к столику подошли Усачева с Горевым. Эта овца кинулась мне на шею, стал обнимать и целовать, капец, сколько духов она вылила на себя, сдохнуть можно.

– Привет, Иринка! – я обняла ее слегка, не отрывая взгляда от Андрея. Он обошел стол и уселся рядом с Белобородовой. Я стояла в шоковом состоянии. А где же «здравствуйте»???

– Горев! – я гневно повернулась к нему, – а тебя здороваться не учили?

– Привет, Любавина!

Я готова была сквозь землю провалиться, у меня даже уши заалели. Это что за игра такая? На кой черт он это делает? Зачем?

Ладно… я решила разобраться с этим позже. Села рядом с Лешкой Дудко. Он тут же приобнял меня за плечи.

– Рассказывай Ритулька, как дела?

– Лешка, это что у тебя в рюмке? Водка?

– Ну да, мы тут за встречу уже хлобыстнули, пока ты опаздывала.

Я молча протянула руку к рюмке и опрокинула ее в себя. Потом заела каким-то баклажном или кабачком, не поняла. Ладно, решила я, пришла веселиться, буду веселиться, фиг с ним, с Горевым.

И началось… «веселье». Андрей сидел между ботаничками, причем с одной стороны приткнулась Усачиха, которая постоянно что-то ему шептала, демонстративно отбрасывала назад волосы и поправляла свое глубокое декольте. Я еще намахнула водочки. Все рассказывали о себе. Решили делать это по очереди. Когда говорил Андрей, я ждала, что он скажет что-то обо мне, ну… не знаю… Но он ничего не сказал, ВООБЩЕ. Сказал где и кем работает, сообщил, что не женат, отчего Усачиха заалела и придвинулась ближе к нему.

Потом говорили мальчишки – Илюшка, Генка, Лешка. Женат был только Илья. Минут через тридцать очередь дошла до меня. Я стала рассказывать, где и кем работаю, на кого училась, а потом добавила:

– Скоро выхожу замуж, – и уставилась в упор на Горева. Он смотрел в тарелку. Порадовал тот факт, что до этой фразы он усиленно ковырялся в салате, в после – его вилка замерла…

Все повернули голову в его сторону, не понимая, чего я туда уставилась. Горев молчал.

Тогда я продолжила говорить, что называется ни о чем, но уже уставилась на Машку Коневу, ну чтоб не вызывать подозрений. Больше всего мне хотелось убежать в туалет и разреветься… Это что такое было? Вся эта неделя – зачем она была?

После церемонии представления, мы начали вспоминать школу. Я намахнула еще рюмочку. Особенно легче не становилось, но с каждой рюмкой крепло желание подойти к Гореву и влепить ему по морде. И тут Генка Федин сказал:

– Ребят, а помните, как Андрей с Риткой воевали в школе? Он ей списывать не давал, она его обзывала и лупила. Ритка, ты хоть помнишь как ты его в сугроб засунула? Сейчас уже не получится!!!

– А жалко, – процедила я, – я бы с удовольствием…

Все непонимающе на меня посмотрели, Маша сказала:

– Да ладно, Рит, хватит уже! Может пора помириться?

Я посмотрела на Горева. Он смотрел на меня таким взглядом… я думала, что он сейчас что-то скажет. Хотя он может и сказал бы, потому что даже рот открыл уже, и тут встряла Усачиха:

– Ой, медляк наших школьных лет!!! Андрюшенька, пошли потанцуем!!!

Я убийственно посмотрела на Андрюшеньку, тут Чудинова влезла:

– А давайте потанцуем все! Девчонки, приглашайте мальчиков!

Пока я глазела на Андрюшеньку, всех парней утащили танцевать. Глядя на своего якобы будущего мужа, я еще хлобыстнула водочки.

– Рит, ты много так не пей, – рядом села Иринка Сапогова, наша хорошистка по жизни, во всем. Хорошая девочка.

– Хочу напиться, чтоб ничего не понимать, Ир.

– Не надо, хотя иногда надо, но не здесь, не при классе. Они уйдут и унесут воспоминания об этой встречи на всю жизнь. И тебе будет стыдно думать, что тебя вспоминают, как какую-то алкоголичку.

Я посмотрела на Горева, он смотрел на меня какими-то глазами… Я вообще его не понимала. Чего он добивается? Но его взгляд… он не был издевающимся, смеющимся, ехидным… Был какой-то растерянный… Хотя, как говорит Илошка, это все отмазки.

Мы с Иринкой поговорили о ее семейной жизни, о детках. Она работала продавцом кондитерских изделий. Муж – водитель на каком-то заводе. Короче, обычная семья нашей страны. Я разговаривала с ней, а сама косилась на Горева. После танца все вернулись к столу. Все подняли тост, я решила пропустить. А то и так уже… В целом, все выглядели достаточно захмелевшими. Усачиха залпом выпила бокал вина и придвинулась ближе к Гореву. Андрей обсуждал с Олегом места, где можно дешевле купить запчасти на машины. А Усачиха с осоловелыми глазами терлась возле Андрея. Я посмотрела на часы, было почти девять. То есть эта овечка уже час сидит и пьет. Понятно. Если еще и залпом, как сейчас, то у нее стадия, близкая к той, о которой поет Семен Слепаков… ну, где каждую пятницу я в…

Пока я об этом думала, все решили снова выпить. Я повернула голову в сторону Горева и лицезрела момент, когда Ирка тянулась губами к Андрею, а он слегка отодвинулся со словами:

– Ирин, ты что…

Но она продолжала наступать.

Будь я нормальным человеком, я бы ушла еще в самом начале, или когда Горев пошел с ней танцевать, или сейчас, когда она вешается на него, а он забыв обо мне не может поставить ее на место. Но я же чокнутая, поэтому я громко и четко изрекла:

– Усачева!

Та медленно открыла глаза и отодвинулась от Андрея.

– Что Любавина! – немого заплетающимся языком, произнесла она.

– Если ты его поцелуешь, я тебе выдеру все волосы… – то ли это сказало мое второе пьяное Я, то ли это первое ревнивое не выдержало. Но в какой-то момент я решила, что если и расставаться с Горевым, то это буду делать я, а не он бросит меня, как какую-то…

– Чего-о-о-о? – осоловелые глаза Усачевой расширились, у всех присутствующих за столом тоже. Генка попытался встрять:

– Ребят…

И тут раздался ясный и четкий голос Горева:

– Ирин, я вообще-то скоро женюсь, я же тебе говорил, когда мы стояли там…

– Да, но…

Андрей встал.

– Ребят, простите, что сразу не сказал… Просто м-м-м… были причины… Моя будущая жена сейчас сидит здесь.

Все стали озираться по сторонам. Я сидела, и мне казалось, что это происходит не со мной, как так может быть? Сначала он игнорирует меня весь вечер, обжимается с Усачевой, а теперь встал, чтоб речь толкнуть?

Мое пьяное Я взбунтовалось и я встала.

Сначала была гробовая тишина, потом Лешка Дудко произнес:

– Да ну на… Ритка??? Ритка твоя жена… будущая???

Раздался вздох изумления, если бы был девятнадцатый век, то Усачева сейчас грохнулась бы в обморок, точно…

– Горев, – рявкнула я, он в этот момент достал коробочку из кармана, подозреваю с кольцом, – знаешь, что? Пошел ты со своей свадьбой вместе!

Я даже не заметила, как стала орать на все питейное заведение, на меня смотрели все.

– Ты сначала сам определись, чего ты хочешь, понял? Если ты думаешь, что сможешь вытворять такое как сегодня каждый раз, то ошибаешься! Тебе ж неплохо было с Усачевой, вот и вали к ней! А то сначала сунул язык в ж…у, сидит, молчит, а потом нате-ка вам…

Пока я орала в тишине, ну почти в тишине, где-то тихонько пел Коля Басков, Горев отшвырнул стул в сторону, обошел стол, дернул меня к себе и поцеловал так, что у меня аж скулы свело. Потом немого ослабил объятия и прошептал:

– Замолчи, Ритка…

И снова поцеловал. Сначала я опешила и ответила на поцелуй, раздались жиденькие аплодисменты.