Влюбляясь в твой призрак (ЛП)

Так что я подпрыгиваю и вскрикиваю негромко, вжимаясь в спинку дивана. Зейн поворачивается ко мне, подняв брови.

— Ты в порядке, Виолетт? — спрашивает он с дразнящей улыбкой на губах.

— Да, — быстро говорю я, вставая. — Мне просто показалось, что я увидела паука.

— Паука, говоришь?

Внезапный щебечущий звук снова заставляет меня подпрыгнуть. Зейн проверяет свой телефон. Он хмурится, потом бросает телефон на подушку рядом с собой.

— Ого, — говорю я, желая сменить тему. — Впервые вижу тебя с телефоном. Я просто поняла, что это странно.

— Почему странно? — спрашивает он, проводя руками по своим волосам.

Я пожимаю плечами.

— Из-за твоей работы и твоей, ну, очень активной социальной жизни.

— Да, я ненавижу эту чертову штуку, — бормочет он раздраженно. — Обычно я отключаю телефон.

— Хм.

Зейн наклоняется и включает лампу, освещая диван светом.

— А что насчет тебя? Большинство подростков приклеены к своим телефонам, но я редко вижу тебя с ним.

— Я разговариваю только со своей подругой Лорен и мамой, — отвечаю я. Потом я бью себя по лбу. — Теперь ты считаешь меня настоящей неудачницей.

Зейн смеется. Он встает и смотрит на меня своими великолепными темными глазами.

— Я думаю, что ты красивая и забавная, и если бы мне не нужно было находиться сегодня вечером в другом месте, я бы заставил тебя посмотреть еще один ужастик со мной, чтобы я смог понаблюдать, как ты притворяешься, что тебе не страшно.

Я смотрю на него, потеряв дар речи. Он считает меня красивой?!

Мы стоим там в течение одной бездыханной минуты. Устрашающий саундтрек из фильма играет на заднем плане. Я отчаянно пытаюсь что-то сказать, чтобы разрушить внезапно возникшее напряжение.

Наконец, Зейн отводит взгляд в сторону, слегка качая головой, как будто пытается избавиться от наваждения. Он хватает свой телефон, наши тарелки и идет на кухню, чтобы положить их в раковину. Тарелки, не телефон.

— С тобой все будет нормально, когда останешься одна? — спрашивает он до того, как отправляется в свою комнату. — Ты выглядишь немного напуганной.

Я хмуро смотрю на него.

— Я не маленький ребенок.

Он только улыбается мне через плечо, прежде чем исчезает в своей комнате.

Как в тумане, я выключаю лампу и телевизор, затем иду к себе в комнату. Рыбкой ныряю в свою кровать.

Я не могу перестать улыбаться. Я воспроизвожу наш день, проведенный вместе, особенно самые лучшие моменты. Я не могу поверить, что провела с ним целый день, еще и с неловким он-собирается-меня-поцеловать моментом в конце.

Знание того, что он находится прямо через коридор от меня, заставляет чувствовать беспокойство, головокружение. В низу моего живота возникает странное щекочущее ощущение, которое только возрастает, когда я думаю о сокращении этой короткой дистанции между нами и… я не знаю, что бы я сделала. Поцеловала бы его. Провела бы руками сверху вниз по его спине…

Он считает меня красивой и забавной!

Да, точно, Виолетт. Тогда почему он уходит, должно быть, с очередной великолепной женщиной? Он, наверное, жалеет тебя.

Ох, голос разума прав. Я должна перестать думать об этом. Зейн — мой будущий сводный брат, и мы можем быть друзьями. Я могу игнорировать покалывание позвоночника — то чувство парения, которое возникает, когда я рядом с ним. Я просто не допущу этого.

Ага. Следующим вечером я сталкиваюсь с Зейном, только вышедшим из душа. На нем ничего нет, кроме полотенца, низко обернутого вокруг талии. Капли воды скатываются вниз по его крепким мышцам, от груди — к завораживающим бедрам…

Не переживайте, я справилась с этим отлично. Я кричу:

— Фууу! — и выбегаю из комнаты.

Да, это так. Я вошла в комнату и увидела самого горячего и сексуального парня, которого я когда-либо встречала — мокрого и полуголого. И сказала: «Фууу». И почему я все еще одинока?

Глава 11

— Посмотри на этот снимок, — говорю я Лорен, показывая ей свой телефон. — Мама прислала его сегодня утром из Парижа.

Лорен берет телефон в руки и щурится, глядя на экран.

— Что это она держит?

— Это, должно быть, французская выпечка фаллической формы, которую моя мама держит у рта. Не думаю, что она поняла это, в противном случае, не стала бы так позировать.

Она смеется и возвращает мне телефон.

— Она хорошо выглядит, Ви. Счастливо.

— Да, — соглашаюсь я со вздохом. Я без энтузиазма ковыряюсь в своем тако.

Сейчас мы в Тако Белл, для разнообразия обедаем за пределами кампуса школы. Вообще-то нам не разрешают делать этого, но обычно администрация не настаивает на том, чтобы мы обедали только в школе. Так что мы ухватились за эту возможность. Я заказываю тако, вместо моих любимых энчилада, сегодня хочется чего-нибудь другого.

— Сколько баллов ты набрала за тест по химии? — спрашивает у меня Лорен.

— Девяносто шесть, — говорю я. — А ты?

Она улыбается.

— Девяносто восемь.

Я кривлю лицо.

— Хвастунья.

— Точно, я училась до посинения. А ты едва открыла книгу. Ты будешь работать сегодня над своим эссе?

— Нет, — я занимаю себя тем, что провожу пальцами по волосам. — Думаю, что сегодня буду тусоваться с Зейном.

Лорен поднимает бровь.

— Снова?

— Ага, — бормочу я беспечно. — Это несерьезно. Он спросил, хочу ли я пиццу на ужин. Должно быть, после мы посмотрим фильм.

Лорен ничего не говорит, но ее карие глаза смотрят осуждающе.

— Что? — говорю я, обороняясь. — Мы просто друзья. А почему бы тебе не присоединиться к нам? Ты сможешь, наконец, познакомиться с ним.

— Не сегодня. После школы у меня репетиторство.

— Тьфу. Мистер Таннер вернулся, или у нас все еще будет вести уроки мистер Дженсен?

Лорен делает глоток своей содовой перед тем, как ответить.

— Дженсен. Мистер Таннер все еще болеет. Думаю, что ему делали операцию.

— Ох, бедняжка, — восклицаю я сочувственно. — Но мне нравится Дженсен. Они просто должны заставить его стать нашим постоянным учителем. Он занимал эту должность дольше Таннера.

— Да, думаю, всем девчонкам это понравится, — Лорен закатывает глаза. — Я рассказывала тебе, что произошло вчера после занятий? Когда я зашла в класс, Кэри Геддес повисла на нем.

— Правда? — мои глаза расширяются. — И что же он сделал?

— Отошел от нее, — она смеется. — Видела бы ты выражение его лица.

— Ну, да, — говорю я, поливая свой тако острым соусом. — Если его когда-нибудь поймают с ученицей, у него будут большие проблемы. Помнишь миссис Альварес?

— Да, но мне все еще интересно, не выдумал ли все это Кейси. Миссис Альварес было шестьдесят лет, и она страдала ревматизмом.

— Точно, — соглашаюсь я, слизывая острый соус с пальца. — Так что, хочешь приехать ко мне после репетиторства?

— Нет, спасибо, — отказывается она. Она кусает свой буррито, а затем вдруг разражается смехом.

Прикрывая рот, она бормочет,

— Я до сих пор не могу поверить, что ты сказала «фуу!».

Даже сейчас я краснею от смущения.

— Я была взволнована. Ты же знаешь, какой я становлюсь.

— Такое могла бы сказать только Толстая Виолетт.

— Я скучаю по ней, — вздыхаю я. — Она была бесстрашной.

— Была. Почему бы тебе не сфотографировать Зейна, чтобы я смогла посмотреть на него?

— Не думаю, что он любит фотографироваться, — говорю я. — Я как-то спросила, почему у него нет никаких фотографий в комнате, а он пробормотал на это что-то невнятное. Знаешь, он совершенно не тщеславен. Я никогда не видела, чтобы он смотрелся в зеркало.

— Хм, похоже на еще одного человека, которого я знаю. — Лорен скручивает свои использованные салфетки и складывает их на свою тарелку. — Нам пора идти. У нас есть десять минут, чтобы вернутся обратно в кампус.

Я не успела доесть свой тако! Но Лорен уже встает, собирая свои вещи. Я откусываю большой кусок и следую за ней.

Мы становимся в короткую очередь, чтобы заплатить за наш обед, и я не замечаю Мэтта и Райчел, стоящих перед нами, пока не слышу его знакомый смех.