Фрося. Часть 7 (СИ)

И майя достала из-под кофточки знакомую Фросе цепочку, с висевшим на ней маген Давидом, и сразу вспомнился Вильнюс и бат-мицва Анютки, когда раввин Рувен надел на шею её доченьке этот еврейский символ.

- Мне этого вполне достаточно, чтобы хранить на себе тепло своей мамы...

Бабушка Рива ты ведь отлично знаешь, что у меня есть приличные серьги и кольца, подаренные Майклом, а позже мужем, да, и другого золота у меня полно...

Фрося посмотрела на Риву, как бы призывая её активно перейти к решительным уговорам.

Та, наконец, не сказала, а словно прошелестела:

- Внучечка, но ведь это золото мне досталось в наследство от моей бабушки...

- Ну, зачем мне его столько много, что вы хотите, чтобы оно валялось в тумбочке?

Фрося вдруг рассмеялась:

- Нет, моя хорошая, не надо, чтобы валялось в тумбочке, придётся тебе родить ещё девочку.

- Вы, что с моим Мики договорились, хватит мне и двоих бандитов.

Голос Ривы снял веселье с Фросиного и Майиного лица:

-

А, кто даст по мне имя после моей смерти, неужели я этого не достойна?

Майя расплакалась:

- Бабуленька я обязательно рожу ещё ребёночка и дам по тебе имя, даже, если родится опять мальчик, назовём его Рувеном, но не спеши, не уходи от меня.

Фрося закрыла коробочку с драгоценностями и вложила в руку внучки.

- Теперь ты распоряжаешься этим богатством, а, как ты это сделаешь, нам уже с Ривой всё равно, но мы знаем точно, что ты это сделаешь лучше всех, а будет ли наследницей твоя ещё не рождённая дочь или будущие невестки, совершенно не важно.

Обе пожилые женщины ласково улыбались любимой внучке.

Фрося настояла на том, чтобы молодая женщина не сидела с ними здесь, а поехала по своим делам.

Чтобы у Майи не возникли возражения, Фрося привела неопровержимые аргументы:

- Майечка, ты очень славная девочка, но дай нам возможность с Ривой, наконец, отвести души в сердечном разговоре без свидетелей.

Поезжай со спокойной совестью, а если вдруг ты нам срочно понадобишься, мы свяжемся с тобой по мобильному телефону.

Сейчас такая продвинутая жизнь, что скоро будем докладывать близким, когда в туалете находимся и, что там делаем.

- Но, бабушка Фрося, я ведь собиралась всё своё свободное время посвятить тебе.

Фрося обняла внучку.

- Девочка моя, как ты похожа характером на свою маму, рядом с тобой я оттаяла душой и не так остро чувствую боль невосполнимой утраты, потому что, обнимая тебя, будто бы прикасаюсь к своей Анютке.

После отъезда Майи, Фрося с помощью работницы дома престарелых, в обязанности которой входило обслуживание пациентов заведения, тепло одели Риву и они отправились на уличную прогулку.

Фрося катила коляску, с находящейся в ней Ривой по утопающему в зелени двору и обе женщины спокойно переговаривались, будто бы подобная прогулка была для них обыденным делом.

- Знаешь, Фросенька, я часто ловлю себя на мысли, что прояви я после войны немножечко больше настойчивости, то смогла бы разыскать тебя с моей Ханочкой и, теперь трудно даже представить, как бы сложились наши судьбы.

- Ривочка, а я всегда этого боялась, потому что мысли себе не допускала, что навсегда смогу расстаться со своей девочкой.

Но, мне кажется, я даже уверена, чтобы я вас никуда от себя не отпустила.

- Нет, жизнь назад не повернёшь и, возможно, не стоит этого делать даже мысленно.

Мы с тобой сестричка прожили так, как могли, как подсказывала нам совесть и сложившиеся обстоятельства.

Мне не за что себя корить, как и окружавших меня долгие годы людей, которые разукрасили мои дни счастьем, покоем и приятными заботами.

Ах, Фросенька, Фросенька, но были в моей жизни ещё и фашисты, их, как людей, я в расчёт не беру, это нелюди.

Фрося слушала тихий голос Ривы не перебивая, понимая, что той необходимо выговориться.

- Фросенька, прошли только сутки, как ты появилась наяву в моей жизни, а у меня такое чувство, что мы с тобой никогда не расставались.

Ведь все годы, после того, как ты меня разыскала с помощью евреев в Вильнюсе, не было, наверное, такого дня, чтобы я о тебе не вспоминала...

Фрося нашла лавочку под солнышком и присела, продолжая слушать грустный голос Ривы:

- Я была единственным ребёнком у родителей, у евреев это большая редкость, но так сложилась у моих мамы и папы судьба, но я сейчас не об этом, светлая им память, их косточки покоятся, как и многих других евреев в ямах по всей Литве.

Я сейчас хочу говорить только о тебе - ты мне стала по жизни настоящей сестрой, заменившей всех моих погибших в той страшной войне родственников.

Я почувствовала к тебе нежные чувства, ещё тогда, когда ухаживала за тобой во время твоих тяжёлых родов первенца...

Словно боясь, что Фрося её сейчас перебьёт, Рива заговорила быстрей:

- Нет, не бывает всё в жизни простым совпадением, так было видно угодно богу, такой мы с тобой сделали выбор из тех путей, данных нам всевышним.

Религия тут не при чём, да, и насколько я знаю к ней мы с тобой относимся приблизительно одинаково.

Я очень рада, что наши с тобой жизненные тропинки слились в одну, невольной виновницей и причиной этого стала наша Ханочка.

Прости меня, что я её так называю, мы ведь с тобой говорим об одном и том же человеке, просто каждой из нас дорого имя, которое мы ей дали при рождении.

Ты ведь тоже в тот злополучный августовский день, когда нас гнали фашисты в гетто, нарекла нашу девочку своим именем, так похожим на моё, и этим решением, возможно, спасла ей жизнь.

У нас, то есть у евреев, обычное дело давать двойное имя ребёнку, чтобы отвести злые силы от души человека, ты это сделала и дала возможность прожить нашей девочке пятьдесят лет, полной разнообразной

насыщенной жизнью, познать радости любви и служения перед близкими и, не побоюсь высокопарных слов, перед человечеством.

Ведь мы врачи, действительно, служим человечеству, а наша дочь, кроме врачевания, занималась ещё много благотворительностью, а чего только стоит год, проведённый ею с миссией Красного Креста в Афганистане.

Вот, ты коришь себя за то, что она поехала туда с целью разыскать твоего мальчика.

Да, на этот раз это была её главная цель, но помимо розысков брата, она год находилась в середине страшного кипящего котла, стараясь в рамках миссии оказывать помощь страдающим от голода, холода и болезней не в чём неповинным людям. Наша девочка никогда не искала себе поблажек и лёгкой жизни, а ведь в семьдесят третьем году во время войны Судного дня, она, можно сказать, полезла под пули, вытаскивая из-под обстрелов арабов раненных наших военных.

Боже мой, сколько я тогда пережила за неё волнений, ведь в те тяжёлые для нашей страны дни, я и перед тобой держала ответ за нашу доченьку, судьбу которой, на этот раз, ты вручила в мои руки.

Милая Фросенька, мы с тобой обе перешагнули уже восьмидесятилетний рубеж,

кому-то из нас остались считанные годы, а у кого-то считанные дни, уже вполне подошло время итожить.